Расколотый берег
Шрифт:
– Ну и что же случилось?
– Когда Дик отдал концы, Чарльз продал все дело этим скотам англичанам. А им было без разницы, работает фабрика или нет. Конкурентов не стало, они ведь только этого и добивались.
Говоря все это, Сесиль не отрываясь смотрела в окно, и от сигареты, зажатой в ее пальцах, струился тонкий дымок.
– Какая же была трагедия, – продолжила она, – в тот день, когда это объявили. Половина Кромарти вмиг осталась без работы. И потом люди так нигде и не устроились. – Она провела пальцем по жалким остаткам бровей. – Правда, Чарльз тут ни при чем. Он за это получил очень хорошие деньги. Впрочем, его никто и не обвинял.
–
– Счета… Я ими занимаюсь с тех пор, как старого Перси Крейка разбил паралич. Вот и работаю теперь от его имени. Невелика наука – Чарльз и сам вполне мог бы справиться, но он любит делать вид, что у него есть заботы посерьезнее.
Сесиль в последний раз глубоко затянулась и, не глядя, швырнула окурок в вазу с цветами, которая стояла на каминной полке. Послышалось тихое шипение или, скорее, шелест. Бессменный секретарь Сесиль, миссис Маккендрик, дважды в неделю меняла в обеих комнатах цветы и тщательно промывала вазы с застоявшейся бурой водой и разбухшими в ней окурками.
– Кто мог его убить? – спросил Кэшин.
– Да какой-нибудь лоботряс, наверное. У нас ведь теперь как в Америке – могут прикончить ни за что. Жуть! – У нее на скулах заходили желваки. – Наркоманы, – собравшись с силами, продолжила она. – Да, скорее всего, наркоманы.
– Может, кто-нибудь из родных, знакомых?
– Да что ты! Если Чарльз Бургойн умрет, на его похороны придет народу больше, чем к Доре Кэмпбелл, а уж ее-то провожали – дай бог каждому. Чарльз Бургойн – отличный человек, таких еще поискать! Нынешние все измельчали. Что там говорить, завидный был жених. И знаете, когда он наконец женился на Сьюзен Кингсли, все его девчонки уже постарели. Говорят, старый Дик припер его к стенке: мол, или женишься, или оставлю без всего. А деньги грозился пожертвовать дому престарелых в Кромарти.
– А отец Эрики?
– Эрики и Джейми, если точнее. Бобби Кингсли. Погиб в аварии, да еще вместе с какой-то женщиной.
– У Чарльза были враги?
– А кто его знает? Доверительный фонд Бургойна отправил сотни детишек в университет. Чарльз безотказный, кому только не дает денег – школам, художественным галереям, Армии спасения, [5] Лиге ветеранов армии и флота, всех и не упомню. А сколько бродяг из суда выкупил!
– Как вы работаете с Бургойном?
5
Армия спасения –международная религиозно-филантропическая организация евангелического направления с квазивоенной структурой. Основана (под названием Христианская миссия) в 1865 г. в Лондоне методистским проповедником Уильямом Бутом (1829–1912), свое нынешнее название приобрела в 1878 г.; в Австралии действует с 1880 г. Ставит своей целью распространение идей и догматов Евангелия посредством проповеди, делая акцент на моральных аспектах христианского вероучения; ведет активную социальную деятельность, которая заключается в оказании гуманитарной, медицинской, консультативной и иной помощи неимущим, престарелым, инвалидам, многодетным семьям, беженцам, пострадавшим на войне и в ходе межнациональных конфликтов. Имеет отделения приблизительно в ста странах мира.
– Работаю?
– Да. Ну, какие у вас обязанности?
– Поняла. Все приходит ко мне – счета, платежи по кредитам. Каждый месяц мы составляем Чарльзу ведомость, он помечает счета к оплате, возвращает
– Получается, у вас есть сведения обо всех его сделках.
– Только счета.
– За какой-то период времени?
– Не очень долгий – может, лет за семь-восемь, с тех пор когда Крейга разбил паралич.
– А можно посмотреть ваши документы?
– Это конфиденциальная информация, – возразила она. – Только для клиента и поверенного.
– Клиенту сегодня утром дали по башке и чуть не отправили на тот свет, – произнес Кэшин.
Сесиль растерянно заморгала:
– А у меня не будет проблем с законом? Не хотелось бы спрашивать совета у этого проклятого Риза.
– Миссис Аддисон, это ваша обязанность. Иначе мы сегодня же оформим судебное предписание.
– Ну что ж, – согласилась она. – Я дам указание миссис Маккендрик сделать копии. Правда, не уверена, поможет ли вам это. Лучше, наверное, разыскать этих проклятых наркоманов. Из дома ничего не пропало?
– А те, кто у него работает, получат свои деньги?
Подведенные карандашом брови Сесиль удивленно и приподнялись.
– Но ведь он же, слава богу, не умер. Понятно, что я буду платить, пока не получу других указаний. А ты как думал?
Кэшин поднялся:
– Знаете, служба в полиции приучает ждать худшего.
– Ты циник, Джо. Могу сказать…
– Спасибо, миссис Аддисон, – перебил ее Кэшин. – Я пришлю кого-нибудь за копиями. А где Джейми Бургойн?
– Утонул на Тасмании много лет назад.
– Несчастливая какая-то семья.
– Да уж, не все можно купить. А если еще и Чарльз умрет, тогда все, конец Бургойнам.
На тихой улице ярко светило солнце и нагревало тусклый камень здания библиотеки. Над дверью был высечен год строительства – 1864-й. Тогда здесь располагался Институт механики. По лестнице поднимались одна за другой три пожилые женщины, опираясь о металлическую балюстраду. Он смотрел на их хрупкие лодыжки и думал, что старики похожи на беговых лошадей, у которых почти все зависит от сущего пустяка – от родной семьи.
А уж о собственной семье ему даже думать было противно.
– Я не могу уладить это, Берн, – сказал Кэшин. – Я ничего не могу сделать. Сэм здорово вляпался, потому что сам дурак.
Разговор шел в сарае, похожем на самолетный ангар, у двоюродного брата Кэшина, Берна Дугью. Брат жил километрах в двадцати от Порт-Монро, в городишке Кенмар, где вдоль единственной главной улицы теснились заколоченные досками магазины, два паба, дышавшие на ладан, лавка мясника, молочный бар и видеопрокат.
Были времена, когда деревушка Кенмар стояла как островок в зеленом море посевов. На каждом дворе в хлеву жили коровы, а их жирный навоз удобрял ровные ряды картофеля на полях. А потом фермы разрезали на мелкие наделы. На этих клочках земли всего в три акра величиной выросли деревянные дома с непременными металлическими сарайчиками на задних дворах. Казалось, что земля теперь родит только мусор и огненно-рыжих ребятишек. По субботам на каждый участок отовсюду съезжались фуры – «маки», «кенворты», «маны», «вольво», гиганты с трансмиссией на восемнадцать скоростей, топливными баками вместимостью 1800 литров, фамилиями владельцев, написанными витиеватыми буквами на дверцах, и небритыми водителями, которые гнали свои чудища день и ночь, восседая в двух метрах над землей, глядя в пространство, под звуки песен о несчастной любви и одиночестве.