Расколотый берег
Шрифт:
Звонок из Кромарти поступил в 8.10 утра. Кэшин почти уже доехал до перекрестка на Порт-Монро. По прибрежному шоссе навстречу ему мчалась машина «скорой помощи». Он притормозил, пропустил ее на поворот, поехал следом вверх по склону, следуя изгибам дороги, и остановился во дворе усадьбы «Высоты».
На порядочном расстоянии от главного строения стояла женщина с зажженной сигаретой. Докурив, она небрежно отбросила окурок и провела врачей в дом. Кэшин пошел за ними и, миновав прихожую, оказался
Перед большим камином, головой прямо на плите, ничком лежал старик. На нем были только старые пижамные штаны, а на тощей спине уже запеклась кровь, и сквозь нее виднелись поперечные линии морщин. Кровь впиталась в ковер, застыла лужицей на камне плиты. В резком свете, падавшем из незашторенного окна, казалось, что она черная.
Двое врачей опустились перед стариком на колени. Женщина, надев резиновые перчатки, осторожно приподняла его голову.
– Обширная открытая рана головы, возможно, вклинивание мозговой ткани, – заговорила она, обращаясь к коллеге и тут же нажимая кнопку на микрофоне.
Врач послушала дыхание пострадавшего, осмотрела зрачки, прощупала пульс.
– Да, похоже, – подтвердила она. – Четыре кубика физраствора, полная гипервентиляция, интубация, [2] сто миллилитров лидокаина.
Ее коллега начал подавать кислород. Кэшину не видно было, что происходит, потому что врач стоял прямо перед ним.
Спустя некоторое время женщина произнесла:
– Три по коматозной шкале. Вызывай вертолет, Дейв. Мужчина набрал номер на мобильнике.
2
Интубация– введение в гортань через рот специальной трубки для предотвращения удушья (а также в трахею для введения наркоза), применяемое при ожогах, некоторых травмах, тяжелых спазмах и отеках гортани и т. п.
– Дверь была открыта, – заговорила женщина, которая встречала их у входа. Теперь она стояла рядом с Кэшином. – Я, как только зашла, сразу все увидела, решила, что он мертвый… Хотела выскочить, сразу в машину и подальше отсюда. А потом подумала – черт, а вдруг он живой, зашла и увидела, что он дышит.
Кэшин осмотрелся. В левом углу, у двери, лакированные половицы прикрывал загнутый ковер.
– Что это за дверь? – поинтересовался он.
– Переход на южную сторону.
Почти всю западную стену комнаты занимала огромная картина – мрачный пейзаж, как бы увиденный с высоты. Внизу, где был свободный край, виднелись следы ножа.
– Он, наверное, рано лег. Мальчишка Старки принес дрова, а он даже половины не израсходовал, – сказала женщина.
– Так. Что еще?
– Часов нет. Он всегда их клал на этот стол, рядом с кожаным стулом, и еще наливал себе стакан виски. Каждый
– Значит, на ночь он снимал часы?
– Да, снимал и клал на этот стол.
– Давайте-ка уйдем куда-нибудь, чтобы не мешать, – предложил Кэшин.
Он проследовал за ней по мраморному полу фойе в переход, окружавший мощеный двор, и оказался в огромной кухне, которой могла бы гордиться любая гостиница.
– Что вы сделали, когда оказались внутри? – спросил он.
– Поставила сумку на пол и вошла в комнату. Ну, как всегда.
– Разрешите посмотреть, что у вас в сумке. Вас зовут…
– Кэрол Гериг, – представилась она.
На вид этой крашеной миловидной блондинке было за сорок, вокруг рта у нее залегли морщинки. Геригов в округе было хоть пруд пруди.
Она подняла со стола, стоявшего в дальнем углу комнаты, большую тканевую желтую сумку, расстегнула на ней молнию и спросила:
– Сами будете смотреть?
– Нет, – ответил он.
Женщина выложила на стол все содержимое сумки: кошелек, два набора ключей, очечник, косметичку, бумажные салфетки, еще какую-то мелочь.
– Спасибо, – поблагодарил Кэшин. – Вы трогали здесь что-нибудь?
– Нет. Я поставила сумку и сразу прошла в гостиную за стаканом для виски. А потом позвонила, но уже с улицы.
Они вышли во двор, и тут у Кэшина зазвонил мобильник.
– Хопгуд говорит. Что у вас там? – раздался голос начальника уголовного розыска Кромарти.
– Чарльз Бургойн получил по башке, – ответил Кэшин. – И довольно-таки сильно. С ним сейчас работают врачи.
– Скоро буду. Ничего не трогать, никому не уходить, понятно?
– Ну надо же! А я-то собрался разослать всех по домам и отдраить тут все к приезду криминалистов.
– Не умничай, – отозвался Хопгуд. – Нашел время для шуток.
Кэрол Гериг сидела на второй из четырех широких каменных ступеней, которые вели к входной двери. Кэшин взял свою папку и пристроился рядом с женщиной. Там, где заканчивались камни, устилавшие двор, и стояли ящики с живой изгородью, раскачивался на ветру ряд карандашных сосен, похожих на танцоров с объемистыми брюшками. Кэшин сотни раз проезжал мимо этого дома, но помнил только вычурные каминные трубы, которые высились над красной черепичной крышей. Латунная табличка у ворот гласила: «Высоты», однако все местные называли его домом Бургойна.
– Меня зовут Джо Кэшин, – представился он в свою очередь. – Вы не родственница Барри Герига?
– Да, это мой двоюродный брат.
Кэшин вспомнил, как Барри Гериг здорово отлупил его в начальной школе, когда ему было лет девять или десять. Правда, потом он расквитался с обидчиком – ухитрился навалиться на плечи и несколько раз ткнул Барри лицом прямо в грязь школьного двора.
– Как он?
– Погиб, – коротко ответила она. – Около Беналлы ехал на грузовике и свалился с моста. Не справился с управлением.