Раскол Русской Церкви в середине XVII века
Шрифт:
Он мог решиться на это (если это правда), конечно, только потому, что был очень нужен царю Алексею Михайловичу и пользовался его особым (возможно, показным) доверием, что делало невозможным обыск приставов в его доме и обыск его багажа на границе и гарантировало безопасность запретному и очень доходному товару; очевидно, человек, поступавший так в сказочно гостеприимной стране, презирал эту страну, ее хозяина, народ, законы и традиции. Царь Алексей Михайлович правильно выбрал руководителя для собора, который должен был осудить все прошлое Русской Церкви! – малая капля уважения к Ней могла бы помешать этому тотальному осуждению – но этой капли у Лигарида не было. «Московские власти не только смотрели сквозь пальцы на “шалости” Лигарида, но и постоянно снисходили к его просьбам за различных лиц, укрепляя влияние митрополита, который очень быстро стал как бы полномочным представителем греков в России» [52, с. 185]. См. об этом также с. 62. Кстати, обходилось русской казне его содержание в Москве дорого – 361 рубль в год [7, с. 187].
Большинством покупателей табака были, конечно, греки и европейцы, но были и пристрастившиеся к нему русские, так что немало и русских денег перешло в карманы торговцев табаком – «слуг и родственников» греческих иерархов; возможно, и среди самих иерархов не один «шаловливый» митр. Паисий боролся таким способом со своей разоренностью и ограбленностью. Ю. Крижанич – современник описываемых событий – писал об этом: «Греки своими <…> запрещенными товарами (именно табаком) выносят из России большие богатства». Вероятно, он – для греков чужак и противник (славянин (хорват), католический священник и неутомимый обличитель греческих плутней) – не знал, в противоположность Павлу Алеппскому, об опиуме.
И далее он же: «А что касается до разнаго рода духовной торговли, то праздношатающиеся греческие монахи, и порою самозванцы митрополиты, скитаются по Руси и выжиливают ссуды. <…> Они возводят в священнические степени лица, им неизвестные, незаслуженные, неискушенные, незасвидетельствованные, даже отвергнутые в других местах, и без всякаго другого испытания, кроме того, что аккуратно поторгуются <…>. Я <…> видел также, как одну и ту же супружескую
Ясно, что русские (не только правительство) считали своим святым (буквально) долгом оказывать гостеприимство «ограбленным и обездоленным» православным гостям, но еще важнее было для них сохранить в целости и неподвижности свои обряды (как говорим мы в XXI в.) и обычаи, или, как они в XVII в. мыслили и говорили, веру. К описываемому времени вполне можно отнести следующее высказывание (хотя его автор имел в виду более древнюю эпоху): «В русском православии <…> есть черта, которую можно противопоставить византийскому восприятию христианства; <…> это – глубокая озабоченность русских сохранением буквы традиции» [59, с. 35]. Эта черта русских оказалась решающе важной для нижеописываемых событий.
Столь же ясно, что многое в России унижало и отталкивало греков, но царское жалование притягивало сильнее; греки не могли искренне любить Россию и русских, найти здесь вторую родину; в подавляющем большинстве в Россию переселялись греки либо очень корыстолюбивые, либо бежавшие от каких-то неприятностей (вероятно, иногда заслуженных) на родине, либо привыкшие странствовать бездомные бродяги, либо оставшиеся на родине (по разным причинам) совершенно без паствы и доходов, то есть действительно полностью ограбленные и разоренные. Большинство греков, пожелавших остаться жить в России, пожив здесь, просились назад (некоторые – честно, насовсем, другие – лживо, якобы на время), и, как правило (если их пребывание здесь не было чем-либо особенно важно для русского правительства), были отпущены.
Следует оговориться: деньги были не единственной причиной, привлекавшей греков-иерархов в Россию. Второй было естественное для священнослужителей желание совершать богослужения в богато украшенных и переполненных молящимися храмах. Богослужения в русских храмах были очень не похожи на богослужения в бедных (действительно или притворно, чтобы турки «не положили глаз» на церковные богатства) и всячески унижаемых церквях на оккупированной врагами христианства их родине, где знаменитейшие и богатейшие храмы был и превращены в мечети. Русские богослужения должны были казаться грекам «торжеством православия» (см. с. 150). Такова двойственность отношения греков той эпохи к русским. С другой стороны, русские платили грекам большие деньги и кормили их не только из сочувствия и жалости, но и потому, что им нравились богослужения с их участием. Такова двойственность отношения русских к грекам.
Многие из отпущенных на родину греков – подданных султана, став политическими агентами русского правительства на Востоке (оно, учитывая политические обстоятельства того времени, ими очень дорожило), продолжали и там жить на его счет, устно и письменно консультируя его и его послов и посланников относительно местных дел и обстоятельств. Следует отметить, что некоторые из них, действительно, оказали России весьма важные услуги; так, иерусалимский патр. Паисий, знавший внешнеполитические планы царя Алексея Михайловича и сочувствовавший им, участвовал в организации восстания Хмельницкого и присоединения Малороссии. Царским планам помогал, как мог, и экс-Константино-польский патр. Афанасий Пателар. Такая помощь была весьма опасна; так, «константинопольский патриарх Парфений III <…> был уличен <турецкими властями> в тайных сношениях с московским правительством и за это публично повешен в Константинополе» [7, с. 295]. Постоянно живущих в Константинополе (как и в других столицах) русских официальных представителей (резидентов) тогда еще не было, и помощь патриарха и иерархов-греков была русскому правительству необходима и, поэтому (а также из-за ее опасности), щедро оплачиваема. Восточные патриархи служили русскому правительству еще одну важную службу: они «посылали свои отзывы нашему правительству о той или другой деятельности <наших> послов, которая, таким образом, находилась под постоянным контролем патриархов» [7, с. 289].
Вообще говоря, греки были очень невысокого мнения о русских и их благочестии; Павел Алеппский, вкусивший русского гостеприимства по высшему разряду и считавший, вероятно, что его написанные по-арабски (см. с. 245) воспоминания и впечатления о России (или отрывки из них) не будут в обозримом будущем переведены на русский, выражался достаточно откровенно (но и очень мягко), хотя при этом демонстрировал свои симпатии к России, как мог (и то получалось, как видно из вышецитированных отрывков, не очень); греки менее высокого общественного положения и получившие от русского гостеприимства меньше, выражались (разумеется, только в разговорах между собой) проще. Так, в 1650 г. клирошанин московского Чудова монастыря Пахомий, вернувшись в Москву из Молдавии, доносил государю: «гречане в Волоской земле и те московских и киевлян русских людей ненавидят, а которые и приехали, и тех называют собаками. <…> А которое твое ж царево жалование даны греческим старцом в разные палестинские монастыри иконы, и те, государь, иконы они, греческие старцы, все распродали и носят по торгом неподобно, будто простую дцку <доску>, тех икон они не почитают, и в церквах их у себя не ставят»; цит. по [7, c.431]. Можно сравнить это описание с благодарственными (за подаренные иконы) письмами русскому царю от греческих иерархов. Газский митр. Неофит так отозвался о московском благочестии в 1628 г.: «Только на Москве и веры, что звонят в колокола много, а иного нет ничего. <…> Грубовидный и варваровидный народ московский <…> Не суть сии православнии христиане»; цит. по [7, c.431]. В середине XVII в., то есть в описываемое мною время, в Москве стала известна книга «Путно описание от Львова до Москвы», написанная Ю. Крижаничем и представленная им московским властям сразу же по его приезде 17.09.1659 [63, с. ч. 4, с. 301]. В ней говорилось: «Черкасы и мало не все европейские народы взяли себе в голову, что жить под преславным царством русским хуже турецкаго мучительства и египетской работы. Такое дьявольское убеждение внушают им духовные и греческие митрополиты, как нам не от одного из них случалось слышать» – это может показаться преувеличением, но следует помнить, что Крижанич – исключительно добросовестный и до мелочей правдолюбивый автор. В послесловии к русским святцам второй половины XVII в. говорится: «Грецы гордящеся и возносящеся глаголют, яко Русь от них начало прият, и неверием омрачаются, мняще русское благочестие ничтоже есть, и о святых, угодивших Богу на Руси, усомневаются. Сами <…> благочестие свое погубиша, чудотворныя иконы также и мощи святых разделивше, вся от себе отвезоша на Русь, и свое благочестие пусто сотвориша»; цит. по [7, c.102,432]. – То есть, греки считают русское благочестие ничем и сомневаются в святости русских Святых, а сами погубили и сотворили пусто свое благочестие, и все чудотворные иконы и мощи Святых отвезли на Русь. Наблюдательнейший Олеарий (был в Москве в 1634, 1636, 1639 и 1643 гг.) писал: «Русские во многих делах, как в основных положениях веры, так и в своих церковных обычаях и обрядах, уклонились от греков, так что эти последние считают их за раскольников, хотя и не смеют высказать это по причине значительных приношений, которые ежегодно получают от них»; цит. по [7, c.432]. Сказано точно, и указана самая суть дела; до 1649 г. не смели.
Как видно из вышенаписанного, широко развернутая пришельцами (всякого сана и состояния) торговля святыней не нравилась русским. В греко-язычных странах христианские святыни традиционно (и особенно после 1453 г.) были собственностью частных лиц (как иногда, весьма редко, бывало и в России), и там их купля и продажа никого не удивляла. «В виду того, что святыня была <на греко-язычном Востоке> ходячею ценностью, за которую можно было получить хорошия деньги, она сделалась предметом корыстной эксплуатации: ею не только торговали, но в видах наживы ее просто воровали. <Приводятся примеры>» [7, с. 76]. Части мощей Святых привозились греками в Россию и были проданы здесь: Пантелеимона – 23 раза, Стефана 14, Златоуста 14, Меркурия 13, Луки 9, Предтечи 7, ап. Андрея 5, Игнатия Богоносца 5, Марии Магдалины 4, имп. Константина 3, ап. Филиппа 3, и т. д. Русские покупали греческие святыни не торгуясь и не жалея денег, как покупают вещь жизненно нужную; русские цари, покупая святыни и сосредотачивая их в Москве, думали, несомненно, не только о пользе для России и для себя лично (думали, конечно, и об этом), но и о престиже России во всем христианском мiре. Покупая святыни у греков, русские не скрывали своего презрения к святоторговцам. Так, Арсений Суханов говорил (выражаясь, как лицо официальное, очень сдержанно и вежливо) греческим архиереям и их клирикам: «Мощей Святых у вас было много, и вы их разносили по землям, и ныне у вас нету, а у нас стало много»; цит. по [7, с. 102]. Приблизительно то же было написано и в вышецитированных святцах. Мощи Святых, привозимые греками в Россию, иногда даже и не продавались, но давались, как взятка (плюс к деньгам) путивльскому воеводе, чтобы он не задерживал в Путивле, а пропустил поскорее в вожделенную Москву их владельца. Простым русским людям, не имевшим денег для участия в этой святокупле, но знавшим о ней, она не прибавляла уважения к грекам. Иногда обнаруживалась и поддельность святыни или нечестный способ ее приобретения; виновных в таких делах искали неохотно и нестарательно. Вероятно, немногие знали о таких проделках в описываемое время, то есть до всенародного прославления святынь, но позднее разоблачение святынь, уже почитаемых, неизбежно становилось известно многим и эти скандалы немало повредили Русской Церкви. Например, имп. Петр I в указе Синоду от 1.1.1723 писал, что «подделки, которые и от приходящих в Россию греков производимы и привозимы были, что ныне уже синодальным тщанием истребляются»; цит. по [110, с. 47].
Мне
(Икон в России писали, продавали и «выменивали», то есть покупали, очень много, что свидетельствуют жалкие остатки их огромного количества, переполняющие, однако, в конце ХХ в. все русские антикварные магазины, а также распространенность русских фамилий «Иконников», «Иконописцев», «Богомаз» и «Богомазов». Так, в 1912 г. в СПб владело недвижимостью или снимало квартиры 55 носителей этих фамилий (и 1 Федоров-Иконников), а обладателей других фамилий, происшедших от 353 русских профессий, занятий, званий и должностей, было меньше: Агрономов – 1, Аптекарев и Аптекман – 5, Бакалейник и Бакалейников – 2, Банников и Банщиков – 5, Барабанщиков – 0, Баранников – 3, Баринов и Баричев – 22, Баронов – 8, Барышников – 27, Батраков – 9, Башмачников – 0, Бердников – 12, Бойцов – 25, Бортенев, Бартенев и Бортников – 24, Бояринов, Боярчиков, Полубояринов и Боярский – 47, Бронников – 10, Булатников – 0, Булочников – 0, Бурлаков – 28, Бурмистров – 34, Бутыльников – 4, Бухгалтер – 1, Ведерников – 24, Вельможин – 6, Веретенников – 16, Винников, Винницкий, Винничук, Винничек – 14, Винокуров – 30, Владыкин – 21, Водовозов и Водолеев – 14, Воеводин – 52, Возницын – 1, Войлочников, Войлошников – 3, Ворожейкин – 5, Воскобойников – 16, Гайдамак, Гайдамах, Гайдамащенко – 3, Гайдуков, Гайдукович, Гайдукевич – 15, Генералов – 8, Гетманов и Гетманенко – 1, Голубятников – 16, Гостев – 18, Гофмейстер – 5, Грабежов – 1, Гравиров – 3, Гражданов и Гражданкин – 2, Грамматиков и Грамматчиков – 8, Граф, Графов и Графин – 17, Гребенщиков – 17, Гречанников – 2, Гречишников – 4, Губернаторов – 0, Гудовщиков – 1, Гусаров и Гусаровский – 31, Гусятников – 10, Дворников – 10, Дворянинов, Дворянчиков и Дворянский – 7, Дегтярев и Дегтяренко – 17, Деревщиков – 1, Доброписцев – 2, Доильницын – 1, Дойников – 29, Дохтуров и Докторов – 13, Драгун и Драгунов – 9, Дубленников – 2, Дудников – 5, Дьяков – 34, Дьячков, Дьяченко и Дьяченков – 29, Економов – 1, Есаулов – 17, Ефрейторов – 1, Жемчужников – 7, Жеребятников – 0, Живодеров – 1, Живописцев – 1, Жильцов – 13, Жолнерович и Жолнеркевич – 4, Заводский и Заводчиков – 14, Запрягаев – 3, Заседателев – 4, Звонарев – 9, Звонников – 5, Золотарев – 48, Золотилов – 6, Игумнов и Игуменов – 20, Извозчиков – 1, Кадетов – 9, Кадников и Кадочников – 18, Казначеев – 9, Калашников – 53, Каликин – 2, Каменщиков и Каменьщиков – 8, Канатчиков – 2, Кандидатов – 1, Кантор и Канторович – 24, Капитанов – 3, Кантанистов – 2, Канунников – 8, Капканщиков – 2, Капралов – 24, Каравайников – 1, Караульщиков – 2, Карбасников – 4, Каретников – 24, Кафтанников – 2, Кашеваров – 10, Каштелян – 3, Квартальнов – 1, Квасников – 15, Кирпичников – 3, Кисельников – 4, Ключарев – 22, Ключников – 3, Книжников – 3, Кобзарь, Кобзарев и Кобзаренко – 7, Коврижников – 2, Кожемяко, Кожемякин – 5, Козлянников и Козлятников – 8, Колодезников – 9, Колокольников – 6, Колпашников – 3, Комендантов – 20, Конюхов, Кучеров, Кучеренко и Кучеренков – 40, Комисаров, Комисаренко, Комиссаров и Комиссаржевский – 30, Коноводченко – 1, Конторщиков – 1, Копалов и Копалкин – 5, Копейщиков – 7, Коптелов, Коптилов, Коптельников, Коптельцев и Коптяев – 26, Корабельник и Корабельников – 2, Кормилицын и Кармилицын – 26, Корнетов – 2, Коробейников и Коробейничев – 3, Коровников – 12, Косарев, Косаренко, Косилов, Косырев и Косцов – 45, Кочегаров – 1, Кравченко, Кравцов и Кравцев – 35, Краснопевцев и Краснопевков – 22, Краснописцев – 1, Крахмальников – 2, Крашенинников – 29, Крестьянов, Крестьянинов и Крестьянкин – 13, Кровельщиков – 0, Кропилов – 1, Кувшинников – 5, Куплетский – 4, Купец, Купцов, Купчик, Купчина – 16, Курьеров и Кульеров – 0, Курников – 7, Курятников – 2, Кустарев – 2, Кустодиев – 3, Кутейников – 12, Кухарев, Кухаренко, Кухаренок, Кухаркин, Кухарский, Кухаровский – 23, Лабазников – 1, Лакеев – 5, Лапотников – 5, Лесников, Лесниченко, Лесничий, Лесницкий и Лесниковский – 34, Ложкомоев и Лошкомоев – 5, Лашкарев и Лошкарев – 12, Легатов и Легатович – 7, Ледников – 2, Ловцов и Ловчев – 7, Лодочников – 3, Лоцманенко – 1, Лучников – 4, Лукошников – 1, Магазинер, Магазинников – 4, Майоров и Майорский – 48, Маклаков – 11, Маламуд и Меламед – 3, Малинников – 22, Мальчиков – 3, Маслобоев – 4, Мастер, Мастеров – 3, Медведников – 1, Медников – 11, Медоваров и Медоварцев – 0, Медовиков – 9, Менщиков, Меньщиков и Меняев – 22, Метальников – 6, Механиков – 5, Мечников и Мечниковский – 3, Мешалкин – 7, Мещанин, Мещанинов и Мещанчук – 14, Молоканов – 13, Молочников и Молошников – 4, Монахов, Монахович и Монахин – 47, Мореходов – 1, Мостовщиков – 2, Музыкант и Музыкантов – 11, Мукосей и Мукосеев – 3, Мыльников – 14, Мясников – 53, Наездников – 5, Наклейщиков – 1, Нарядчиков – 5, Ножевников – 2, Ободников – 1, Овсяников и Овсянников – 50, Огородников – 26, Огуречников и Огурешников – 7, Оконечников, Оконешников и Оконишников – 7, Оленников – 3, Оловянишников – 1, Откупщиков – 1, Острожников – 1, Офицеров – 4, Охотников – 5, Паромов и Пароменский – 10, Пасечников, Пчелинцев и Пчельников – 9, Певцов, Песнопевцев и Песельник – 26, Перевозников, Перевощиков и Перевозчиков – 15, Переплетник и Переплетчиков – 2, Песчанников – 1, Печатников – 11, Печников и Печниковский – 3, Пильщиков – 1, Пивоваров и Пивоварский – 41, Пирожников – 4, Пищальников – 3, Плетников – 1, Поваров, Поварнин, Поваренков и Поварский – 20, Погонялов – 8, Погребняк и Погребняков – 5, Подливахин – 1, Подрядчиков – 1, Подскребалин – 1, Подшивалов – 10, Покрывалов – 1, Поливайко, Поливалов, Поливанов, Поливанский и Поливцев – 42, Полковников и Полковник – 7, Половой – 1, Помещиков – 0, Пороховщиков и Пороховников – 11, Портнов – 18, Посредников – 1, Постельников – 2, Почтарь, Почтарёв и Почтовый – 3, Прапорщиков – 1, Прасолов – 4, Преферанский – 2, Прикащиков – 9, Просвирин, Просвирнин и Просвиряков – 4, Протодьяконов и Протодiаконов – 2, Прядильщиков – 1, Прянишников – 18, Пряхин – 7, Пуговишников – 6, Пустынников – 3, Пушкарев, Пушкаревич и Пушечников – 27, Пушнин, Пушников, Пушняков и Пушницкий – 8, Пшеничников – 8, Развозов и Развозжаев – 3, Разсадин, Разсадкин, Разсадников – 12, Распопов – 3, Резников, Резник, Резникович и Резун – 28, Решетников и Решетняк – 16, Рогожников – 1, Ростовщиков – 1, Ружейников – 1, Рукавичников и Рукавишников – 21, Рыбников и Рыбский – 13, Садовников – 15, Сальников – 33, Санник и Санников – 15, Сарафанников – 3, Сафьянников – 5, Свекольников – 6, Седельников – 3, Селитренников – 4, Семенников и Семянников – 3, Серебренников, Серебреницкий и Серебряников – 54. Синельников, Синильников, Синельщиков и Синилов – 27, Ситников и Ситняковский – 38, Сковородников – 2, Скоморохов – 2, Скорняков и Скорняжников – 17, Скотников – 8, Сластников – 3, Слугин – 1, Смердов – 0, Сметанников – 9, Смолокуров, Смольщиков и Смольянинов – 10, Сокольников – 6, Солдатов, Солдатенков, Солдатченков – 22, Солоденников, Солодилов, Солодовник и Солодовников – 22, Становой – 5, Староверов – 5, Старостин – 15, Старцев – 25, Стеклянников, Стекольников и Стекольщиков – 39, Столяров – 43, Стрельцов, Стрелец, Стрелецкий – 17, Стрелков – 23, Строгальщиков – 1, Строителев – 1, Струнников – 9, Судьин – 2, Сукач и Сукачев – 8, Сусленников – 4, Суфлеров – 1, Сывороткин – 1, Сырников – 3, Сыромятников – 16, Сытник и Сытников – 12, Сыщиков – 1, Табачников и Тобачников – 2, Табунников и Табунщиков – 7, Творожников – 2, Тележников – 1, Телятников – 4, Тетерников, Тетеревников и Тетеревятников – 6, Токарев, Токаренко, Токаревич и Токаревский – 47, Торгачев, Торгашев, Торговкин, Торговицкий, Торговцев, Торгунов и Торгушников – 12, Томилин, Томилов и Томиловский – 52, Точилов – 1, Травников – 22, Трапезников – 17, Трубачев – 4, Трубников – 21, Тряпичников – 1, Улан, Уланов, Уланович и Улановский – 32, Фабрикант – 1, Фармаковский – 5, Фуражев – 3, Ханов и Хановский – 15, Харчевников – 3, Холопов и Хлопов – 10, Холшевников и Холщевников – 16, Хомутинников – 9, Хоружий и Хоруженков – 2, Хренников – 6, Церковников и Церковницкий – 4, Цыплятников – 1, Чабан, Чабанов и Чебанов – 10, Часовников – 6, Чашников – 3, Чеботарь, Чеботарев, Чеботаревич, Чеботаревский и Чеботаренок – 48, Челядин – 0, Чернецов – 3, Шапошников – 35, Шаровников и Шаромазов – 2, Шатерников – 1, Шелковников – 11, Швец, Швецов и Шевцов – 52, Шерстобитов – 4, Шильников – 6, Школьник и Школьников – 4, Шляпник, Шляпочник и Шляпников – 15, Шорников – 2, Шпионов – 1, Шубников – 2, Шутов и Шутович – 39, Щетинников – 1, Щитников – 1, Ямщиков – 5 и Ярыгин и Ярышкин – 9.
Более распространенные в СПб в 1912 г. фамилии, происшедшие от 29 профессий: Бондарев, Бочкарев, Бочарин, Бочаров и Бочарников – 84, Гончаров и Гончар – 58, Дьяконов и Дiаконов – 64, Зуев и Зуйков – 87, Казак, Казаков, Казаченко, Казаченков, Казачков, Казачий, Козак, Козаков, Козакевич, Козакович, Козаченко, Козаченков и Козачковский – 161, Князев, Князевский, Князевич, Князьков, Княжевич, Княжевский, Княжицкий и Княжинский – 97, Кожевников и Кажевников – 75, Колесник, Колесников, Колесниченко и Колесницкий – 69, Король, Королев и Короленко – 152, Красильников, Красильщиков и Красилов – 67, Коновалов и Коноваленко – 85, Котельников, Котляр, Котляров и Котляревский – 80, Кузнецов, Ковалев и Ковалевский – 674, Масленников и Масленняков – 92, Мельник, Мельников, Мельниченко, Мельницкий и Мельничук – 189, Овчинников – 96, Панов, Панченко и Панченков – 143, Пастухов, Пастушков и Пастушенко – 58, Писарев, Писаревский, Писцов и Писаренко – 64, Плотников – 70, Пономарев – 149, Попов, Батюшков и Батюшкин – 693, Протопопов – 70, Рыбак, Рыбакин, Рыбалкин, Рыбаков, Рыбалченко, Рыбальченко, Рыбачек, Рыбачков и Рыболовлев – 65, Сапожник и Сапожников – 65, Свечников и Свешников – 57, Ткачев, Ткачук и Ткаченко – 58, Толмачев и Толмачевский – 57, Хлебников – 57 [83].
«Старцев» происходит от «старец» – на языке XVII в. – инок, монах; «Гостев» от «гость» – купец; «Канунников» от «канунник» – чтец богослужебного канона (кануна); «Кустодиев» от «кустодия» – стража, стражник; «Маклаков» от «маклак» – торговый посредник; меламед – еврейский законоучитель; «Кутейников» от «кутейник» – тот, кто в приходе или монастыре заведует приготовлением кутьи; «Курников» от «курник» – тот, кто курит смолу или вино; «Прасолов» от «прасол» – торговец скотом; «Распопов» от «распоп» – бывший священник; «Трапезников» от «трапезник» – монах или послушник, организующий трапезу в монастыре; «Томилов» от «томило» – тот, кто томит, то есть мучит, пытает – палач; «Чеботарев» от «чеботарь» – сапожник; «Ярыгин» от «ярыга» – низший служитель полиции, рассыльный; «Зуев» и «Зуйков» от «зуй» и «зуек» – маленькая северная птичка и, одновременно, юнга на поморских кораблях и рыбных промыслах).
Замечательно, что торговаться, покупая икону, было неприлично, и даже называлось приобретение иконы стыдливо – не «покупка», а «обмен на деньги» или просто «обмен»; русские не «покупали», а «выменивали» иконы; то и другое сохранилось в старообрядческой среде до середины XIX в. («В лесах», «На горах»), а, возможно, и позже. Наблюдательнейший Олеарий писал: «Русские называют торговлю иконами не куплею и продажею, а “меною на деньги”, при этом долго не торгуются» [90, с. 318]. Продавались иконы только в «иконном ряду», а не так, как сейчас в антикварных магазинах – в окружении запечатленных на холсте, в фарфоре, мраморе и бронзе Венер, Амуров, Мефистофелей, козлоногих хвостатых свирельщиков, танцовщиц и «ню».