Распечатки прослушек интимных переговоров и перлюстрации личной переписки. Том 1
Шрифт:
Елена уже напяливала кроссовки, когда из не выключенного (просто на всякий случай) телевизора – вместо звуков закрытия съезда – засверлил опять всем депутатам советские мозги сварливый, нежный, голосок Сахарова, дорвавшегося в самую последнюю секунду до микрофона. Елена, с одним кроссовком в руках, ковыляя на втором, возвратилась в комнату Анастасии Савельевны. Анастасия Савельевна, услышав нечто абсолютно незапланированное в трансляции, прибежала в комнату с миской салата в руках (зеленый лук, сметана) который делала в кухне.
– Ты уходишь?
– Мам, тише, ну дай послушать же!
– Андрей Дмитриевич, вы пока присядьте…! Или постойте! – с колхозными развязными интонациями махал рукой Горбачев уже подошедшему к микрофону Сахарову.
– Какой хам… «постойте, присядьте». Кем он себя считает?! Как он смеет так с Сахаровым… – стонала Елена, бросив кроссовок на пол. – Хамло.
Анастасия Савельевна молча, с упреком на нее глянув, нервно месила сметану в миске вилкой, усевшись на диван.
Какая-то веселая сучка из общества театральных деятелей, решив попозировать каблучками да новым костюмчиком, выбежала к микрофону, оттеснив Сахарова, ябедничать, что Сахаров-де, выступал на съезде семь раз, а их председателю ни разу не дали слова.
– Не надо! Не надо! – унимал ее Горбачев.
– Я помочь вам хочу! – любовно льнула к Горбачеву через стол президиума активистка.
– Не надо! Вы мне не помогаете сейчас, а мешаете! – раздражался Горбачев – как будто в заведенном механизме добровольных помощниц и помощников что-то сбилось и пошло не по плану. – Вот не надо сейчас!
– Я семь раз не выступал! – отбивался от активничающей дамочки Сахаров. – Я выступал пять минут при открытии съезда! Остальное – были реплики!
– Товарищи, я вношу предложение компромиссное – кто за то, чтобы дать депутату Сахарову пять минут для выступления – прошу поднять мандаты, – голосом опытного психотерапевта, делая успокаивающие ритмичные пассы в зал поднятой ладонью, заявил Горбачев – кажется, понявший, что если лишить Сахарова слова под завязку съезда – то это станет не только международным скандалом но и перечеркнет вообще весь этот съезд. – Пожалуйста, Андрей Дмитриевич: пять минут!
– Как получится, товарищи, – спокойно сказал Сахаров, и, нацепив на нос очки, отвернулся от Горбачева, придвинулся к микрофону.
Горбачев, заценив это «как получится» – усмехнулся, прикрыв губы мизинцем.
Зал заорал в недовольстве.
Горбачев с доброй улыбкой медведя гризли, завидевшего вкусного туриста на одинокой тропинке – сидел рядом со своим подельничком Лукьяновым: зачем-то на интимнейшей дистанции – как влюбленные, которым надо незаметно передавать друг другу под столом записки или обжиматься.
– Я должен сказать, что мое положение все-таки несколько исключительное, – скромно заметил Сахаров. – Я отдаю себе в этом отчет и чувствую на себе ответственность. И из-за этой ответственности я буду говорить – уж как я собрался говорить.
И, на этих словах, Сахаров, скрупулезно, по пунктам, стал предлагать государственный переворот.
Альтернативная
– Одна минута у вас осталась, – метрономом отсчитывал ему из-за спины Горбачев.
– Декрет о власти: первое – статья шестая конституции отменяется! – лихим тоном провозглашал с трибуны Сахаров. – Второе: принятие законов является исключительно прерогативой съезда народных депутатов!
Зазвенел председательский звоночек.
Сахаров, даже не оборачиваясь, и ни на секунду не прекращая речи, лишь на миг победоносно высоко поднял вверх правую свою, худую, длинную руку.
– Пропускаю пункт для быстроты! Пятое: избрание и отзыв высших должностных лиц… а также председателя КГБ СССР, председателя Комитета по телевидению и радиовещанию, главного редактора газеты «Известия» – исключительное право съезда. Поименованные выше лица подотчетны съезду и независимы от решений КПСС и ее органов. Шестое: кандида…
Речь Сахарова прервали тройным регламентным звонком.
– …туры на пост… – храбро продолжал держаться Сахаров. – Пропускаю еще один пункт. Последн… Седьмой пункт! Функции КГБ ограничиваются задачами защиты международной безопасности страны. Я прошу создать редакционную комиссию и на чрезвычайном заседании съезда рассмотреть этот декрет! Я обращаюсь к гражданам СССР с просьбой поддержать декрет в индивидуальном порядке, подобно тому, как они это сделали при попытке скомпрометировать меня и отвлечь внимание от ответственности за афганскую войну. Опускаю аргументацию. Продолжаю.
Вместе со звонком раздался голос Горбачева из-за Сахаровской спины:
– Всё!
– Уже нет давно опасности военного нападения на СССР!
Аплодисменты в зале были таким странными, липли стеной – что Сахаров невольно остановился – и взглянул в зал: поддерживают? Или…? Сообразив, однако, что это его, как всегда, гонят с трибуны, Сахаров, яростным голоском, продолжал:
– У нас самая большая армия в мире! Больше чем у США и Китая вместе взятых! Я предлагаю создать комиссию для подготовки решения о сокращении сроков службы в армии ориентировочно в два раза для рядового и сержантского состава с соответствующим сокращением всех видов вооружения, но со значительно меньшим сокращением офицерского корпуса с перспективой перехода к профессиональной армии.
Раздались жиденькие, процентно несопоставимые со съездовским большинством, аплодисменты сторонников Сахарова.
– Такое решение имело бы огромное значение, международное значение для укрепления доверия и разоружения, включая полное запрещение ядерного оружия…
– Андрей Дмитриевич! – возмущался у него из-за спины (невидный в прямой трансляции) Горбачев.
Сахаров, даже не обернувшись, сделав какой-то особый мимический жест веком правого глаза – как слон, которому в глаз пыталась залететь мошка, и, отмахнувшись, по полукругу, лысой головой, продолжал: