Расплата за ложь
Шрифт:
– Я полагаю, что за камерой стоял мой футбольный тренер средних лет.
– Ну…
Я смеюсь, глядя, как слова замирают на ее губах, а потом рот захлопывается, когда она не может найти адекватного ответа на мое заявление.
Она снова смотрит на экран и смотрит еще несколько секунд, прежде чем поставить видео на паузу.
– Подождите минутку.
– Говорит она, перематывая видео еще на пятнадцать секунд назад.
– Что?
– спрашиваю я.
В ролике крупным планом показано мое лицо,
Она останавливается на этом кадре: моя рука наполовину закрывает лицо, за ней частично скрывается моя вечная полуулыбка.
Она хмурится, указывая на пушистый розовый браслет, обвивающий мое запястье.
– Это моя резинка для волос?
– Да.
Она переводит свой изумленный взгляд на меня.
– Почему она у тебя на запястье?
– Теперь она моя.
Я отчетливо помню тот момент, когда она протянула мне черную и розовую резинки, когда я заплетал ей волосы. Я обернул черную резинку вокруг ее волос и уставился на розовую, держа ее в руке.
Я держал что-то принадлежащее ей, что-то, что она дала мне, когда не могла дать ничего другого, и мой кулак крепко сжимался вокруг этого, не желая отпускать его.
Я засунул резинку в карман и забрал ее, как вор.
– Отдай, я искала ее.
– Не могу.
– Просто сказал я ей.
– Почему?
– спрашивает она, недоумевая.
Я забыл, что положил резинку в карман сумки, и нашел ее, когда готовился к матчу. Инстинктивно я взял ее в руки и натянул на запястье, движение было органичным.
Так же, как я помогал ей готовиться к игре, я хотел, чтобы она была рядом со мной в каком-то смысле.
– Я забил три гола в ней, помнишь? Это мой талисман удачи.
Ее глаза расширяются, а затем смягчаются, когда они без слов ласкают мое лицо.
– Как спортсмен, ты понимаешь, что может сделать отнятие моего талисмана, верно? Это может разрушительно сказаться на моей игре, и я знаю, что ты этого не хочешь.
– Верно.
– Она говорит с улыбкой, наклоняясь, чтобы поцеловать меня.
– Меня больше не волнует, что оператор - горячая цыпочка.
Она прижимается ко мне поближе, и мы смотрим остальные моменты игры, включая мой гол с пенальти и гол в свои ворота.
– Ну что?
– спрашиваю я ее, когда мы заканчиваем.
– Каков вердикт?
Она резко вздыхает и наконец признается:
– Ты очень хорош.
Она вскрикивает, когда я хватаю ее за бедра и переворачиваю на спину, а затем перекидываю свое тело на ее. Ее ладони упираются в мою грудь, и она смотрит в мои голодные глаза.
– Это не единственное, в чем я хорош.
– Говорю я ей.
– Я в курсе, - мурлычет она, поглаживая рукой мою бровь.
– Откуда у тебя этот шрам?
– Несчастный
– Я говорю ей: - В детстве я упал с конструкции в детском парке и приземлился на разбитую бутылку.
– Тебе повезло, что она не попала тебе в глаз, - говорит она, проводя большим пальцем по дуге.
– Это несправедливо, что даже твои шрамы делают тебя более привлекательным.
– То, что ты так думаешь, предвещает мне успех, потому что подожди, пока ты не увидишь мои эмоциональные шрамы, - поддразниваю я.
– Покажи мне их, - отвечает она, обхватывая меня за шею.
– Я хочу увидеть их все.
Я со стоном зарываюсь лицом в ее шею. Почему она должна была это сказать? И почему мне вдруг захотелось рассказать ей все, раскрыть себя, чтобы она увидела, что на самом деле из меня получилось?
Мы ступаем на опасную территорию, и я знаю это.
Мой язык высунулся и лизнул длину ее шеи, а затем я впился ртом в кожу ее точки пульса, заставив ее вздрогнуть.
Я глажу ее грудь, затем провожу рукой по ее боку, по бедру и между ног. Отодвинув ткань ее стрингов, я погружаю пальцы между ее складок, когда она выгибается навстречу мне.
– Кажется, я нравлюсь твоей киске.
– Я бормочу, мои слова приглушенно звучат на ее коже.
– Она всегда капает для меня.
Тайер стонет, крепче прижимаясь к моей шее, когда я ввожу в нее палец. Ее стенки все еще восхитительно плотно обхватывают мой палец, когда я начинаю вводить и выводить его из нее.
Подняв голову, я сомкнул губы вокруг ее губ, засасывая нижнюю губу в рот и покусывая ее.
– Тебя возбудило то, как я играл? Как я причиняю себе боль? Или, может быть, упоминание об эмоциональной травме?
– Я дразню ее: - Что именно?
Я добавляю второй палец, не сводя глаз с ее лица, наблюдая, как наслаждение поглощает ее. Ее рот слегка приоткрывается, розовый румянец окрашивает ее щеки, а глаза сверкают, глядя на меня, - полная картина ее лица так чертовски красива.
– Все.
– Она задыхается.
– Весь ты.
Я знаю, что мои глаза темнеют от удовлетворения при ее словах, я чувствую, как они меняются в ответ на ее слова.
– Хороший ответ.
– Я говорю, высвобождаясь из ее объятий и скользя по ее телу.
Мои пальцы не покидают ее, продолжая быстро двигаться, когда я подношу свой рот к капающей киске и цепляюсь зубами за ее клитор.
Она так яростно дергается от этого прикосновения, что, если бы моя рука не обвилась вокруг ее бедра, она бы вырвалась из моей хватки.
Я трусь лицом о ее горячую киску, глубоко вдыхая аромат ее сладости. Я мог бы умереть счастливым человеком между этих ног, если бы мне дали такую возможность.
Высунув язык, я провожу им от пальцев у ее входа до клитора и обратно вниз размеренными движениями.