Расплата. Отбор для предателя
Шрифт:
— Простите, — говорю я, и отхожу от короля.
— Всё будет хорошо, Ивар, — успокаивает меня Ридли. Но я вижу по его глазам, что он сам вовсе не спокоен и слабо верит в свои слова.
— Сегодня не все вернутся с отбора, — говорю я и заливаю в себя зелье, чувствуя, что боль в каждом суставе, из-за волнения за Адриану, становится совсем уж невыносимой. — Клянусь, если она выживет, я брошу это поганое пойло.
— Выживет, обязательно выживет, — говорит Ридли и сжимает моё плечо.
— Почему ты не проконтролировал этот вопрос? — спрашиваю я, глядя другу в глаза. Он, похоже, вот-вот заплачет от досады.
— Я не знал, он всё сделал сам.
Ридли трет глаза, и я вижу, что он чертовски устал. Наверняка не спал уже несколько дней, так же как и я… Хотя нет, я прошлой ночью спал как младенец, убаюканный сладким голосом моей Адрианы. Моей… Интересно, как я уже считаю её своей собственностью.
— Если она умрёт, я задушу подонка вот этими руками, — говорю я глухо, так, чтобы слышал только Ридли.
Он берёт меня за плечо и отводит подальше от чужих глаз.
— Что ты несёшь, Ивар? Ты совсем безумный? Вдруг тебя кто-то услышит?
— Плевать мне на всё, — говорю я.
— Если ты не думаешь о себе, подумай о своей дочери. Если тебя услышат, она мигом останется без отца.
Я смотрю Ридли в глаза долгим взглядом и, наконец, киваю.
— Ты прав, — нехотя говорю я. — Девочка не виновата. Невинное дитя не сделало ничего плохого, чтобы её воспитывала моя мать. Видит драконов бог, если так случится, ещё одна душа будет загублена. Как загублена моя.
Музыка затихает и на мгновение слышен только ветер и неясный гомон гостей, разбирающих угощение с длинных столов. Все пришли сюда пожрать и повеселиться. Никому, кроме родственников претенденток, нет дела до их судьбы. Никому. Как и мне нет дела до всех остальных, кроме одной.
До моих чутких ушей доносится отзвук девичьего крика со стороны леса.
— Похоже, кто-то уже встретил свою клыкастую судьбу! — с восторгом говорит король. — Но не переживайте, гости, кошечек утром покормили, так что максимум, что произойдёт, — они поиграются с девочками. Я не изверг и не желаю никому смерти, видит драконий бог.
Смотрю на лицо короля, который не обращает на меня внимания, а потом перевожу взгляд на инквизитора, который, напротив, смотрит на меня не отводя своих внимательных тёмных глаз. Наверняка это его идея с кошками. Инквизиторы славятся своей ненавистью к женщинам, проклятые лицемеры, прикрывающиеся любовью к богу.
Чёрный песок сыплется внутри больших часов и высыпался уже на треть. Время одновременно бежит слишком быстро и тянется безразмерно долго.
— Пошло всё в пекло, — говорю я и иду в сторону леса, не обращая внимания на крики людей, пытающихся остановить меня. Отбрасываю в сторону Ридли, который пытается удержать меня и уже собираюсь набрать все внутренние силы, чтобы дать волю дракону. Найду её, и заберу из этого чёртова леса, пока её не сожрали, и плевать на всё.
— Не советую делать этого, благородный князь, — слышу я громовой окрик короля.
Музыка снова прекращается и на этот раз все замирают. Король Маркус II смотрит
— Имейте терпение, князь, и ждите, как ждём все мы. Если надо, попросите инквизитора, чтобы он помолился с вами, коль судьба девушек так заботит ваше доброе сердце.
В голосе его звучит насмешка. Но гораздо больше в нём угрозы. Я чувствую, как он набирается силы, готовый перевоплотиться в дракона, если потребуется остановить меня.
— Бог решит их судьбу, — говорит он, продолжая пристально смотреть мне в глаза. — Не мешайте его воле.
33
— Король, простите, при всём уважении, неужели вы думаете, что это богоугодное дело? Неужели вам кажется, что такие жестокие игры нравятся нашему Господу? — пытаюсь сделать свой голос как можно более спокойным, но чувствую, что раздражение прорывается наружу. По физиономии короля видно, что он это заметил.
— Если у вас есть ко мне какие-то претензии, князь, думаю, что сейчас не время их высказывать, — говорит он жестоким голосом. Я чувствую, как от его голоса дрожит земля. Спорить с королём всё равно что пытаться переспорить вулкан, и сейчас, похоже, все молятся, чтобы не произошло извержение.
— Простите, король, я забылся, — говорю я и отвожу взгляд. Этот поединок был закончен, не начавшись. Как бы печально это ни звучало, но против короля сейчас, особенно в моём нынешнем положении, я ничего не могу противопоставить.
— Так-то лучше, — немного успокоившись, говорит он. Но я вижу по его раскрасневшемуся лицу, что он в ярости. Конечно, он не может сейчас этого показать перед всеми подданными, потому что привык выглядеть в глазах других как человек, который всегда сдержан и справедлив. Но я вижу этот огонь внутри него, эту неудалённую жажду, этот всепоглощающий налёт скуки, который отражается в его глазах так явно, что не заметить этого невозможно.
— Надеюсь, вы не будете делать глупостей, друг мой, и мы с вами хорошо поладим. Мне помнится, что раньше вы не были настолько щепетильны в вопросах божественного. Помнится, что вы относились к этому даже слегка пренебрежительно.
— Отец воспитывал меня в страхе перед церковью и Богом, — говорю я.
— Но не в страхе перед королём, верно?
— Я знаю, что король справедлив и милосерден, — говорю я. Чувствую, что мне уже всё равно. Сейчас я мыслями нахожусь совсем не здесь. Сейчас я мыслями там, в лесу, пытаясь отыскать Адриану, которой, возможно, нужна моя помощь именно теперь. Однако из-за короля я вынужден стоять здесь и оправдываться. Стискиваю зубы, пытаясь не показать раздражение, которое снова накипает внутри.
— И что вы собирались сделать? — спрашивает король. — Неужели хотели отправиться туда и спасти всех девочек? А может, вы хотели помочь им найти половинки их талисманов? Что ж, это было бы отличное представление: король проехал полстраны, чтобы увидеть, как его князь устраивает из отбора настоящий цирк.
— Может, цирк лучше, чем бойня, — говорю я, словно бросаю в огонь сухую ветку.
— Извинись, — шепчет мне на ухо Ридли. — Остановись сейчас же, иначе будет поздно. Я отмахиваюсь от него как от назойливой мухи. Как он не может понять, что сейчас всё может быть кончено из-за того, что Король хочет устроить из отбора мясорубку?