Расплата по счетам
Шрифт:
«Расплата по счетам»
Часть первая
«УМЫЛИСЬ КРОВЬЮ» 2–7 августа 1904 года Глава 1
— Да сколько же их тут — будто саранча на поле выпала! Да их множество — тут тысячи четыре народа, если не пять!
В мертвящем ослепительном свете мощных прожекторов русских кораблей, что стояли на якорях в бухте Виктория, были хорошо видны плотные построения японской пехоты, которая чуть ли не нахрапом пыталась захлестнуть позиции, наскоро занявшей оборону русской пехоты. Это батальонам генерал-лейтенанта Фока в какой-то мере повезло, там с севера была гора Наньшань, покрытая окопами в несколько рядом — еще с апреля это ключевое место старательно
— Можно представить, что там сейчас творится, Роберт Николаевич — самая настоящая мясорубка. Причем брони на японцах нет, это пехота, а не корабли, и попасть под шрапнельный «ливень» убийственно. Думаю, на вторую атаку даже самураи не решаться — это смерть. А днем атаковать вообще бесполезно — броненосцы стоят в заливе, а у нас как раз есть чугунные снаряды, их не так жалко. Но лучше не расходовать их — пушки канонерских лодок полностью заменят, а девять дюймов есть девять дюймов, бомбы в восемь пудов, к тому же их у нас очень много. А как установим мортиры по всему фронту, и стрелки в землю основательно закопаются, штурмовать можно будет только в лоб, на три с половиной версты фронта, что с флангов бухтами надежно прикрывается.
— Это не Порт-Артур, здесь фронт узкий, как и нангалинские позиции, и предполье ровное, сопок почти нет, чтобы за ними укрыться.
— Подтянут осадную артиллерию, вернут ее обратно от фортов…
— Роберт Николаевич, вы же артиллерист — корабли в море занимают позиции для фланкирующего огня, который просто сметет любые попытки установить пушки или мортиры. Это не Порт-Аптур, с его сопками, тут перекидной огонь не нужен, все как на ладони. А до Нангалина местность вообще для японцев неподходящая — со стороны перешейка атаковать не в пример лучше, чем на север. Хотя и там невозможно, пока эскадра в заливе, а японцы не установят корабельные пушки на берегу. Но так и мы им безнаказанно стрелять не дадим — больно уж позиции удобные для фактически «учебных» стрельб, причем постоянных, и с корректировкой, по неподвижной цели и точно выверенной по карте дистанции.
Моряки искренне рассмеялись, теперь Матусевич и Вирен, как и тысячи других русских солдат и матросов, собственными глазами окончательно убедились, что любой штурм перешейка и собственно Дальнего невозможен, пока в Талиенванском заливе стоит флот. Именно его нейтрализация является главной задачей для осадной армии, без этого не то, что штурмовать Порт-Артур, вообще находится на Квантуне для противника опасно. Снабжать шестидесятитысячную группировку морем транспортами технически невозможно из-за мелководья, а катерами, шхунами и прочими малыми судами крайне затруднительно из-за действий русских кораблей береговой обороны — одних больших миноносцев полтора десятка имеется, канонерские лодки и вооруженные пароходы будут. А еще со временем, не таким уж и долгим, можно десяток вражеских миноносок в состав боевой ввести, и тогда все — плотная блокада обеспечена, тут и броненосцы самого Того не помогут, они просто не рискнут к берегу близко подходить,
Русская артиллерия прекратила огонь, почти все корабли повернули прожектора в сторону моря, освещая подходы. Только одинокий луч продолжал скользить по предполью, пыль на котором потихоньку опадала. Противоторпедные сети на броненосцах и крейсерах были опущены, но со временем по предложению Вирена, просто поставят на якоря перед боевыми кораблями первого ранга обычные пароходы с большой осадкой — если их и торпедируют, то не жалко потерять, другие стоят в гавани, и много.
— Господи, сколько их там полегло, они ведь банально кровью умылись, это не бой, а натуральная бойня!
Матусевич ужаснулся, разглядывая кошмарное зрелище — японцы лежали рядами, как шли в атаку, а кое-где вповалку, тела возвышались кучами. Это, видимо, как раз те солдаты, что рвались в атаку, перешагивая через убитых товарищей, но разрывы под ногами, и бьющая с ночного неба смерть в виде шрапнели, собрали свою ужасную «жатву». Набили их тут много, но утром можно будет вместе с генералом Белым рассмотреть картину побоища более детально, чтобы сделать должные выводы. Но одно ясно — штурм невозможен, противнику настоятельно нужен осадный парк с дальнобойными пушками, но главное — уничтожить русские корабли, а такое возможно исключительно атакой с моря, вернее осадой, прорыва не будет, «Амур» выставил мины, вывалил в море все, что было в Артуре.
— Не понимаю, неужели японцы настолько пренебрежительно к нам относились, что не выставили плотных заграждений? И нам откровенно повезло, Роберт Николаевич — мы прошлись по собственным минам, рискнули, и правильно сделали. Иначе бы на вражеских заграждениях потеряли бы все пароходы-«прорыватели», и захват Дальнего бы не случился.
Адмирал пожал плечами, искренне недоумевая. А ведь так и выходило, что от гибели Макарова и вплоть до боя в Желтом море, русский флот вел себя крайне пассивно. А такое поведение врага поневоле будет расхолаживать, появится излишняя самоуверенность с пренебрежением, а то и откровенным презрением противника. Такие ошибки всегда дорого обходятся, если появятся решительные генералы и адмиралы, способные действовать вопреки полученным сверху указаниям.
— Скорее всего, Николай Александрович, выход одного единственного «Цесаревича» с крейсерами, и наш вечерний обманный курс к югу, наблюдатели восприняли как попытку продолжения прорыва, и здесь не обеспокоились. А мы достигли этим маневром полной тактической внезапности. К тому же генерал Ноги знает нашу скудость в силах, и не обеспокоился установкой береговых батарей, и содержанием достаточного гарнизона пехоты, как в Дальнем, так и Талиенвани. Вы правы — десант был невероятно безумным по риску предприятием, именно потому он нам и удался. Но, пожалуй, нам следует спуститься с крыши, и покинуть сей наблюдательный пункт — сегодня ночью противник уже не станет предпринимать никаких атак. Японцы сделали должные выводы — ведь у нангалинских позиций стрельба так и не началась, они прекрасно видят наши корабли.
Получить такой комплимент от рассудительного Вирена многого стоило, и Матусевич решительно направился к лестнице, что вела на чердак. И хотя половицы под ногами заскрипели, на это адмирал не обратил внимания. А дальше уже по нормальному широкому пролету прошел в свой кабинет на втором этаже, в окне которого можно было увидеть незабываемое зрелище — полная кораблей гавань и слепящие лучи прожекторов. Начальник штаба капитан 1-го ранга Вирен ушел к себе в кабинет, и явно будет не отдыхать, а работать — потрясающего трудолюбия человек.
— А мне надо отдыхать, иначе ходить не смогу…
Матусевич устало опустился на мягкий диван, он уже не спал почти двое суток — все перед глазами мелькало как в калейдоскопе. Дрожащими пальцами расстегнул пуговицы на кителе, в голове в который раз промелькнули чужие мысли, которые Николай Александрович уже воспринимал как свои собственные. Привык как-то за эти четыре дня прошедших после сражения в Желтом море, в котором на мостике нелепо погиб командующий эскадрой контр-адмирал Витгефт. И он бы сам получил тяжкое ранение в живот, только неожиданно появившийся внутренний голос заставил его отойти под прикрытие стального скоса. Потому и уцелел от разрыва, в котором погибли другие офицеры и матросы. И уже проваливаясь в пучину сна, подумал, что вовремя принял командование над порт-артурской эскадрой, и вместо поражения добился успеха…