«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России
Шрифт:
Помолчал немного, в раздумье.
— А теперь вот союзничек. И каково там чувствует себя Максимилиан Федорович… — начал было говорить рассказчик, но затем внезапно запнулся, оборвал фразу на полуслове, явно чего-то недоговаривая, взглянул на окружавших его любопытных зевак, нахмурился и как-то недобро ухмыльнулся, словно собственным мыслям.
Крейсер «Токива». 1904. [Из открытых источников]
Да, этот «скорее всего офицер» все говорил верно. Но почему он внезапно оборвал свой рассказ? Что его смутило? Полагаю, он подумал о том, какие чувства испытывает, разглядывая хорошо знакомый ему профиль «Титосэ», ныне главный военно-морской начальник во Владивостоке — командующий Сибирской флотилией вице-адмирал Шульц [420] . Тот самый Максимилиан Федорович, — во флоте по старой традиции было принято между офицерами величать друг друга по имени-отчеству, — о котором начал говорить и едва не сболтнул лишнего неизвестный нам морской офицер. А причина его внезапного смущения состояла в том, что в момент трагического для «Новика» боя им командовал капитан 2-го ранга М. Ф. Шульц, который теперь уже в эполетах вице-адмирала готовился вступить на борт адмиральского катера, чтобы идти приветствовать «дорогих гостей»…
420
Шульц
Тем временем японские корабли стали на якорь. Вице-адмирал Шульц в сопровождении нескольких офицеров поднялся на борт флагмана отряда, крейсера 1-го класса «Токива». В полном соответствии с военно-морским протоколом был выстроен почетный караул. Звучала музыка, раздавались резкие для русского уха японские команды. Командующего Сибирской флотилией приветствовал командир отряда, командующий флотилией крейсеров контр-адмирал Кэндзи Идэ [421] . Он представил Шульцу вытянувшихся в струнку командиров кораблей: «Токива» — капитана 1-го ранга Наосукэ Сираиси [422] и «Титосэ» — капитана 1-го ранга Канcиро Хадзи [423] . Последний смотрел прямо и дерзко в глаза Шульцу, когда тот протянул ему руку для приветствия. Конечно, не Хадзи командовал «Титосэ» в тот памятный для Максимилиана Федоровича день, но он прекрасно знал и все обстоятельства боя, и кто именно стоит сейчас перед ним. Трудно сказать, каким усилием воли удалось вице-адмиралу Шульцу сохранить спокойствие во время этой церемонии, но вряд ли он оставался равнодушным, вынужденный пожимать руку японским офицерам: слишком еще была свежа память о тех трагических для русского флота событиях.
421
Идэ Кэндзи (1870–1946) — на английском его должность обозначена самими японцами как «Commanding Officer of the Fleet». Выбор Идэ для этого похода явно не случаен. Большая часть его службы была посвящена разведке. Еще в 1897 г. военно-морской атташе Японии в США лейтенант Идэ занимался приобретением технологий для строительства подводного флота. По итогам своих походов с погружениями на американских кораблях он подготовил обстоятельный разведывательный доклад. В результате пять подводных лодок для японского флота построены на американских верфях как раз к русско-японской войне. В 1913 г. капитан Идэ, занимавший до этого должность японского военно-морского атташе в Великобритании, назначен командиром крейсера «Ивате», который также участвовал в перевозке российского золота. В 1921 г. тогда уже заместитель морского министра Японии вице-адмирал Идэ стал широко известен в США, дав американским журналистам обширное интервью, в котором пытался убедить их в оборонной направленности японского флота. В 1923 г. Идэ, входивший в состав высшего органа военного управления империи — Военного совета, совершил девятимесячную поездку в США и Европу, где изучал не только оборонные вопросы, но и проблемы нефтедобычи, как, например, в Техасе. В 1924 г. ему присвоено звание адмирала. Интересно, что в том же году будущий шеф гитлеровской военной разведки «абвер» капитан ВМС Германии Канарис специально прибыл в Японию для переговоров по вопросам сотрудничества в развитии имперского подводного флота и военно-морской разведки, где много работал с адмиралом Идэ. Речь шла о передаче японцам передовых немецких технологий в подводном судостроении (Schuler F. E. Secret Wars and Secret Policies in the Americas, 1842–1929. New Mexico, 2010. P. 376). Не будем забывать, что именно союзники после окончания Первой мировой войны передали японскому флоту несколько наиболее современных трофейных немецких подводных лодок.
422
Сираиси Наосукэ (1868–1945) — выпускник-медалист Военно-морской академии 1890 г. Участник русско-японской войны. Назначен командиром крейсера «Токива» в августе 1915 г. В 1918 г. присвоено звание контр-адмирала.
423
Хадзи Канcиро — назначен командиром «Титосэ». В декабре 1919 г. произведен в контр-адмиралы. Других сведений пока обнаружить не удалось.
Максимилиан Федорович Шульц. [Из открытых источников]
На берегу высоких японских гостей уже поджидали русские репортеры. На следующий день популярная в городе газета «Дальний Восток», не вдаваясь в детали недоброго прошлого, восторженно сообщала своим читателям: «Орудийные залпы возвестили о встрече в наших водах военных судов двух дружественных держав: Японии и России! Еще раз подтверждена дружба соседей, вставших бок о бок на борьбу с врагом». Но эти орудийные залпы оказались не единственными «выстрелами». Незамедлительно захлопали и вылетавшие из бутылок шампанского пробки.
Широко и весело проходили торжественные приемы от имени и. д. генерального консула Японии во Владивостоке Мотонобу Номуры и вице-адмирала М. Ф. Шульца, «на которые были приглашены все должностные лица, представители городского самоуправления и местной прессы». Баловала подробностями жадных до деталей обывателей все та же газета «Дальний Восток». Вина и напитки покрепче лились рекой. Стоит ли удивляться, что вскоре слухи о каком-то секретно-таинственном грузе, который должны принять на борт японские крейсеры, широко расползлись по городу и стали достоянием тысяч ушей. Естественно, не осталась в стороне от этого события российская и зарубежная пресса…
Но оставим пока гостеприимные власти Владивостокского порта с их японскими друзьями за шикарно, по военным временам, накрытыми праздничными столами и вернемся к событиям, которые этому предшествовали.
30 июля / 12 августа 1915 г. на Елагином острове в Петрограде собрались высшие чины империи. Заседание было настолько секретным, что его решили провести в летней резиденции председателя Совета министров [424] .
424
Шаховский В. Н. Sic transit gloria mundi. (Так проходит мирская слава.) 1893–1917 гг. Париж, 1952. С. 161.
425
Russian Public Finance during the War. London; Oxford, 1928. Р. 127.
Вопрос один: где взять денег? Внутри страны все меры, чтобы предотвратить отток золота, приняты. Буквально только накануне, а точнее 2/15 июля 1915 г., императором подписан указ: «Воспрещен вывоз по всем границам Империи золота: шлихового, в слитках, в монете, в изделиях, сусального и соров, содержащих золото». Исключения мог дозволять только министр финансов [426] .
И на этом, и на последующих заседаниях кабинета Петр Львович в своих выводах был категоричен: внутренний заемный ресурс исчерпан, рынок истощен, денег взять негде. Остается одно — уповать на союзников. Нельзя сказать, что это его заявление вызвало шок у министров, но теперь, после событий осени 1914 г. и отправки золота через Архангельск, ни у кого из присутствующих не возникало сомнений, что в обмен на расширение кредита союзники, а точнее Лондон, вновь потребуют драгоценный русский металл.
426
Авербах Е. И. Законодательные акты, вызванные войною 1914–1916 гг.: в 4 т. Пг., 1915–1916. Т. 2. С. 594–595.
И как бы в подтверждение сих догадок Барк, размахивая только что полученной из Лондона от Рутковского телеграммой, заявил, «что министры финансов Англии и Франции решили сделать заем в Америке с привлечением к нему в равной доле и России, причем Россия должна, для гарантии платежей, перевести в Англию 250 миллионов золотых рублей» [427] .
Объявленная цифра буквально расплющила присутствующих: она более чем втрое превышала стоимость первой партии золота. Но негодующие выкрики протеста не остановили Барка, который настаивал на необходимости ответить Рутковскому срочной телеграммой, в которой бы, как он просил, недвусмысленно говорилось о «согласии русского правительства на предложенную комбинацию».
427
Шаховский В. Н. Sic transit gloria mundi. С. 161.
Шепоток неудовольствия среди министров не прекратился. Да и как могло быть иначе? Страдающий старческой немощью Горемыкин, назначенный вместо ушедшего из жизни С. Ю. Витте председателем Комитета финансов, не был склонен конфликтовать со вхожим в кабинет царя министром финансов, а потому сидел тихо, ни во что не вмешивался. Тем более что реальной власти он как председатель Совета министров не имел.
Однако среди этой разноголосицы слово взял военный министр А. А. Поливанов [428] (4/17 августа 1915 г.). Зал на миг притих, но вместо разъяснения ситуации на фронте и изложения планов отражения наступления противника генерал выложил такое, что воцарившаяся в помещении тишина густо наполнилась тревогой. «Уповаю, — с дрожью в голосе заявил он, буквально со слезливой тоскливостью, приняв почти что театральную позу обращающегося к высшим небесным силам, — на пространства непроходимые, на грязь невылазную и на милость угодника Николая Мирликийского, покровителя Святой Руси». Министры опешили. Они ожидали чего угодно — жесткого анализа военных угроз, сообщений об успехах противника, но никак не кликушеских заклинаний, которые обрушил на их головы военачальник, повелевавший судьбами миллионов вооруженных людей. Все в одночасье поняли, что у России остался один надежный союзник — бездорожье. Правда, ресурсы этого ратника воистину неисчерпаемы. Это вам скажет любой, проехавшись по русской глубинке. Осталось дождаться осенних дождей. «Сплошная картина разгрома и растерянности», — только и смог записать по итогам выступления военного министра с информацией о положении на фронте А. Н. Яхонтов [429] .
428
Поливанов Алексей Андреевич (1955–1920) — генерал от инфантерии, выпускник Николаевского инженерного училища и одноименной инженерной академии, военный издатель и публицист, участник русско-турецкой войны 1877–1878 гг., в ходе которой получил тяжелое ранение. В 1905–1906 гг. начальник Главного штаба, затем по 1912 г. помощник военного министра. После увольнения от должности член Государственного совета. С 13 июня 1915 по 15 марта 1916 г. военный министр, председатель Особого совещания по обороне государства. После октября 1917 г. временно не у дел, но в июле 1918 г. арестован. После освобождения с февраля 1920 г. на службе в Красной армии. Умер в сентябре 1920 г. от тифа во время советско-польских переговоров в Риге.
429
Яхонтов А. Н. Тяжелые дни // Архив русской революции. Т. 18. Берлин, 1926. С. 37.
Конечно, ни военный министр Поливанов, ни другие члены совета не могли знать, что буквально накануне, а именно 14 августа 1915 г., у президента Франции Пуанкаре состоялся довольно жесткий разговор с французским главнокомандующим армиями Севера и Северо-Востока. И если верить главе республики, то маршал Жоффр [430] его разочаровал. Он, записал в своем дневнике Пуанкаре, «снова решительно подготавливает — на 10 или 15 сентября — большую наступательную операцию в Шампани».
430
Жоффр Жозеф Жак Сезер (Joseph Jacques Cesaire Joffre; 1852–1931) — маршал Франции. Участник франко-прусской войны 1871 г. и колониальных конфликтов. С началом войны — главнокомандующий армиями Севера и Северо-Востока. После сражения 5–12 сентября 1914 г. на Марне («чудо на Марне»), в результате которого англо-французским войскам удалось отбить наступление немцев на Париж, назначен в декабре 1915 г. главнокомандующим всеми армиями, коим оставался по декабрь 1916 г. После октября 1917 г. выступал за военную интервенцию против большевиков в России.
«Я передал Жоффру, — продолжает президент, — те возражения, которые ряд генералов, командующих армиями, высказывали мне против местных наступлений.
— Но мы должны выступить из-за русских; это наш долг союзника.
— Нет, нет, — заметил я, — вопросы, касающиеся союза, это вопросы правительственного, а не военного характера. Исходите исключительно из стратегических соображений. Все остальное касается министров и меня.
— Хорошо, — продолжал Жоффр, — с военной точки зрения я не могу ограничиться одной обороной. Наши войска утратили бы мало-помалу свои физические и моральные достоинства» [431] .
431
Пуанкаре Р. На службе Франции: Воспоминания за девять лет: [в 2 кн.] М., 1936. Кн. 2. С. 26.