«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России
Шрифт:
Следует отметить, что у Красина было очень много общего в прошлом с Гуковским, особенно в том, что касается страсти к частному предпринимательству. Возможно, именно поэтому они поначалу хорошо понимали друг друга. Гуковский в юности увлекался революционными идеями, но эта романтика ему быстро наскучила, он отошел от подпольной деятельности, всецело отдался стремлению к личному обогащению и, надо сказать, на этом поприще весьма преуспел. Вскоре ему удалось занять пост директора Бакинско-Астраханского нефтепромышленного и транспортного акционерного общества, а в 1914 г. и основать в Санкт-Петербурге собственную фирму «И. Э. Гуковский». Он установил тесные деловые связи с А. И. Манташевым, являвшимся доверенным лицом Ротшильдов в России [1888] . Этот факт представляется мне настолько важным, что я позволю себе подробнее на нем остановиться. Сегодня имя знаменитого в свое время «нефтяного короля» несколько подзабыто, и если кому-то оно и покажется знакомым, так это москвичам, которые уж наверняка хоть раз да слышали о знаменитой «конюшне Манташева» в районе Беговой поблизости от Московского ипподрома. Однако будет не совсем точно увязывать ее появление с Александром Ивановичем, поскольку построена она уже по заказу его сына Левона, заядлого любителя лошадей и вообще прожигателя жизни. Но в свое время имя Манташева гремело на всю Россию. Принадлежащие ему танкеры везли российскую нефть в Японию, Индию, Китай. А Нефтепромышленное и торговое общество «А. И. Манташев и К°» в 1904 г. по объемам добычи бакинской нефти
1888
Манташев Александр Иванович (1842–1911) — крупный российский нефтепромышленник армянского происхождения, выходец из Тифлиса. Располагал обширными контактами в Англии, где с 1869 г. работал в Манчестере — центре текстильной промышленности страны. Затем занялся нефтяным бизнесом в Баку, являлся владельцем крупных пакетов акций компании «Братья Нобель» и ряда коммерческих банков. Был близок к Государственному банку. Водил близкое знакомство с представителем французской ветви Ротшильдов Майером Альфонсом де Ротшильдом (1827–1905), а после его смерти с младшим братом бароном Эдмондом де Ротшильдом.
Вполне логично, что хорошо разбиравшийся с дореволюционных времен в бухгалтерском учете Гуковский, имея опыт работы маклером на бирже в Баку, не мог пройти мимо тех возможностей, которые предоставляли галопирующая инфляция в России и бесконтрольный доступ к крупным суммам в иностранной валюте и главное — золоту.
Не вдаваясь в детали, отмечу, что в итоге Гуковский был обвинен в растратах и снят с постов наркома финансов и руководителя Нефтяного комиссариата. Но это не помешало ему в итоге занять должность полпреда РСФСР в Эстонии. Здесь и расцвели буйно все «таланты» его авантюрной натуры. После загадочной смерти Гуковского по возвращении в Россию выяснилось, что у него имелись депозиты на крупные суммы в эстонских банках. Литвинов, сменивший в Ревеле Соломона, пытался получить эти деньги, но безуспешно [1889] .
1889
После отставки Г. А. Соломона именно М. М. Литвинов с 5 января 1921 г. возглавил советское представительство в Ревеле. Но уже 29 апреля был отозван с этого поста, а 10 мая последовало решение СНК о назначении Литвинова заместителем наркома иностранных дел. (Надо сказать, что в других источниках приводятся иные даты пребывания Литвинова на посту в Ревеле — до 12 сентября 1921 г.)
Красин активно привлекает к решению своих личных вопросов многочисленных знакомых из числа влиятельных иностранцев. Неоднократно указывает на якобы имеющиеся финансовые обязательства перед ним зарубежных партнеров по дореволюционному бизнесу, ожидая получения от них денег в определенные сроки.
Уезжая из Стокгольма в Германию, Красин оставил жене «опись», как он сам называл этот документ, где подробно указал, кто и сколько ему должен и какие средства причитаются ему из различных источников. Опись хранилась в личном сейфе жены. Он также заранее подготовил расписки в получении денег на различные суммы, чтобы выдавать их людям, передававшим средства его супруге [1890] . Следует отметить, что все письма Красина переполнены замечаниями о тех, через кого он передавал средства для семьи из России. Часто это были иностранцы. Соотечественников, за редким исключением, Леонид Борисович особо не жаловал. Красин очень много и подобно пишет о способах обмена валют, курсе, предостерегает жену от ошибок, которые та могла бы допустить, производя обмен, рекомендует держать деньги по возможности «в первоначальной американской валюте» [1891] .
1890
Указал на счет в Eutkilds Bank. Однако найти какую-либо информацию об этом банке автору не удалось.
1891
Вопросы истории. 2002. № 2. С. 94.
Однако, несмотря на все усилия Красина, его супруга начинает капризничать, и проявляется это в первую очередь в вопросе денег. Любовь Васильевна, не стесняясь, заявляет посланным от Красина людям «о денежных затруднениях», чем приводит мужа в крайнее недоумение: «Мне казалось, что оставленного Вацлавом Вацлавовичем [Воровским] должно было хватить не менее как на 8–10 месяцев. Не понимаю, в чем тут дело» [1892] .
В итоге Красин вынужден напомнить жене, что она может требовать денег с адвоката Хельберга (Helberg), полуофициального торгового представителя РСФСР в Дании. Помимо всего прочего, Хельберг частным образом вел личные денежные дела Красина, в том числе организованные им по неформальным каналам поставки российского льна. «Средства у него должны быть независимо ни от каких продаж льна и проч.», — инструктирует он супругу. Настраивая ее на жесткий подход к «выбиванию своего», Леонид Борисович напоминает, что адвокат должен выплачивать ей начиная с 1 января 1920 г. «еще на полгода в том же размере». И далее делает приписку: «Вопрос, как и где держать деньги, обсуди и посоветуйся с добросовестными и знающими людьми. Я боюсь, как бы из-за какого-нибудь произвольного распоряжения ты вдруг не осталась там без средств. Эти подлецы ведь никакими средствами не брезгуют! Денег тебе должны выдать около 34 000 крон» [1893] . Трудно сказать, кого Красин подразумевал под «этими подлецами», вероятно, не очень надежных деловых партнеров. Но тут важно другое. Представьте себе, как это выглядит с точки зрения нашего времени, если принять во внимание, что это пишет о своих частных денежных делах не какой-нибудь рядовой торговец, а человек, занимающий важнейший государственный пост, — министр!
1892
Там же. № 3. С. 89.
1893
Там же. С. 92, 102.
Соломон, близкий и, похоже, единственный, если так можно сказать, друг Красина, был посвящен в его семейные, в том числе и финансовые, проблемы, имел возможность за долгие годы знакомства хорошо изучить характер и запросы избранницы Леонида Борисовича. Да и сам Красин в моменты нечастых откровений порой отчасти приоткрывал перед ним занавес внутрисемейных трений, похоже, весьма его раздражавших. «Он часто говорил, — вспоминает Соломон, — что его жена — человек совершенно непрактичный, не приспособленный к жизни, не знающий ее и глядящий на жизнь сквозь розовые очки своего прекраснодушия и идеализма… Правда, такой взгляд на его жену не соответствовал действительности… Передо мной предстал образ уже немолодой, но усиленно молодящейся женщины, не только определенно практической, но и мелочно расчетливой, себе на уме, прячущей под личиной так не идущей ей институтской внешности и непонимания дел житейских обыкновенные жадность и скопидомство, и даже самую мелочную скупость. Однако сущность эту она не проявляла ни по отношению к себе, ни к детям, на которых, наоборот, ничего не жалела, воспитывая в них стремление к „шику“ и роскоши» [1894] .
1894
Генис В. Д. Неверные слуги режима. Кн. 1. С. 487.
Как
Мне сложно сказать, действительно ли жене Красина не хватало получаемых от мужа средств или это такая форма изощренной мести, чтобы лишить его душевного равновесия на фоне доходящих до нее известий о его вольной холостяцкой жизни в России. Либо супруга, как дама весьма опытная и пережившая два развода, подумывала над тем, как создать «подушку безопасности» на будущее, если Красин в силу необходимости содержать любовниц не сможет обеспечивать привычный для нее уровень жизни за границей. А пока семья регулярно отдыхает в Италии или в Виши во Франции — на самых дорогих курортах.
Но со временем все становится очевидным: Красину начинают слишком дорого обходиться интрижки на стороне. Сколько еще он способен вытянуть ситуацию финансово, когда ему приходится содержать нескольких женщин одновременно? Однозначного ответа на этот вопрос нет. И Любовь Васильевну начинают терзать главные сомнения: а продолжится ли денежный поток от Красина и не слишком ли много он расходует на свои новые увлечения? «Милая маманичка. Получил твои письма уже по отходе поезда из Берлина. Очень жалею, что ты там беспокоишься по этому поводу: я думал, что мы с тобой поцеловались и я тебе искренне от всего сердца сказал, что минутное возбуждение мое прошло, ты уже перестанешь об этом думать и тревожиться. Не надо, миленький мой, ей-богу, не надо. — стремится он всячески погасить непреходящую тревогу жены. — Ну, а что касается твоего вопроса, то я тебя заверяю и на сей день, и на будущие времена, тебе нечего опасаться, чтобы хоть самая малая крупица, которая принадлежит тебе или детям, могла бы найти какое-нибудь другое употребление. Я не могу сейчас об этом всем писать подробнее, но прошу тебя учесть только что сказанное и твердо в это верить» [1895] .
1895
Вопросы истории. 2002. № 3. С. 100.
Но Любовь Васильевну так просто не проведешь. За годы совместной жизни с Леонидом Борисовичем она «твердо» усвоила: верить Красину на слово в вопросах денег и женщин нельзя. А последние события ее в этом только еще сильнее убедили.
Красин оказался в своего рода западне: он приучил жену сорить деньгами, а детей — не знать отказа ни в чем. И вот теперь вопрос денег встает особенно остро. Он не мог уже обеспечивать все возрастающие денежные запросы заграничной семьи: «Меня очень мало тревожит, что все поправки и пр. по долгу идут на мой счет. Никакого у меня своего счета нет, а будет ли это по счету Аркоса или Делегации — не все ли в конце концов равно: я ведь даже не коплю и беру у Республики лишь то, что проживаю, и, если по соображениям представительским приходится тратить больше, надо платить, а из какой статьи — разница небольшая. Мне недавно Кл[ассон] писал, что по долгу расходы за два м[есяца] свыше 135 фунтов стерлингов, я ему ответил, что надо расходы оплачивать и что я напишу тебе, с другой стороны, чтобы от всяких лишних расходов и затрат воздерживаться. Верно ли, что вы там завели-таки какой-то небольшой автомобиль? Если это так, меня это очень огорчит, абсолютно это ненужная, бестактная и лично мне могущая быть очень неприятная выдумка. Прошу ее безотлагательно ликвидировать. Надо же, в самом деле, считаться с особенностью и моего положения и не подвергать меня нареканиям, и вовсе не способствующим ни моей работе, ни чему другому» [1896] . Сам Леонид Борисович, к слову, обожал роскошные авто. В 1923 г. у него появилась новая «испано-суиза», конфискованная, как водится, у какого-то буржуя. Но это Красина совсем не смущало, да и почему такая мелочь должна беспокоить бескомпромиссного борца за всеобщую социальную справедливость?
1896
Там же. № 4. С. 116–117.
Что Красин «был человек довольно мало разборчивый в своих знакомствах и связях и легко относившийся к вопросам отчетности» [1897] , отмечали многие близко знавшие его люди, в частности Крестинский. А насколько легко — мы уже имели возможность разобраться.
Безусловно, в своем стремлении к комфорту и сытости Красин не представлял исключения. Подобных любителей красивой жизни среди верхушки большевиков было предостаточно (те же, кто не мог себе ее позволить, им откровенно завидовали). Они сидели, «замкнувшись, в комфортабельных квартирах и кабинетах, среди наворованных ценностей… покачивали свои ожиревшие тела на мягких рессорах дорогих автомобилей и салон-вагонов; наслаждались, как могли, среди общей нищеты и разрухи жизнью и властью» [1898] . Конечно, Красина нельзя отнести к людям с избыточным весом, это, скорее, о Зиновьеве. А так все остальное в целом верно. Я же привел эту цитату потому, что автор данного пассажа, уже встречавшийся нам С. В. Дмитриевский — сам еще тот проходимец — занимал пост управляющего делами НКПС, т. е. являлся советским чиновником, по должности обязанным обеспечивать быт и снабжение всем необходимым первого лица своего ведомства. Ему ли не знать вкусов и прихотей босса, даже если тот перешел к тому времени в другое ведомство? Слава-то осталась… Между тем поговаривали, что Дмитриевский появился в своем кресле не просто так, а с ведома Дзержинского. Так это или нет, но Дмитриевский, служа в НКПС, о себе тоже не забывал: жил в отдельном особняке, разъезжал на служебном авто, имел лошадей и предостаточно продовольствия.
1897
Генис В. Д. Неверные слуги режима. Кн. 1. С. 503.
1898
Дмитриевский С. В. Сталин: Предтеча национальной революции. М., 2003. С. 300–301.
И все же признаем, что все основания для досады на расточительность Любови Васильевны у Красина были. Дело в том, что теперь на него давил груз ответственности и за новую семью, а его параллельная супруга проявляла все больше настойчивости, требуя забрать ее с дочкой из Петрограда в столицу. Понятно, в такой ситуации даже для аркосовской кассы содержание двух семейств Леонида Борисовича становилось заметной нагрузкой, если не непосильной ношей.
Следует отметить, что привыкшая к роскошной жизни супруга Красина не обладала таким качеством образцовой хозяйки, как бережливость, скорее наоборот: любая прихоть ее или дочерей удовлетворялась практически мгновенно, без учета текущего финансового положения семьи и какого-либо беспокойства о будущем. Но прежний подход, возведенный Красиным в принцип: я «беру у Республики лишь то, что проживаю», — становится потенциально опасным для него лично. И он не может больше игнорировать эти перемены. Красин вновь и вновь настоятельно советует супруге «избавиться от большого трена», т. е. жизни на широкую ногу (фр. grand train). А детям — «перейти на более скромное положение» [1899] . Но его уговоры и увещевания, порой уже больше похожие на мольбы, остаются гласом вопиющего в пустыне. Никто не хочет хотя бы попытаться отказаться от столь приятной неги роскоши.
1899
Вопросы истории. 2002. № 4. С. 115.