«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России
Шрифт:
Любочка упорхнула в Лозаннский университет учиться медицине, поскольку в России это было для женщины сложнее. В конце декабря того памятного 1895 г., когда Красину по желанию полиции после трехмесячной отсидки пришлось сменить камеру воронежской тюрьмы на пасторали вологодской деревеньки, как ему объявили, годика этак на три, она написала гонимому царизмом Ленечке полное нежностей письмо с весьма интересной фразой в конце: «Захлебываюсь от жажды знаний и занятий». Но, похоже, Любочка захлебывалась совсем от другого: новой любви. Еще в Петербурге в ее жизни появился молодой языковед-индолог Дмитрий Кудрявский. И он так ярко и красочно рассказывал о таинственном Востоке, что она по уши в него влюбилась. А вскоре они и поженились. На следующий год в семье появился сын Володя [1863] .
1863
Эрлихман В. В.
Следует признать, что Леонид Борисович стойко перенес и этот удар судьбы. Молодость оставалась при нем, а женским вниманием он, как мы знаем, никогда обделен не был. Да и Любочка не сплоховала. Ее супруг, ранее как-то равнодушный к политике, перековался и стал убежденным марксистом. Правда, ненадолго: его вера в идеи Маркса — Энгельса продлилась ровно столько, сколько существовал их брак. После расставания с Любой Дмитрий очень быстро охладел не только к бывшей жене, но и к марксизму. Такова проза жизни.
И вот наконец-то свершилось: власть у большевиков. Красину бы праздновать столь выстраданную им победу, ликовать. Однако настроение у Леонида Борисовича отнюдь не триумфаторское: с крушением старого режима ситуация в его материальном положении резко изменилась — прежние источники щедрого поступления средств внезапно иссякли.
Красин постоянно занят поиском денег для содержания семьи в Швеции. Его ум неустанно работает, анализируя происходящие изменения на предмет возможности извлечь выгоду из любого представившегося шанса. И неважно, что за окном 1917 г. и только что свершилась революция, о которой он так долго мечтал вместе с другими соратниками по партии. Насущный хлеб важнее.
А больше всего Леонида Борисовича в дни вооруженной борьбы большевиков с последними защитниками Временного правительства волнует… вино. Нет, не для того, чтобы скрасить свой быт и с удовольствием выпить за ужином. Его волнует, как вывезти вино из России на Запад, в Швецию, чтобы получить вожделенную иностранную валюту. В распоряжении Леонида Борисовича 60 тыс. литров вина: товара, надо отметить, тогда дефицитного. Но в условиях военного положения на его вывоз требуется специальный документ. Однако Красин находит выход: необходимость выполнения оборонного заказа. И кто посмеет отказать, когда на дворе война? «…Получить разрешение на вывоз было тоже нелегко, — пишет он 14 ноября 1917 г. жене, — и если я и добьюсь толку, то лишь через Сименса, под предлогом, что С[именсу] нужна валюта для расчета по военным заказам, а иначе как продажей вина валюты достать нельзя. Вин крепче 15 градусов к вывозу не разрешают, и, след[овательно], не удастся вывезти ни мадеры, ни портвейна, а лишь красн[ое] и бел[ое вино]» [1864] . В этом весь Красин — всегда найдет выход, особенно если на кону стоит личная выгода. Он и в дальнейшем не отказывается от мечты о распродаже содержимого царских винных подвалов, стремясь привлечь к ней своего доверенного Соломона.
1864
Вопросы истории. 2002. № 1. С. 96.
Не остается в стороне от этих деловых инициатив и супруга. Так, жена подбрасывает идеи из Швеции, например, о закупке «цепей автомобильных». Заметьте, не «автомобильных цепей», как мы бы сказали в большинстве своем, а именно как в прейскуранте — «цепей автомобильных». Красин собирался предложить их военному ведомству. Но цена в 34 шведских кроны за изделие показалась дороговатой [1865] . Я не знаю, состоялась ли эта сделка. Возможно, и удалось ее реализовать. Замечу только, что на дворе ноябрь 1917 г. Все поют о разорванных цепях рабства и свободе, а Красин думает, кому бы эти цепи подороже продать!
1865
Там же. № 2. С. 92.
Красин, еще не отучившийся мыслить категориями подлинного бизнесмена, обращает свой взор в ту сферу, которая представляется ему в этот момент наиболее перспективной, — банковское дело, ибо, по его глубокому убеждению, без денег не может существовать ни один режим. И здесь он видит выход в привлечении иностранного капитала, предпочитая действовать через понятных и близких ему по менталитету людей — иностранцев. Его захватывает проект создания банка, с которым носился тогда Ашберг. Он настолько доверял Ашбергу, что подумывал, как бы устроить к нему в банк сына от первого брака своей жены, Владимира. 1 декабря 1917 г. он пишет супруге: «Вот если будем открывать тут банк, тогда можно будет дать и ему какую-нибудь должность. Есть такой проект учреждения здесь „демократического банка“ для финансирования всяких муниципальных, кооперативных и прочих начинаний» [1866] . Обратите внимание на «будем», что, естественно, подразумевает — «мы будем», т. е. Красин и Ашберг. Но Ленин забодал этот проект.
1866
Там
Как утверждает сам Ашберг в воспоминаниях «Странствующий еврей с Гласбрюксгатан», он познакомился с Красиным еще в 1915 г., когда приехал в Петроград в попытке организовать для России заем у консорциума американских банков. «В „Русско-Азиатском банке“, — пишет Ашберг, — я впервые встретился с руководителем крупной фирмы „Сименс“ в России Леонидом Красиным, и скоро мы стали друзьями. Первые десять лет советской власти он играл в ней важную роль». Поверим Ашбергу, хотя никаких других подтверждений этому факту нет. Вновь Ашберг посетил Петроград весной 1917 г., когда побывал в редакции газеты «Правда». Скорее всего, тогда им и были установлены контакты с большевиками [1867] .
1867
Гехт А. Б. «Красный банкир» Улоф Ашберг // Скандинавские чтения 2016 года: Этнографические и культурно-исторические аспекты. СПб., 2018. С. 310.
В ноябре 1918 г. Ашберг вновь в Петрограде. И здесь он точно возобновил контакт с Красиным, а возможно, Красин сам вышел на него, видя в нем человека, который может решить его проблему. Очевидно одно: Красин, зная шведа еще по довоенной работе в банке, с большой степенью доверия относился к Ашбергу и был столь высокого мнения о его деловой чистоплотности, что не боялся использовать его как почтовый ящик. «Пошлю его [письмо] через Ашберга. Он, вероятно, знает ваш адрес и, как европеец, не захалатит письма, как это может случиться в посольстве» [1868] . Имеется в виду, советском.
1868
Вопросы истории. 2002. № 2. С. 114.
Ну, а шведское посольство в России всячески продвигало интересы Ашберга, фактически создавая для него классические условия для ведения вербовочной работы среди советских служащих. 16 декабря 1918 г. Красин пишет жене «относительно хлопот» по поводу выезда в Стокгольм: «Прошение в шведское консульство я уже подал, и они-то мне и посоветовали просить содействия у Ашберга и Линдброма для вящего ускорения дела» [1869] .
Сам Ашберг не скрывал, что действовал в России в тесном контакте с посольством Швеции, согласовывая свои поступки лично с послом, а был им генерал Брэндстрём [1870] — «человек старой военной закалки, поклонник Германии и германского милитаризма». Итак, продолжим: «Я всегда держал генерала Брэндстрёма в курсе всех моих дел в России, моих переговоров с царским правительством. Он проявлял к этому большой интерес, был внимателен ко мне и доброжелателен». Напомню, это не мои слова, а самого Ашберга. Так вот, этот Брэндстрём, продолжаю цитировать Ашберга, «не любил Россию и презирал коррумпированную российскую власть. Не одобрил он и русскую революцию, так как считал ее руководителей бунтовщиками и авантюристами».
1869
Там же. С. 113.
1870
Брэндстрём Пер Хенрик Эдвард (Per Henric Edvard Brandstrom; 1850–1921) — генерал-лейтенант, посол Швеции в России в 1906–1920 гг. Начинал в России в качестве военного атташе, а затем вернулся послом.
Под стать отцу была и его дочь Эльса [1871] , которая, чему уж тут удивляться, также преклонялась перед Германией. В 1915 г., пройдя подготовку в русском Красном Кресте, она стала сестрой милосердия и вызвалась ухаживать за пленными немцами в Сибири. Что ж, они называли ее «сибирским ангелом», возможно, заслуженно. И когда она, выйдя замуж за немца-профессора, поселилась в Германии, то Гитлер вскоре после прихода к власти предложил ей возглавить германский Красный Крест. К чести Эльсы, она отказалась и была вынуждена вместе с мужем уехать в США.
1871
Брэндстрём Эльса (Elsa Brandstrom; 1888–1948) — родилась в Санкт-Петербурге, почетный доктор медицинских наук (1927). Получив образование в Швеции, в 1908 г. вернулась в Россию. Надо отметить, что и после октября 1917 г., хотя ее разрешение на работу в России аннулировали, она настойчиво продолжала ездить по Сибири. Была даже арестована в Омске и приговорена к смертной казни за шпионаж. К счастью, приговор отменили. По возвращении на родину написала воспоминания. Неоднократно выезжала в США, где собрала сотни тысяч долларов, которые направляла на помощь бывшим немецким военнопленным в России. Неоднократно номинировалась на Нобелевскую премию. В ее честь названы многие улицы и школы в Германии и Австрии.