Раскол Империи: от Грозного-Нерона до Михаила Романова-Домициана
Шрифт:
По словам Карамзина: «Войско, Синклит, все Чины государственные признали обманщика Димитрием, все, кроме матери, КОТОРОЙ СВИДЕТЕЛЬСТВО БЫЛО ВАЖНО И ЕСТЕСТВЕННО, что народ, без сомнения ожидал его с нетерпением. Уже Самозванец около месяца властвовал в Москве, а народ еще не видел Царицы-Инокини, хотя она жила только в пятистах верстах оттуда: ибо Лжедмитрий не мог быть уверен в ее согласии на обман…
Лжедмитрий уже гласно послал к ней в Выксинскую пустыню Великого Мечника, Князя Михайла Васильевича Скопина-Шуйскаго, и других людей знатных с убедительным челобитьем нежнаго сына благословить его на Царство — и сам, 18 Июля, выехал встретить ее в селе Тайнинском. — Двор и народ были свидетелями любопытнаго зрелища, в коем лицемерное искусство
Встреча «Лже»-Дмитрия с инокиней Марфой считалась очень важной.
Романовские историки подчеркивают, что удостоверение «подлинности Дмитрия», данное инокиней Марфой, было все-таки не совсем полным и не очень четким. Во-первых, в момент первой их публичной встречи оба они стояли вдали от толпы и лишь демонстрировали на публику «нежные чувства». О чем они говорили в шатре — неизвестно. Во-вторых, уже после падения «Лже»-Дмитрия, Марфа якобы созналась, что он был вором и расстригой, и что она пошла против совести «из-за страха». Писали, в частности, следующее: «Впоследствии, перед мощами царевича Димитрия, она сознавалась, что „долго терпела тому вору и расстриге…, а делалось то от бедности; потому что с того времени, как убили сына ея повелением Борисовым, а меня держали в великой нуже, и весь мой род по дальним городам порассылан был… А коли он со мной говорил, И ОН ЗАКЛЯЛ И ПОД СМЕРТИЮ ПРИКАЗАЛ, чтобы никому того не сказывала“» [578], кн. 2, с. 763.
Официальная романовская версия гласит: «18 июля 1605 г. имела торжественный въезд в Москву и признала Лжедимитрия своим сыном, но после его смерти отказалась от этого признания и 3 июня 1606 г. торжественно встретила в Москве мощи своего сына, св. царевича Димитрия, принесенные из Углича. Умерла в Москве в 1610 г., а не в 1608 г., как гласит надпись на ее гробе в московском Вознесенском монастыре» [988:00], «Мария Федоровна (в иночестве Марфа)».
Вероятно, «античная» версия и здесь была создана на основе романовской. В самом деле.
• ПУБЛИЧНАЯ ВСТРЕЧА МАТЕРИ С САМОЗВАНЦЕМ, ВСТУПИВШИМ В СТОЛИЦУ. — В «античной» версии, мать Вителлия встречает его в Капитолии, главном дворце Рима, в тот самый момент, когда он торжественно вступает в город во главе войска. На виду у всех Вителлий обнимает мать и дает ей титул Августы.
Аналогично, по романовским источникам, «Лже»-Дмитрий устраивает публичную встречу с Марией Нагой, матерью Дмитрия. Считается, что они были рады друг другу. Хотя рядом с ними никого не было, многочисленные зрители наблюдали издалека. О чем беседовали мать с сыном — неизвестно. Однако «Лже»-Дмитрий демонстрирует любовь и уважение к матери.
• НАПРЯЖЕННЫЕ И, МОЖЕТ БЫТЬ, ДАЖЕ ВРАЖДЕБНЫЕ ОТНОШЕНИЯ СЫНА С МАТЕРЬЮ. — Согласно «античным» источникам, Вителлий на самом деле не любил мать и, по слухам, даже отравил ее.
Романовские историки говорят, что Мария Нагая (Марфа) так и не дала ясного ответа на вопрос — действительно ли Самозванец ее сын. Более того, она жаловалась на угрозы в ее адрес со стороны «Лже»-Дмитрия. Она, мол, боялась его, и что «он заклял и под смертию приказал» свидетельствовать так, «как нужно».
В обеих версиях фактически сказано, что мать была под смертельной угрозой со стороны «сына». Судьба ее горестная.
4. Гибель Вителлия — это гибель «Лже»-Дмитрия Первого
Вот как погиб Вителлий, по словам Светония. После торжественного вступления в Рим, Вителлий провел в столице некоторое время. Он пытался управлять государством, вел войну с войсками Веспасиана, который ополчился против Вителлия. Гражданская война полыхала. Положение Вителлия становилось все более угрожающим и шатким. Его войска
Но немного спустя он уже жалел о содеянном…
Вдруг лазутчик принес весть, что враги приближаются. Тотчас ОН СПРЯТАЛСЯ в качалке и с двумя только спутниками — это были пекарь и повар — тайно поспешил в отцовский дом на Авентин, чтобы оттуда бежать в Кампанию… Он позволил отнести себя во дворец. Здесь все уже было брошено, люди его разбежались; тогда он надел пояс, набитый золотом, И СПРЯТАЛСЯ В КАМОРКУ привратника, привязав у дверей собаку и загородив дверь кроватью и тюфяком.
Передовые солдаты уже ворвались во дворец и, никого не застав, принялись, как водится, шарить повсюду. ОНИ ВЫТАЩИЛИ ЕГО ИЗ УБЕЖИЩА и стали его допрашивать, кто он, и не знает ли он, где Вителлий… Он солгал и вывернулся, но скоро был узнан; тогда он стал кричать без умолку, чтобы его пока оставили под стражей… Наконец, связав ему руки за спиною, с петлей на шее, в разодранной одежде, полуголого, его поволокли на форум.
По всей Священной дороге народ осыпал его издевательствами, не жалея ни слова, ни дела: за волосы ему оттянули голову назад, как всем преступникам, под подбородок подставили острие меча, чтобы он не мог опустить лицо, и всем его было видно; одни швыряли в него грязью и навозом, другие обзывали обжорой и поджигателем, третьи в толпе хулили в нем даже его телесные недостатки…
Наконец, в Гемониях его истерзали и прикончили мелкими ударами, а оттуда крюком сволокли в Тибр. Погиб он вместе с братом и сыном» [760], с. 193–194.
Аналогичные события описывает и романовская версия, говоря о «Лже» — Дмитрии.
Главой заговора против «Лже»-Дмитрия становится князь Василий Шуйский. К «главным заговорщикам примкнули многие дворяне… затем большое количество московских обитателей, а также восемнадцатитысячный отряд новгородского и псковского войска… перед переворотом у Шуйского собрались ночью главнейшие заговорщики — бояре, купцы, горожане и сотники и пятидесятники полков…
Олесницкий, Гонсевский и Мнишек предупреждали царя („Лже“-Дмитрия — Авт.) о готовящемся возмущении; на это он пренебрежительно отвечал им: „Как вы, ляхи, малодушны!“… Чуял беду и ВЕРНЫЙ ПРИСПЕШНИК САМОЗВАНЦА — ПЕТР БАСМАНОВ, но и он также ничего не мог поделать с его ослеплением.
Ночью на 17 мая бояре, участвовавшие в заговоре, распустили по домам именем царя семьдесят иностранных телохранителей из ста, ежедневно державших стражу во дворце… В ту же ночь вошел в Москву восемнадцатитысячный отряд войска, перешедший на сторону Шуйского и занял все двенадцать городских ворот…
В субботу 17 мая (1606 года — Авт.), в четвертом часу утра ударил большой колокол Ильи Пророка на Ильинке. Удар этот был условным знаком…
Набат разбудил Расстригу. Он быстро перешел из половины Марины на свою… Шум толпы делался все сильнее и сильнее. Тогда Басманов, ночевавший во дворце, выглянул из окна и спросил подъехавших заговорщиков, что им надобно. Они ему отвечали непотребной бранью… Басманов приказал немецкой страже никого не пропускать… Между тем немецкая стража растерялась и впустила толпу во дворец. Один из заговорщиков ворвался в спальню самозванца… Басманов схватил палаш Лжедмитрия и разрубил вошедшему голову. Самозванец тоже взял меч одного немца и кинулся с ним на ворвавшихся… Раздавшиеся выстрелы заставили его поспешно удалиться. Затем Басманов увидел вошедших бояр; он начал уговаривать не выдавать народу Лжедмитрия, но получил в это время удар ножом прямо в сердце» [578], кн. 2, с. 792–795.