«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России
Шрифт:
Георг V с личным секретарем лордом Артуром Джоном Стамфордхемом. [Из открытых источников]
И решение принято положительное. К тому же именно Ллойд-Джордж выступил против идеи британского внешнеполитического ведомства, якобы поддержанного королем [910] , чтобы царь нашел убежище в Швейцарии или Дании, из-за сильного германского влияния в этих странах. «Мы пришли к единодушному мнению, — зафиксировал Стамфордхем, — что предложение предоставить убежище императору в этой стране, поступившее со стороны правительства России, которое мы стремимся удовлетворить всеми своими силами и с полной поддержкой, не может быть отклонено» [911] .
910
Как указывает Гарольд Николсон, Георг V «сомневался в мудрости этого решения»,
911
Rose K. King George V. P. 211.
Казалось бы, можно выдохнуть и больше не беспокоиться об участи Николая II и его близких. Более того, по инициативе личного секретаря короля обсуждались практические вопросы размещения и проживания царской семьи в Великобритании. Стамфордхема в первую очередь волновали вопросы ее финансового обеспечения. Он опасался, что в будущем, возможно, королю придется взять эти расходы лично на себя. Именно по этой причине решили поручить послу в Петрограде выяснить, какими именно средствами располагает бывший русский царь. А главное — добиться от Временного правительства твердых обещаний, что бывшему монарху разрешат беспрепятственно вывезти свои личные капиталы и будут готовы в будущем возмещать все затраты на содержание царской семьи.
Николай II с домочадцами на тот момент формально все еще располагал определенными средствами, хотя, понятно, говорить об этом можно только условно. Дело в том, что правительство приняло декрет о переводе средств царской семьи из ведомства двора в Министерство финансов. Так вот, на март 1917 г. капитал этот составлял свыше 93,4 млн руб. Цифра вроде бы солидная, даже с учетом падения текущего курса рубля, — не менее 6 млн ф. ст. Но это деньги, которые предназначались императору от государства на содержание дворцов, конюшен, театров, музеев и т. д. Часть этих средств находилась на счетах в Государственном банке и коммерческих кредитных организациях. Определенные суммы были размещены в облигации с постоянным доходом [912] .
912
На личные же нужды члены царской семьи получали из казны ежегодные фиксированные выплаты, которые в последний раз произведены в январе 1917 г.: император — 250 тыс. руб., императрица — 200 тыс., цесаревич — 100 тыс., великие княжны — 33–75 тыс. руб. в зависимости от возраста и 45,5 тыс. на содержание прислуги. Конечно, у каждого члена семьи монарха были и свои собственные капиталы (Кузнецов В. В. По следам царского золота. СПб., 2003. С. 47–50).
Российский автор В. В. Кузнецов, ссылаясь на данные различных источников, утверждает, что царская семья, включая капиталы детей, имела средства на счетах в иностранных банках, на сумму от 13 млн до 17 млн руб. Лично у меня эти цифры вызывают большие сомнения [913] .
Николай II, как и его отец Александр III [914] , действительно до 1900 г. имел счет в Банке Англии. Поскольку бухгалтерские книги по этим счетам я лично изучал в архиве Банка Англии и имею сканы счетов обоих императоров, сделанные в моем присутствии, то в этом вопросе для меня существует полная ясность. Максимальная сумма средств у Николая II в Банке Англии достигала 193,7 тыс. ф. ст. Эти деньги инвестировались на лондонском рынке в доходные инструменты, в первую очередь русские (!) облигации, преимущественно займа 1822 г., дававшие 5 % годовых. В среднем это ежегодно приносило лично Николаю II, судя по поступлениям, 6–9 тыс. ф. ст. (60–90 тыс. руб. золотом). Затем счет был закрыт, а остаток переведен. Причем доход императора от поступлений по купонам составил за 1900 г. около 5 тыс. ф. ст. против 9,7 тыс. ф. ст. в 1899 г. [915]
913
Кого заинтересует вопрос формирования капиталов царской семьи в ХIХ в., в т. ч. управление личными инвестициями, подробную информацию по этому вопросу можно найти в моей книге «Россия, век XIX: Финансово-экономические кризисы и Государственный банк».
914
О счете Александра III в Банке Англии см.: Петров Ю., Татаринов С. Александр III и… деньги. Личные // Родина. 2011. № 8. С. 135–136.
915
Петров Ю., Татаринов С. «Сберкнижка» императора: Счет Николая II в Банке Англии // Родина. 2010. № 10. С. 100–102.
Тем более спорным выглядит утверждение Кузнецова, что дети Николая II накануне войны имели за рубежом, включая берлинский банк Мендельсона, депозиты на сумму до 100 млн руб.: «Банк Мендельсона, имевший международную репутацию, должен был перевести средства царских детей в немецкие, российские и британские акции с постоянным процентом выплаты дивидендов» [916] . Здесь, как говорится, и добавить нечего. Автор явно путается в понятиях, поскольку речь в данном случае определенно может идти только об облигациях с фиксированным доходом. А все дальнейшие рассуждения со ссылкой на первоисточник о том, что «министр финансов вместе с двумя ведущими банкирами вложил все эти средства в немецкие ценные бумаги», которые после войны обесценились, вообще, как говорится, ни о чем. Эти 100 млн рублей просто не существовали.
916
Кузнецов В. В. По следам царского золота. С. 51. (Кузнецов ссылается на: Масси Р. К.
Действительно, в банкирском доме «Мендельсон и К°», который, заметим, будет еще много раз встречаться в нашем исследовании, были оформлены счета на сына и четырех дочерей русского императора, всего на сумму 5795,2 тыс. марок (около 2 665 тыс. руб.; по довоенному курсу 1 марка = 46 копеек), деньги вложены в 3,5-процентные облигации консолидированного займа Пруссии. Но с началом войны средства русских подданных, в том числе семьи Романовых, в Германии были секвестрированы и фактически утрачены [917] . (Ничего не напоминает?) Так что говорить о «несметных богатствах» царской семьи явно не приходится.
917
Боханов А. Н. Император Николай II. М., 1998. С. 450–451.
А пока лорд Стамфордхем упорно требовал от Ллойд-Джорджа уточнить, «как царь планирует поддерживать образ жизни, отвечающий его титулу». Он также отмахнулся от предложения Ллойд-Джорджа, что Николай II мог бы жить в поместье Сандрингем [918] . Вариант пребывания в Балморале был им отклонен под предлогом «неподходящего климата в это время года» [919] . Сам Ллойд-Джордж (но опять же с его слов), напротив, полагал, что король мог бы выделить в распоряжение царской семьи один из своих домов. Однако лорд Стамфордхем ответил, что Балморал, в отличие от Букингемского дворца и Виндзорского замка, действительно находится в личной собственности королевской семьи, однако закрыт по случаю военных действий в целях экономии. «Как будто бы это имело какое-то значение для людей, привыкших к суровым русским зимам» [920] , — подчеркивает Корин Холл. На том пока и порешили.
918
Сандрингем (Sandringham) — поместье в графстве Норфолк на северо-западе Англии, с 1862 г. королевская резиденция. Там в 1913 г. гостила императрица Мария Федоровна — вдова Александра III. При Эдуарде VII там имелось 365 комнат — по одной на каждый день года. В настоящее время Елизавета II — внучка Эдуарда VII, внучатая племянница Марии Федоровны — традиционно встречает там Рождество. Весьма подробно отдых в резиденции Сандрингем описан в воспоминаниях придворного А. А. Мордвинова, который сопровождал гостившего там осенью 1908 г. великого князя Михаила Александровича (Мордвинов А. А. Из пережитого: Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II: [в 2 т.] М., 2014. Т. 1. Гл. 14).
919
McKee C. T. British Perceptions of Tsar Nicholas II and Empress Alexandra Fedorovna, 1894–1918: PhD thesis. University College London, 2014. P. 305–306.
920
Hall C. To Free the Romanovs. Р. 49–50.
Как утверждает Ллойд-Джордж, по итогам того памятного совещания Бьюкенену в Петроград в тот же день была направлена телеграмма, в которой подтверждалась готовность в ответ на просьбу властей России принять отрекшегося царя и его близких. Интересно, что в шифровке особо указывалось на необходимость соблюдения обязательного условия, что финансовое обеспечение пребывания беженцев ложится на российскую сторону, которая «должна отвечать за предоставление их величествам содержания в приличествующей им манере». Определенно, этот вопрос очень волновал всех участников совещания на Даунинг стрит, 10 [921] .
921
War Memoirs of David Lloyd George. Vol. 1. Р. 973.
Утром 23 марта 1917 г. Бьюкенен встретился с Милюковым и сообщил ему, «что король Георг, согласно с мнением своих министров, предлагает императору и императрице убежище на британской территории». Итак, англичане вроде бы и согласились, однако сразу же начали выдвигать условия, причем не совсем понятные. Взять хотя бы эту фразу: «…он [король. — С. Т.] отказывается обеспечить их неприкосновенность, но выражает надежду видеть их в Англии до конца войны» [922] . В Лондоне всячески избегали какой-либо конкретики. Такая вот двусмысленная телеграмма, полная намеков и недоговоренностей, пришла Бьюкенену. Возможно, именно это обстоятельство заставило Милюкова с грустью заявить: «Увы! Я боюсь, что слишком поздно».
922
Палеолог М. Дневник посла. М., 2003. С. 765.
Ни телеграмма, ни протокол того памятного совещания мне, естественно, недоступны. Но совершенно очевидно, что Ллойд-Джордж пытается всячески отмыться от обвинений в причастности к смерти царской семьи. Хотя и отмечает, вспоминая о тех событиях: «Нет более болезненной и тяжелой проблемы для человека, как решить, что делать с хорошим другом, который попал в сложную ситуацию из-за обстоятельств, которые затрагивали их обоих. Если ты не встаешь рядом с ним, то ощущаешь, что оставляешь один на один верного друга с его бедой. Если же ты идешь с ним, то все, что тебе остается после, — неизбежный проигрыш. К счастью, этот вопрос не возникал: царь уже отрекся. Так что вопрос о персональной нелояльности к тому, кто верно стоял за дело союзников и в хорошие, и в тяжелые времена, больше не существовал» [923] .
923
War Memoirs of David Lloyd George. Vol. 1. Р. 969.