Расколотое сердце кондитера
Шрифт:
Минут через двадцать по коридору разнеслись тихие шаги. Зефир поднялся на ноги, готовый к долгому разговору с князем. И какого же было его удивление, когда по ту сторону решетки стоял не Каламондин, а княгиня Юдзу. Зефир открыл было рот, но тут же закрыл его, подходя ближе к прутьям и выказывая княгине свое почтение.
— Для того, кого обвиняют в измене, Вы держитесь стойко, — произнесла княгиня, держа гордую осанку. — В Ваших глазах ни капли отчаяния или злости. Неужели Вы не считаете, что Вас обвинили безосновательно?
— Разумеется, считаю, но разве мои попытки защититься
Княгиня никак не отреагировала на его вопрос, продолжая вглядываться в его лицо сквозь прутья. Зефир выдержал ее взгляд.
О княгине за пределами Цитрона ходило множество слухов. Она была умна и красива, но вместе с тем хладнокровна и коварна. И чрезвычайно ревнива. Ее супруг — князь Каламондин — слыл в обществе дамским угодником. И хоть ни разу Зефир не слышал о том, что князя ловили на супружеской неверности, слухи о том, как княгиня избавляется от соперниц, доходили даже до Макадамии. Да и отсутствие детей в семье наводило многих на мысли о том, что чувства князя к княгине уже давно остыли.
— Не поймите неправильно, — продолжила княгиня, выдержав небольшую паузу в их разговоре, — если Ваша невиновность будет доказана, я лично принесу извинения Вам и королеве Лидии. Но до тех пор Вы должны содействовать расследованию. Ведь поимка виновников последнего инцидента — первостепенная цель для всех земель Птифура. Вы так не считаете?
— Разумеется, именно так я и считаю. И именно расследованием я и занимался, пока Ваша стража не увела меня из библиотеки великого Цитрона, обвинив в измене.
Княгиня о чем-то задумалась.
В это время двое стражников принесли откуда-то большое, украшенное камнями и позолотой кресло. Поклонившись княгине, они ушли, а Юдзу неторопливой походкой прошла к креслу и села в него, ни на сантиметр не согнувшись и не понурив плечи.
Казалось, будто в ее спине были десятки длинных, негнущихся спиц.
— Возможно, — согласилась она с Зефиром, положив на колени руки, — наши действия были поспешны, но Вы должны понять наше нежелание медлить в данном вопросе. Многие пострадали от яда волчьей ягоды и, конечно же, главными подозреваемыми стали иргийцы. Царь Кизил взойти на трон не успел, как произошло такое событие. А во время бала многие заметили, что королева Лидия вела с ним долгий разговор.
— Обвиняете кого-то в измене лишь из-за разговора? — Зефир хмыкнул, стараясь пристыдить княгиню, но та так и осталась сидеть с непроницаемым выражением лица, будто его слова не могли достичь ее сердца. — Я слышал о Вашем уме, княгиня, и не могу поверить, что подобные домыслы могли посетить Вашу светлую голову. Где доказательства? И главное, в чем выгода королевы Лидии? Уж кто, как не Вы должны понимать, что она села на трон Марципана не по своей воле?
— Власть имеет свойство менять тех, кто ею обладает. Особенно тех, кто не был с нею рожден.
С этим Зефиру было сложно не согласиться.
— Но Вы убеждены, что Ваша подопечная все та же самая девочка и корона нисколько не изменила ее? Может ли быть, что ее сговор с царем Кизилом произошел без Вашего ведома?
«Сговор с царем Кизилом, — повторил про себя Зефир. — Она намеренно провоцирует
— Все то время, что Лида носит титул королевы она ни разу не покидала пределов дворца, все свое время посвящая обучению. Так как мы опасались нападок со стороны парфийцев, стража и фрейлины, а также придворные учителя ни на секунду не оставляли Лиду без присмотра.
— Значит, Вы не скрываете того, что королева Лидия находилась под постоянным присмотром?
— Нет.
— И на то были причины.
— Конечно. Как я уже сказал, парфийцы…
— Или же Вы, будучи покровителем королевы Лидии, предполагали, что рано или поздно ее поведение, присущее лишь людям, отсутствие знаний о нашем мире, а так же юный возраст дадут о себе знать в самый неподходящий момент?
Зефир ощутил прилив возмущения и злости. Он был готов вцепиться пальцами в прутья решетки, сжать их со всей силы и, если бы этих сил хватило, разжать отделявшую его от княгини преграду и хорошенько встряхнуть женщину, желая выбить из нее подобные мысли.
Он отказывался верить в услышанную ересь. По-другому не выразиться.
— К чему Вы клоните? — спросил Зефир, нахмурив брови.
— К тому, что королева Лидия слишком юна и сумбурна, чтобы сидеть на троне великого Марципана. Всем известно насколько королева Лидия не сдержана в своих эмоциях.
— И что с того?
— Она ничего не знает о Птифуре, о нашей истории и наших многочисленных традициях. И тем не менее такая, как она, смогла выиграть турнир.
Зефир молчал, в немом укоре смотря на княгиню. Он боялся задавать вопросы, ведь понял, что каждое его слово будет обращено против него. И против Лиды.
— Скажите, думаете ли Вы, что ее победа на турнире действительно была получена в честном соперничестве с другими претендентами?
— Ч-что?..
Зефир вглядывался в спокойное лицо княгини. Она говорила тихо, и Зефир решил, что ослышался. В чем она обвиняла Лиду? В подтасовке результатов? В обмане всех жителей Птифура?
— И сколько бы я об этом не думала, — продолжала Юдзу, ни на секунду не позволяя себе отвести взгляд от своего пленника, — никак не могла избавиться от навязчивой мысли. Согласитесь, странно ведь, что королева Лидия, Лидия Воздушная, прибывшая в Марципан на свою инаугурацию была последней, кто видел принца Безе до его исчезновения.
«И в этом хочет ее обвинить», — осознал Зефир, чувствуя расползающийся внутри него холод.
— Разумеется без доказательств мои слова лишь пустая болтовня, но ведь мы с Вами ведем обычную беседу, господин покровитель, — растягивая последние слова, княгиня впервые за весь разговор улыбнулась, обнажая ряд белоснежных, ровных зубов. — И раз эта беседа ни к чему не ведет, то я продолжу свою мысль, словно говорю сама с собой. Итак…
Зефир слушал ее рассуждения, из последних сил сдерживая порыв высказать княгине все, что он думал об ее монологе. Она не только обвинила Лиду в похищении принца Безе, в хитростях, благодаря которым ей удалось выиграть турнир, но так же в том, что вместе с царем Кизилом его подопечная отравила множество птифурцев на балу-маскараде. Не пощадила даже детей.