Рассказ инквизитора, или Трое удивительных детей и их святая собака
Шрифт:
Угрожая своим оружием. Оружием из плоти и кости.
В один миг он оказался среди врагов, размахивая ногой, точно чудовищной дубинкой. Он сбил ей крайнего лучника и швырнул его на двух других. Враги бросились на него, и вскоре все, что можно было разглядеть, – это груда шевелящихся тел, взлетающая над ними ослиная нога и брызги крови – ярко-алой, ослиной, и темно-алой, человеческой.
Наконец на тропе осталась стоять лишь одна Нечестивая.
Вильям вновь занес ногу над головой.
– Ну? – спросил он. – Что ты теперь скажешь?
Но Нечестивая
Так что Вильям остался стоять среди груды мертвых извергов, в одних лишь подштанниках с украшенным золотом поясом. Он огляделся, помолился за упокой душ убитых, подобрал заляпанные кровью кожаные мешки и, наконец, подошел к ослу. Он приставил ослиную ногу обратно на место, и та тут же приросла.
И вот Вильям пошел через лес Мальзербе, ведя за собою довольного осла, и так они и пошли дальше в Сен-Дени.
За столом воцаряется молчание.
Я говорю:
– Этого не могло быть.
Маленькая монашка пожимает плечами:
– Но так и было.
– Он забил их до смерти ослиной ногой?
– Я такого в жизни своей не слышала, – вставляет Мари.
Обернувшись к старому монаху, я пытаюсь справиться с нахлынувшим раздражением.
– Жером, ты божий человек. Как ты полагаешь, то, что сотворил Вильям, – чудо?
Жером пожимает плечами:
– А как это иначе назвать?
Тогда я осторожно спрашиваю:
– Не хочешь ли ты сказать, что он – святой?
Жером теребит свою белую бороду.
– Ну, чтобы быть святым, потребно всю жизнь творить чудеса, – говорит он. – К тому же все определяет смерть.
– Да, – отвечаю я, – верно.
– Так что узнаем, так ли это, когда он умрет, полагаю, – заключает Жером, – если король свершит все, что задумал, то мы увидим это довольно скоро.
Трактирщик кладет ладони на худые плечи Жерома и возглашает, что он безвозмездно обнесет всех элем.
– Есть ведь еще и третий ребенок, мальчик, – говорю я, – кто-нибудь что-нибудь знает о нем?
От соседнего стола поднимается крепкий мужчина с тяжелой челюстью и огромными ручищами. У него темная вьющаяся борода. Он подходит к нам.
– Третий ребенок, говорите? Его зовут Якоб.
– Ты его знаешь?
– С чего бы нет? Разве не рос он вместе с нами? Разве не спас мою жизнь неделю назад? Да, знаю.
– Как тебя зовут?
– Арон. Я мясник в Ножан-сюр-Уаз. В еврейской части города.
– Пожалуйста, – говорю я, – расскажи нам о мальчике.
И он рассказывает.
Глава 6
Рассказ мясника
Сначала обрисуем обстановку. Мы в маленьком домике, где живут Батшеба и Мойше и их сын Якоб. Тот, которого так разыскивают.
Так вот что я должен сказать о Якобе. Вообще-то его почти все сторонятся. Он очень мягкий. Очень вежливый. Но он немного странный. Ему, думаю, легче держать себя со взрослыми, чем с другими детьми. Так или иначе…
Так, кто у нас еще? Ну, во-первых,
Леви не по себе. С его малышом, всего пяти лет от роду, не все в порядке. Вот почему мы все здесь собрались. Чтобы попробовать ему помочь.
Леви стоит, переминаясь с пятки на носок.
– Он делает так уже несколько месяцев. Я не понимаю почему. Его мать не понимает почему. Ее мать не понимает почему, а уж ей-то известно все.
Потом это происходит.
Малыш, сын Леви, изо всех сил зажмуривает глаза, а потом широко распахивает их, словно всматривается в иной мир.
– Вот! – кричит его отец. – Он опять это делает.
Мы смотрим, и, должен признать, это выглядит так странно, так… неестественно… что нам становится страшно.
– Он часто так делает? – спрашиваю я.
– Постоянно, – отвечает его отец.
Рабби Исаак жует край своей бороды.
– Страшно сказать, – говорит рабби, – но он может быть одержим.
Леви стонет и начинает раскачиваться сильнее, на носок, на пятку, опять на носок.
Но Батшеба одергивает рабби:
– Какой позор! Суеверный старик! Он же совсем ребенок! Он не может быть одержим!
– Злые духи могли войти в него ночью, – отвечает рабби, – проскользнуть сквозь открытое окно.
– Чушь, – фыркает Батшеба, – с чего бы это духу лезть в окно?
Мойше шепчет:
– Христиане говорят, что в этих лесах живут какие-то изверги. Старая раса, старше даже, чем мы, и они крадут детей и растят их, как рабов, а на место наших детей подбрасывают свое злосчастное потомство. Может, это просто крестьянская сказка, но в наши дни кто может знать…
– Про этих злых духов или извергов хоть что-нибудь говорится в Торе? – возражает Батшеба. – Что, Господь уже измыслил для нас новую казнь? Старых недостаточно?
– Вот! – Рабби Исаак показывает на мальчика. И точно, он опять это делает. Сначала зажмуривается, потом открывает глаза широко-широко. Я мог бы поклясться, мальчик одержим. Чем еще объяснить это?
Мы, старшины общины, стоим, теребя наши бороды, а рабби еще и жует краешек своей.
– Можно о чем-то спросить? – раздается тихий голосок из темного угла комнаты. Голос принадлежит Якобу.