Расплата. Отбор для предателя
Шрифт:
Она отрывает руки от лица и смотрит на меня.
— Как ты отогнала их? — стонет она. Ее рот кривится от боли, и я боюсь смотреть на ее рану на плече.
— У моего отца был егерь, он научил меня обращаться с лесными зверями, — безбожно вру я, — так что я могу найти общий язык с любым зверем.
— Даже с драконом? — спрашивает она, снова пытаясь подняться.
— Как тебя зовут? — спрашиваю я.
— Дарина, — отвечает она и тут же, прикоснувшись к своей ране на плече, громко вскрикивает.
— Лучше не трогай, —
— Какой ужас, — всхлипывает она. — Я теперь буду уродиной! И я потеряла половинку от своего знака…
Она всхлипывает и начинает шарить руками в траве. Встает и бредет по зарослям. Кровь капает с ее плеча и пропитывает нежно-голубое платье.
— Плевать на знак, — говорю я. — У тебя идет кровь, и если ее не остановить, будет хуже.
— Я должна найти его, я должна выиграть, понимаешь ты? Тебя и так заприметили. Я видела, как смотрит на тебя Ивар. Даже королю ты понравилась.
В голосе девушки звучит неподдельная злость и ярость.
— На твоем месте должна была быть я! А теперь я вылечу с отбора и буду покрыта позором до конца дней, мои родители не простят меня…
— Пойдем, я отведу тебя обратно, — говорю я. — Ты можешь потерять слишком много крови и умереть здесь, если останешься.
— Нет, — мотает она головой, утирая слезы. — Я никуда не пойду, я буду искать. Я не могу сдаться.
Я вздыхаю. Последнее, что мне сейчас нужно, это утирать слезы этой несчастной. Но бросить ее здесь одну я не могу. Кто знает, какие еще звери были выпущены в этот лес. По отдаленным крикам на самом краю слышимости, я утверждаюсь в том, что король выпустил сюда не только этих рысей, но и еще кого-то, возможно, даже похуже.
— Проклятый подонок, — шиплю я сквозь зубы.
— Кто? — удивленно смотрит на меня Дарина.
— Никто, — говорю я, внимательно оглядывая утоптанную траву вокруг.
— Что ты делаешь?
— Ищу твой знак.
— Зачем?
На лице ее появляется искреннее изумление.
— Не задавай глупых вопросов, — говорю я, чувствуя нарастающее внутри раздражение. На нее, на короля, на этот бесчеловечный отбор и на саму себя за то, что не смогла найти способа лучше вызволить моих девочек.
Тут я вижу, как в траве блестит что-то яркое.
— Нашла! — говорю я и бросаю Дарине половинку знака. — Больше не теряй.
Она хватает знак и прижимает его к груди. Я отрываю кусок от своего платья и быстро перевязываю ее рану на плече, положив под нее несколько листков собранного по дороге круглолиста, который должен остановить кровь и обеззаразить рану.
— Ай, — вскрикивает она, когда я туго затягиваю повязку.
— Если останешься тут, тебя съедят, и я тебе уже не помогу, девочка, — говорю я ей в лицо. — Беги отсюда.
— И оставить тебе все шансы? — кривит она свой хорошенький носик. — Ну уж нет!
Она вскакивает и с удивительной прытью бежит прочь, крепко сжимая в руке свой знак.
—
Когда я коснулась ее знака, я точно увидела, в какую сторону нужно идти, и это совсем не в той стороне, куда она так резво рванула.
Чувствую, как что-то влажное и шершавое касается моей руки.
Опускаю взгляд и вижу кошку, облизывающую мою руку. Задумчиво чешу ее по загривку и говорю:
— Ну что же. Пойдем искать вторую половину моего знака.
32
Ивар
— Разве это по правилам? — смотрю, как девушки, словно цветы, гонимые ветром, бегут в сторону леса, ткани их пёстрых разноцветных платьев развеваются на ветру. Зрелище одновременно и завораживающее, и страшное, если представить себе, что может произойти там, в лесу.
Похоже, я напрасно пустил всё это дело на самотёк и отдал на откуп Ридли. Король, похоже, веселится от души. Ему подносят вина, и он, громко хлюпая, заливает в свою безразмерную глотку разом весь бокал.
От отвращения меня внутренне передёргивает. Кто позволил ему населять мой лес дикими зверями? Разве ему не известно, что у меня живут самые редкие белые меднорогие олени? Конечно, известно, ведь он сам приезжал сюда на охоту.
— Нет никакого интереса в испытаниях, мальчик мой, если не будет опасности для жизни, — говорит он, поворачивая ко мне своё мясистое лицо. — Я приехал повеселиться, а не смотреть, как эти золотоискательницы читают стишки и делают реверансы. Всё, как завещали наши праотцы, всё как в старые добрые времена, когда, чтобы завладеть сердцем благородного мужа, девушке нужно было не раз рискнуть своей жизнью.
— Они не знали, что им придётся рисковать жизнью, — стиснув зубы, говорю я. Мне хочется скинуть тушу короля с кресла и разодрать когтями, я едва сдерживаюсь, чтобы не сделать это. Вот была бы сенсация. Ивар Стормс убил короля на собственном отборе и одарил своей прекрасной невесте его голову.
Мотаю головой, чтобы отбросить глупые мысли. Если бы хотя бы отблеск этих размышлений стал известен королю, я бы уже лежал под землёй, закопанный заживо. Маркус II не церемонится ни с кем, ни с друзьями, ни с врагами.
Но переживаю я, разумеется, не за оленей, а за единственную девушку, которая меня сейчас волнует, за Адриану. И смотрю я только ей вслед. Её изумрудно-зелёное платье сливается с высокой травой, так что даже моё невероятно зоркое зрение едва может различить её.
В сердце закрадывается нехорошее предчувствие. Найти ту единственную, которая разожгла во мне огонь, и тут же её потерять только потому, что Маркусу захотелось немного поразвлечься? Стискиваю зубы от бессилия. Своего недовольства теперь даже показать не могу.