Расплата за ложь
Шрифт:
– Мне нравится, как ты меня трахаешь.
– Жарко шепчет она мне в губы, прежде чем поцеловать меня.
Она прижимается ко мне, погружая мой член в себя так глубоко, что кажется, будто я могу достать до ее горла. Мы целуемся во время ее оргазма, когда она вздрагивает, а затем разваливается на части вокруг меня, сжимая ее стенки, заставляя мои яйца напрячься, прежде чем я кончу в нее.
Я кончаю, как мне кажется, долгие минуты, пока ее киска высасывает меня досуха, а мое семя бесконечно выплескивается в нее.
Мы оба
– Черт, это было потрясающе, - говорю я ей.
– Теперь ты пахнешь мной.
– Добавляю я с ухмылкой.
– Я не могу пошевелиться, - отвечает она, и я понимаю, что она не преувеличивает.
Я осторожно обхватываю ее спереди и опускаю на матрас, где она переворачивается на спину. Я спрыгиваю с кровати и хватаю свои трусы, после чего направляюсь в ванную, где привожу себя в порядок.
Когда я возвращаюсь в спальню, она лежит там же, где я ее оставил. Тайер раскинулась поверх одеяла, бессистемно разбросав конечности, совершенно не стесняясь своей наготы.
Одна только ее уверенность в себе грозит мне снова стать твердым, когда я беру ее в руки. Даже когда я видел трещины в ее фасаде, например, когда она волновалась перед матчем, ее уверенность и самолюбие все равно сияли для меня как луна.
Я наклоняюсь и целую ее, скорее сладко, чем сексуально, а она прижимается ко мне и возвращает поцелуй.
В конце концов, с сожалением, я отстраняюсь и привожу ее в порядок, стараясь быть нежным с ее ноющим телом. Закончив с этим, я надеваю на нее трусики и возвращаюсь в постель.
Когда я ложусь рядом с ней, она инстинктивно изгибается вокруг моего тела. Ее нога обхватывает мою ногу, ее рука вытягивается на моей груди, а голова ложится на мое плечо.
Она засыпает меньше чем через минуту, и тихие звуки ее дыхания успокаивают мысли в моей голове, пока я наблюдаю за ее сном.
Я ненасытен для нее во всех отношениях, и нет более опасного чувства, чем это, когда ты активно пытаешься не влюбиться.
31
?
?
Когда на следующее утро я захожу на кухню, там уже сидят Феникс и Роуг. Открыв холодильник, я хмуро смотрю на первого.
– Все еще дышишь?
– спрашиваю я его, легкомысленно.
– Все еще дуешься?
– Феникс отвечает вопросом на вопрос.
Я сужаю на него глаза, захлопывая холодильник.
– Может быть, мне все-таки стоит закончить начатое, - размышляю я.
– Пожалуйста, - говорит он, вставая и наливая себе стакан апельсинового сока из бутылки, которую я только что
– Ты должен благодарить меня. Я помог тебе заявить о себе, пусть и ненамеренно.
– Ты заперся с ней в комнате и дал ей свою одежду. Ты пропитал ее своим гребаным запахом.
– Все было не совсем так, - защищается он.
– Значит, ты не будешь против, если Роуг сделает то же самое с Сикс? Раз уж он, судя по всему, теперь холост?
– Осторожнее, - огрызается Феникс, обнажая зубы, в то самое время, когда Роуг говорит мне: «заткнись, мать твою».
– Так я и думал.
– Говорю я, не останавливаясь на достигнутом. Указывая своим бокалом на Роуга, я спрашиваю Феникса: - Что с ним не так?
Он поворачивается и смотрит на Роуга, который лежит, раскинувшись на одном из кухонных диванчиков, закрыв глаза рукой.
Он растрепан, от него воняет виски даже с моего места, и на нем та же одежда, в которой он ходил последние три дня.
Роуг всегда застегивается на все пуговицы и держится настороженно - видеть его в таком ужасном виде совершенно непривычно.
– Он все еще притворяется, что Беллами ему безразлична и что он нисколько не скучает, - отвечает Феникс, поворачиваясь ко мне и пожимая плечами.
– И при этом выглядит так ужасно?
– спрашиваю я полунедоверчиво.
– Ага.
– Черт, отрицание - такая же вечная река, как Нил в Египте.
– Рад, что мы согласны.
– Соглашается Феникс, протягивая руку, чтобы коснуться моей.
– Эй, ублюдки, - прорычал Роуг, поднимая голову и глядя на нас.
– Прекратите говорить обо мне, как будто меня здесь нет.
– Ты можешь с таким же успехом и не быть здесь, если ведешь себя так глупо, - возражает Феникс.
– Хотя трудно не заметить вонь.
– Добавляю я.
Проще говоря, нам очень нравится Беллами.
За последние несколько недель, что она живет здесь, мы все сблизились настолько, что теперь считаем ее своим другом. Видеть, как она страдает, даже от рук нашего лучшего друга, нам не очень приятно.
– Тебе нужно поговорить с ней. Извинись. Попроси у нее прощения. Сделай все, что нужно, чтобы вернуть ее. Мне становится грустно смотреть, как ты тут хандришь.
– Я не хочу ее возвращать, - отвечает он, лжет сквозь стиснутые зубы. Я ни на секунду не верю, что он изменил ей, учитывая, как он влюблен.
Нет, здесь происходит что-то более мрачное, и я предполагаю, что это связано с его отцом, потому что все дороги ведут к нему, когда речь идет о плохих новостях.
– Отстань от меня с этим дерьмом, - продолжает он, его голос озлоблен.
– Может, тебе стоит сосредоточиться на том, чтобы рассказать своей девушке о твоем маленьком пари, - заканчивает он с усмешкой.
– Заткнись, она наверху, - огрызаюсь я, мое сердце на мгновение замирает при мысли, что она может подслушать.
– И она не моя девушка.