Расплата за наивность
Шрифт:
Мысли лихорадочно метались в поисках выхода, но его не было… Более изощренную месть вряд ли можно было придумать. Она вдруг со всей отчетливостью поняла, что ее счастье, ее любовь остались там — в прошлом. А настоящее — вот оно: страшное, холодное, полное боли, горя и неизвестности.
Никак не реагируя на присутствие доброжелательной женщины, Алка свернулась клубочком и постаралась провалиться в спасительный сон.
Молча постояв над задремавшей Аллочкой, Тамара вышла, тихонько прикрыв дверь.
На кухне она наткнулась на Сэма, аппетитно
— Как она? — не отрываясь от своего занятия, пробурчал он.
— А как бы ты был? — вскинулась она на него. — Серега этот твой — садист да и только! Это же надо что удумал!
— Да, малость он перегнул! Это точно! — согласился Сэм. — Я, когда узнал, ошалел. Говорю ему: «А она не сдвинется?» Он ухмыляется и говорит: «Нет! Она крепкая…» Сейчас-то как, спит?
— Вроде уснула, — проворчала Тамара, ставя на огонь кастрюлю. — А дальше-то что с ней будет?
— Не знаю. Вроде себе он ее оставить решил.
— А про Турцию что болтал?
— А ты откуда знаешь? — Сэм подозрительно уставился на нее. — Опять подслушивала? Гляди, Михасю скажу…
Вытерев жирные пальцы о полотенце, он опрокинул в себя стакан сока. Затем встал и, шлепнув ее по заду, миролюбиво протянул:
— Ладно, не обижайся. Врал он про Турцию. Попугать ее решил, чтобы посговорчивее была.
— Она же его ненавидит теперь люто! — ахнула Тамара, ловко увертываясь от сальных рук Сэма. — Ей же теперь все равно — что жизнь, что смерть. Отняли у мужа жену, а у дитя — мать. Зверье, одним словом!
— А может, он любит ее?
— Что же это за любовь за такая! Слышал бы ты, как он издевался над ней!
— За что и поплатился, — хохотнул Сэм. — Морду ему всю расцарапала, глянуть страшно!
— Мало ему! И откуда Михась такого урода выкопал?
— Не твоего ума дело, — раздалось от двери.
Тамара притихла и настороженно оглянулась на Серегу, подпирающего притолоку.
— Много говоришь, женщина! — хищно оскалился он. — Твое дело кастрюли, поняла?
Ответом ему было молчание.
— Молчишь? И правильно делаешь. — Серега, приподняв поочередно несколько крышек и вдыхая аромат, доносившийся оттуда, приказал: — Приведи ее в порядок. Чтобы к утру была как конфетка. Я думаю, десяти часов ей достаточно, чтобы оклематься…
Злобно фыркнув, Тамара вышла из кухни.
Алка пребывала в забытьи. Словно сквозь ватный слой до нее доносились посторонние звуки. Она попыталась сосредоточить свое внимание на происходящем, но все растворялось в воспаленном сознании. Горечь утраты страшной, тупой болью пульсировала в каждой клеточке ее тела. Не хотелось шевелиться, думать, дышать, потому что каждый вдох продлял ей жизнь, жизнь, напрочь лишенную смысла…
Кто-то суетился вокруг нее, совал в нос пахучую ватку и то и дело вливал в рот лекарство, пахнущее мятой.
Безропотно подчиняясь чьим-то заботливым рукам, Алка не предпринимала никаких попыток вернуться к реальности.
Единственным ее спасением
Как от толчка, Алка открыла глаза. Над ней склонилась Тамара и облегченно заулыбалась:
— Наконец-то!
— Сколько я провалялась? — слабым голосом спросила Алка.
— Почти сутки! Очнешься минут на десять — и опять тебя с нами нет.
— Встать хочу, — она сделала попытку приподняться. — И еще кофе! Если можно, покрепче!
— Ты же не любила кофе, мышонок! — подал голос Серега, настороженно выглядывая из-за плеча Тамары.
Пригвоздив его тяжелым взглядом, Алка мрачно изрекла:
— Иногда нужно менее двадцати часов, чтобы изменить ход жизни, а что говорить о привычках… Это дело наживное!
И, заботливо подхваченная Тамарой, скрылась в ванной.
На несколько часов отдавшись ее умелым рукам, она приняла решение… Было ли это следствием недавнего сна или что-то еще, но Алка дала себе слово — выжить. Чего бы ей это ни стоило!
Сереге не спалось. Он бесцельно бродил по уснувшему дому и мучился. Мучился от боли, нанесенной им Алке. Эта боль, плескавшаяся в ее огромных глазах, рикошетом ударила по нему.
Свершая возмездие, он не задавался вопросом, в какую пучину мук ввергает женщину, дороже и желаннее которой для него не было…
Глянув на часы, Серега негромко чертыхнулся — они показывали четыре утра. Взъерошив волосы, он поднялся по лестнице и зашел в Алкину комнату.
Свет ночника выхватывал изящный силуэт под простыней. Прислушиваясь к ее неровному дыханию, он вновь выругался про себя — эта женщина имела над ним странную власть. Желая растоптать ее, он не ожидал, что сам будет повергнут. Когда она обдала его ледяным взглядом, Серега понял, что проиграл. Ему не удалось сломить ее, как не удалось и завоевать в свое время…
— Что тебе здесь нужно? — оторвал его от мрачных раздумий сонный Алкин голос. — Пришел насладиться зрелищем творения рук своих?
— Прекрати, Ал! — миролюбиво протянул он. — Просто зашел узнать — как ты?
— Ну а как, по-твоему, может чувствовать себя живой труп? — прошипела она.
— Черт! С тобой невозможно разговаривать!
— И не надо! — обронила она, отворачиваясь.
Постояв еще немного, он вышел.
С утра повеяло ненастьем. Сквозь ветви деревьев проглядывало хмурое небо. В лесу сразу стихло птичье многоголосье.