Раскол Империи: от Грозного-Нерона до Михаила Романова-Домициана

Носовский Глеб Владимирович

Совершенно ясно, что летописец здесь осуждает Калигулу за пренебрежительное отношение к римским богам-небожителям, в частности, к Юпитеру, главному богу римлян. Но ведь это и есть неприкрытая ересь! Напомним, что, согласно нашим результатам, «античный» Юпитер является одним из отражений Андроника-Христа. Следовательно, Калигула бросил вызов самому Христу, причем в презрительной и даже издевательской форме. Так что сам император стал источником ереси, о чем и говорит русская версия, сообщая о предосудительном поведении царя Ивана IV, оказавшегося под влиянием ереси жидовствующих. Итак, тема ереси, распространяемой Калигулой-Грозным, всплывает

здесь совершенно отчетливо.

Светоний оценивает описанные выше поступки Калигулы как ПРЕСТУПНЫЕ. Употребляет именно это слово. Такую же оценку Ивану IV давали как представители Земщины на Руси, так и православная церковь, воспротивившаяся распространению ереси, исходившей от Елены-Есфири и ее сторонников. См. подробности в нашей книге «Библейская Русь».

Между прочим, Иван Грозный через некоторое время одумался и перестал поддерживать жидовствующих. См. подробности в нашей книге «Библейская Русь». То же самое, вероятно, сообщается и про Калигулу. Например, Иосиф Флавий пишет следующее: «Император Гай не только выказывал СУМАСБРОДСТВО ОТНОСИТЕЛЬНО ИЕРУСАЛИМСКИХ И ПРОЧИХ ЖИВШИХ В ТЕХ МЕСТАХ ИУДЕЕВ, но и в своем безумии свирепствовал по всему протяжению Римской империи, на суше и на море, преисполняя мир тысячами таких бедствий, о которых никогда раньше не было слышно» [878], т. 2, с. 482.

По-видимому, когда Калигула-Грозный отвернулся от Есфири и ее сторонников-еретиков, они тут же обвинили его в сумасбродстве и жестокости. В тот момент жидовствующие на Руси временно ослабели и подверглись ответным репрессиям (реакции на учиненный иудеями погром персов-русов, о котором говорит библейская книга Есфирь). Поэтому Иосиф Флавий добавляет здесь: «Смерть его (Калигулы — Авт.) была бы по законам всех народов всякому желательна, ОСОБЕННО ЖЕ НАШЕМУ НАРОДУ, КОТОРЫЙ ЧУТЬ НЕ ПОГИБ, если бы смерть Гая не наступила так быстро» [878], т. 2, с. 483.

5. Блаженный, сумасшедший Калигула

Напомним, что Иван Грозный в некоторый момент стал блаженным, потерял рассудок, отошел от государственных дел. Яркий след этого мы сейчас увидим и в жизнеописании Калигулы. Секст Аврелий Виктор писал прямо: «Калигула был слабоумен» [726:1], с. 80.

Началось с того, что после смерти Друзиллы, «он внезапно ночью исчез из Рима, пересек Кампанью, достиг Сиракуз и с такой же стремительностью вернулся, с отросшими бородой и волосами» [760], с. 113.

Сенека в своем произведении «О твердости мудреца» описывает внешность Калигулы так: «Сам он своим видом вызывал смех — так безобразна была его бледность, ЗНАК БЕЗУМИЯ, так дико смотрели его глаза из-под морщинистого лба, так уродлива была его голова, облезлая, торчащая редкими волосами; а щетинистая шея, а тощие ноги, а огромные ступни!» [760], с. 312.

Далее: «Обуянный страстью почувствовать… деньги на ощупь, он рассыпал огромные кучи золотых монет по широкому полу и часто ходил по ним босыми ногами или подолгу катался по ним всем телом» [760], с. 120.

Далее: «Словно собираясь закончить войну, он выстроил войско на морском берегу, расставил баллисты и другие машины, и между тем, как никто не знал и не догадывался, что он думает делать, вдруг приказал СОБИРАТЬ РАКОВИНЫ В ШЛЕМЫ И СКЛАДКИ ОДЕЖД — это, говорил он, добыча Океана, которую он шлет Капитолию и Палатину» [760], с. 121–122.

Светоний разворачивает впечатляющую картину сумасшествия Калигулы. «Здоровьем он не отличался ни

телесным, ни душевным. В детстве он страдал падучей; в юности, хотя и был вынослив, но по временам от внезапной слабости почти не мог ни ходить, ни стоять, ни держаться, ни прийти в себя. А ПОМРАЧЕННОСТЬ СВОЕГО УМА ОН ЧУВСТВОВАЛ САМ, И НЕ РАЗ ПОМЫШЛЯЛ УДАЛИТЬСЯ ОТ ДЕЛ, чтобы очистить мозг. Думают, что его опоила Цезония зельем, которое должно было возбудить в нем любовь, НО ВЫЗВАЛО БЕЗУМИЕ. В особенности его мучила бессонница. По ночам он не спал больше, чем три часа подряд, да и то неспокойно: странные видения тревожили его, однажды ему приснилось, будто с ним разговаривает какой-то призрак. Поэтому, не в силах лежать без сна, он большую часть ночи проводил то сидя на ложе, то блуждая по бесконечным переходам…

Есть все основания думать, что из-за помрачения ума в нем и уживались самые противоположные пороки — непомерная самоуверенность и в то же время отчаянный страх. В самом деле: он, СТОЛЬ ПРЕЗИРАВШИЙ САМИХ БОГОВ, при малейшем громе и молнии закрывал глаза и закутывал голову, а если гроза была посильней — вскакивал с постели и забивался под кровать…

Одежда, обувь и остальной его обычный наряд был недостоин не только римлянина и не только гражданина, но и просто мужчины и даже человека. Часто он выходил к народу в цветных, шитых жемчугом накидках, с рукавами и запястьями, иногда — в шелках и женских покрывалах, обутый то в сандалии, то в котурны, то в солдатские сапоги, а то и в женские туфли; много раз он появлялся с позолоченной бородой, держа в руке молнию, или трезубец, или жезл — знаки богов, — или даже в облачении Венеры…

С особенной страстью занимался он искусствами иного рода, самыми разнообразными. Гладиатор и возница, певец и плясун, он сражался боевым оружием, выступал возницей в повсюду выстроенных цирках, а пением и пляской так наслаждался, что даже на всенародных зрелищах не мог удержаться, чтобы не подпевать трагическому актеру и не вторить у всех на глазах движениям плясуна, одобряя их и поправляя… Плясал он иногда даже среди ночи: однажды за полночь он вызвал во дворец трех сенаторов… рассадил их на сцене, трепещущих в ожидании самого страшного, а потом вдруг выбежал к ним под звуки флейт и трещоток, в женском покрывале и тунике до пят, проплясал танец и ушел…

Чем бы он ни увлекался, в своей страсти он доходил до безумия» [760], с. 123–124.

Итак, перед нами — яркая картина безумия императора. Правитель, совершивший много славных дел, сошел с ума. Именно это, как мы теперь понимаем, и произошло в Руси-Орде: Иван IV серьезно заболел.

Обратите внимание, что многие описания Калигулы практически совпадают с тем, что «классики» рассказывали о Нероне. Пел, плясал, выступал как актер и т. п. Все правильно. И Нерон, и Калигула, являются фантомными отражениями одного и того же царя-хана. Поэтому и характеристики их столь похожи.

Впрочем, Светоний, как поздний писатель, или редактор, уже явно не все осознает в старинном тексте, лежавшем перед ним. Согласно нашим результатам, здесь описывается поведение царя Ивана IV в то время, когда он заболел, стал блаженным и передал власть преемнику. Светоний же думает, будто царь, ставший сумасшедшим, продолжал править страной. Отсюда и гневное возмущение летописца. Однако, повторим, если речь идет о больном человеке, ушедшем от дел Империи, то пафос осуждения должен был бы раствориться и исчезнуть. Больного можно лишь пожалеть. Это был Василий Блаженный.