Расколотое небо
Шрифт:
— Тогда, в условиях «холодной войны», этого властно требовали суровые обстоятельства. Первый сверхзвуковой! Машину потом долго доводили. Сейчас этого делать нельзя!
— Но Махов не новичок в авиации. Кстати, он приказал письменно изложить мое мнение о сокращении сроков испытаний.
— Вон как!
— А что, Юрий Михайлович? — удивленно спросил Геннадий.
— Нет, ничего. — Северин постучал пальцами по столу. «Втягивает Васеева. Еще бы, лучший летчик полка, член парткома».
— Я вот о чем хотел попросить тебя, Геннадий. — Северин
— Можем, Юрий Михайлович. Минут на сорок.
— Достаточно. Вторая часть их просьбы требует уточнения на месте, и тебе, как члену парткома, поручается детально разобраться. Заодно переговори о мачтах для твоего тренажера. Завод большой, помогут.
— Обязательно переговорю! — обрадовался Геннадий. — Мачты нам позарез нужны!
— Когда возвращается замполит Бут?
— Врачебную комиссию прошел полностью. Пишет, что приедет со дня на день.
— Вот и прекрасно! С ним полегче будет. А то ведь и за себя, и за замполита. — Северин обнял Геннадия за плечи.
— Трудно. Лида обижается — сыновей почти не вижу. Да и не успеваю всего охватить.
— Научишься. Не боги горшки обжигают.
Резко зазвонил телефон. Северин взял трубку и насторожился.
— По плану у вас политические занятия завтра, переносить их незачем. Да, я буду присутствовать. До свидания! — Он положил трубку и, кивнув в сторону телефона, проговорил: — Узнали, что мы с секретарем парткома решили побывать у них на политзанятиях, вот и хотят взять отсрочку, чтобы получше подготовить группу. И когда у нас переведутся любители показухи? Ну, будь здоров!
Дорога к шефам была неблизкой, и, пока газик резво накручивал километры, Васеев думал о тренажере. Тренаж по вертолету потребовал большого расхода моторесурса. Вот тогда он и предложил вместо вертолета поднять на двадцатиметровую высоту металлический макет самолета. И не один, а два. Суть предложения Васеева состояла в том, чтобы на земле летчик из кабины при включенном радиолокационном прицеле отыскал на экране цель — макет самолета, поднятый на мачты, — и произвел ее захват. Упражнение завершалось имитацией пуска ракеты.
Свою идею Васеев вынашивал с тех пор, как начал летать на новом истребителе. Много времени ушло на расчеты и выкладки, и вот теперь, когда молодые летчики приступили к учебным перехватам, целесообразность таких тренировок стала очевидной. Северин это понял сразу и доложил командиру полка. Тетрадь в коричневой обложке с расчетами заинтересовала Горегляда. Он просмотрел записи и передал подполковнику Брызгалину. Брызгалин пообещал Северину изучить предложения Васеева, но с окончательным ответом не торопился.
Васеев несколько раз напоминал подполковнику о тренажере, но тот все отмахивался от него.
— У нас нет ни средств, ни металла, чтобы сделать двадцатиметровые мачты
Теперь, когда Северин послал Васеева к шефам, у Геннадия снова разгорелся огонек надежды: должны помочь!
У проходной завода Васеева встретил секретарь парткома Владимир Иванович Стукалов. Они не были близко знакомы, и оба долго прощупывали взглядами друг друга.
— Посмотрим наш главный цех, — предложил Стукалов, когда Васеев признался, что на заводе был с экскурсией года три назад. — Недавно мы завершили его реконструкцию, там есть что посмотреть.
Стукалов предложил сигарету. Васеев отказался:
— Спасибо. Не курю.
— Тогда прямо в цех.
Три года назад, когда Геннадий был на заводе, на него обрушился грохот кузнечных молотов, шум работающих станков, пронзительные сигналы передвижного крана. Теперь, войдя в цех, он ничего этого не услышал. Бросились в глаза светлые тона заново выкрашенных стен, цветники у окон, чистота покрытого масляной краской ровного, без выбоин бетонного пола. Но больше всего его удивил воздух. Копоти не было, дышалось легко, хотя запахи краски и ощущались. Там, где раньше высились станины кузнечных молотов, стояли выкрашенные в салатовый цвет станки. Над ними склонились рабочие.
Геннадия удивила малолюдность; все, кто находился в цеху, были заняты делом.
Стукалов и Васеев прошли середину пролета цеха и остановились возле поблескивающих свежей краской пассажирских вагонов.
— Почти готовы, — сказал Стукалов.
— Почему «почти»? — спросил Ваееев.
— Поставили под покраску, да закавыка получилась…
Какая получилась «закавыка», рассказать он не успел — подошел высокий, с густыми, седыми волосами мужчина лет пятидесяти, одетый в аккуратно подогнанный комбинезон.
— Устякин Иван Макарович.
Геннадий представился, едва не ойкнув от боли — Устякин до хруста сдавил его пальцы шероховатой широкой ладонью.
— Наш лучший бригадир. Фронтовик, — не без гордости сказал Стукалов.
Устякин засмущался:
— Ладно уж, Владимир Иванович, к чему это ты… Я же по делу.
Устякин взял Васеева за локоть.
— Помогли бы нам, браток. В позапрошлом году, когда нам показывали «миги», я заприметил на аэродроме интересную штуковину: пылесос для уборки взлетной полосы. Пришлите нам его денька на два. Понимаешь, какое дело: надо сдавать пять вагонов, а они еще не покрашены изнутри. Вот зайди, посмотри.
В разговор вмешался Стукалов:
— Смотрите, а я в литейный схожу.
Устякин подтолкнул Васеева к лестнице, и они вошли в вагон. На полу, возле окон, в купе — повсюду виднелась стружка, обрывки дерматина, клочья ветоши, металлические обрезки.
— Раньше красили вручную, — пояснял Устякин, — и этот хлам успевали с горем пополам убирать. Теперь же, после реконструкции завода, ремонт вагонов поставлен чуть ли не на конвейер. Только успевай крутиться, план увеличили. А мы не успеваем. Понял, для чего нужен ваш пылесос?