Распутник и чопорная красавица

Мур Маргарет

Видимо, хозяйка тяготела к египетскому стилю. От пестроты рябило в глазах. Эзме с трудом отвела взгляд от расписной ширмы. Похоже, леди Эльвира скупала все, что хотя бы отдаленно напоминало о стране фараонов.

Осторожно лавируя по тесной комнате, заставленной мебелью и безделушками, Эзме добралась до дивана, обитого оранжевым шелком, и присела на самый краешек, рядом с позолоченным столиком, таким хрупким на вид, что, казалось, он не выдержит и чайной чашки.

— Я боялась, что вы не станете разговаривать со мной после того, как вчера

муж вам нагрубил. — Эзме вцепилась в сумочку. Она подсмотрела этот жест у клиенток брата; те тоже судорожно хватались за сумочки, если волновались. — Простите его, пожалуйста! Иногда он… в общем… с ним бывает нелегко.

— Что вы, леди Дубхейген! Вы-то, я уверена, ни в чем не виноваты, — ответила леди Эльвира, подсаживаясь к Эзме и хлопая ее по плечу костлявой рукой, похожей на птичью лапку. — По-моему, быть замужем за таким, как он, — настоящее испытание! Знаете, у них вся семья такая. Кроме, правда, самого младшего. Он был лучше их всех. Его страстью были азартные игры, а не… — леди Эльвира кашлянула, — не другие пороки. И все-таки он был необузданный, шальной. После того как он уехал, в Эдинбурге стало спокойнее.

Эзме испытала облегчение, узнав, что даже в годы буйной юности Маклохлан не был похотливым развратником. Но тогда почему же с ней он ведет себя так, словно похоть его главный порок? Он решил, что ее легко соблазнить — или за его выходками кроется нечто другое? Впрочем, сейчас едва ли подходящее время для того, чтобы думать о том, что им движет.

— В самом деле, непросто быть женой такого… ненасытного мужчины, — сказала она, притворяясь, будто рада излить душу перед жадно внимающей слушательницей. — До замужества я не успела его хорошо узнать. Он намного старше меня и… в определенном смысле очень требователен!

Глаза у леди Эльвиры загорелись.

— В самом деле? Должно быть, это вас очень огорчает?

— Ну он хотя бы красив, — со вздохом продолжала Эзме. — Правда, из-за его несдержанности с ним не всегда легко разговаривать. Например, я понятия не имею, как он распорядился моим приданым. Я не смею его расспрашивать, боюсь, что он рассердится. Знаю, что все свои дела он ведет с мистером Макхитом — и закладные, и контракты, и прочее, — и очень надеюсь, что он сделал правильный выбор. — Она с мольбой посмотрела на леди Эльвиру: — Скажите, мистеру Макхиту можно доверять?

— Абсолютно! — решительно ответила леди Эльвира, снова похлопав ее по плечу. — Все его предки были юристами; его отец был судьей. Не волнуйтесь, милочка, он совершенно надежный человек!

— Ах, спасибо! Вы меня успокоили.

Слова леди Эльвиры действительно успокоили ее, пусть и немного. Если бы существовали хоть малейшие сомнения в честности мистера Макхита, леди Эльвира охотно поделилась бы ими с Эзме и даже преувеличила бы слухи.

— Значит, я зря сомневалась в нем… Но ведь нельзя слишком доверять людям, правда?

— Совершенно верно. Здравый смысл советует нам всегда хоть чуточку, да сомневаться в людях — особенно в красивых

мужчинах.

Многозначительный взгляд леди Эльвиры словно предполагал, что она имеет в виду не только мистера Макхита.

Как ни хотелось Эзме расспросить леди Эльвиру о Маклохланах, все же она перевела разговор на другую тему. Ей нужно как можно больше разузнать о людях, чьи фамилии они прочли в документах в тайнике у графа Данкоума.

— Скажите, не живет ли поблизости некий врач по имени Кеннет Садерленд? — спросила она. — Кажется, он с семейством переехал в Эдинбург после того, как купил большой дом с землей неподалеку от замка.

— Конечно живет! Доктор Садерленд — хирург в Королевской больнице, а его отец был известным священником Церкви Шотландии. Прекрасная семья!

— Как замечательно! — воскликнула Эзме, не давая леди Эльвире времени поинтересоваться, откуда она знает Садерлендов. Пусть думает, что они знакомы через родных или друзей. — А Мильтонов вы, случайно, не знаете — они, кажется, живут в Аппер-Глен?

— Моя дочь близкая подруга младшей леди Мильтон. Вижу, леди Дубхейген, у вас в наших краях много знакомых!

Эзме смущенно хихикнула:

— Что вы, я незнакома с Мильтонами! Просто позавчера услышала, как кто-то называет их фамилию, вот и подумала, Не родня ли они поэту Мильтону.

К счастью, леди Эльвиру такое объяснение вполне устроило. Видимо, ей куда больше хотелось продемонстрировать собственные обширные связи, чем выяснять, с кем знакома Эзме. О ком бы ни спрашивала Эзме, леди Эльвира охотно сообщала все, что интересовало гостью. Эзме испытала облегчение оттого, что все интересующие ее персоны существуют на самом деле. Не хотелось бы, чтобы мистер Макхит, как, впрочем, и любой другой поверенный, обманывал клиентов.

Покончив с основным делом, она уступила своему желанию и решила расспросить словоохотливую леди Эльвиру о другом:

— Я слышала, раньше в Эдинбурге жила еще одна семья юристов… Их фамилия Маккалан. Насколько я поняла, упоминать о них в присутствии графа Данкоума нежелательно?

— Да, совершенно нежелательно, — охотно согласилась леди Эльвира.

Значит, Джейми был прав, когда боялся, что его неудачное сватовство к Катрионе запятнает его репутацию в Эдинбурге, хотя он и не сделал ничего плохого!

— Сын был во всех отношениях славным молодым человеком, — продолжала леди Эльвира, — но он зря посватался к леди Катрионе. Граф, разумеется, ни за что не выдал бы за него свою дочь. Видите ли, молодой человек — всего-навсего стряпчий, а граф не считает подходящей парой для дочери человека, который сам зарабатывает себе на жизнь. Катриона выйдет замуж только за аристократа — или не выйдет вообще. И потом, графу не нравилась сестра Маккалана.

Эзме изо всех сил старалась не выдать удивления, но… чем она-то помешала Джейми жениться на Катрионе? Тогда она провела в Эдинбурге всего одну ночь и ни с кем не встречалась, а наутро они с Джейми уехали в Лондон…