Рассказ о брате (сборник)
Шрифт:
— А что, это важнее дневной нормы, — возразил Гарри с довольным видом. — И все равно гад ты последний, что не позвонил. Я весь день промучился. А мать как?
— Поворчала немного, но в общем ничего. Я сказал, что у тебя что-то вроде гриппа.
Гарри ухмыльнулся.
— Ну, брат, я тебе этого не забуду. Ты мне так помог. Снимок с собой брал?
— Да.
— Ну и пустил в ход?
— Нет.
— Жаль. Хотел бы я взглянуть на его рожу при виде фотографии. Привез назад или там оставил?
— Ни то, ни другое. Порвал на кусочки и сжег.
— А это зачем? — Гарри удивленно взглянул на брата.
— Снимок уже свое дело сделал. Ты и так из-за него влип в эту историю, а если он как-нибудь попадет не в те руки, еще хуже будет. Ну вот, я и решил: хватит,
Гарри задумался.
— Знаешь, мне так давно хотелось подкатиться к Джун, и повернись все немного иначе, я б с ней во как устроился!
— Не заводи ты опять эту песню. Держу пари, она бы сама тебя остановила, даже если б Ронни и не думал являться. Она только так, мозги крутит, я тебе говорил. Подумай, каково тебе появляться потом у них, все вспоминать, как было, и думать: а что дальше? Да нет, как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Это что касается твоих отношений с ней.
— Да, но я ж все равно буду ее в поселке видеть. Никуда не денешься.
— Послушай моего совета: уезжай ты оттуда как можно скорее. Ничего, найдешь себе работу и в другом месте.
— Уехать и снять какую-нибудь конуру?
— Почему бы нет? Ты ж вчера мне сам говорил, какой я тут счастливый. Ну вот, теперь твоя очередь.
— Конечно, хорошо для разнообразия. Но мне дома нравится. Дешевле, и потом опять-таки уход, забота и все такое прочее.
— Да, но ты учти: Ронни тебе этого не забудет и при первой возможности постарается отплатить. А если ты будешь все время маячить у него перед глазами, знаешь, искушение слишком велико.
Гарри в задумчивости глядел себе на руки. Потом вздохнул.
— Наверно, ты опять прав. Придется сматываться.
Некоторое время они молчали. Потом Уилф спросил:
— Ты, сидючи здесь, совсем замучился. Скучно было?
— Да нет. Нашел папку, где твой роман. А что, у тебя хорошо получается. Вполне. Местами очень неслабо.
— Благодарю за комплимент.
— Да я серьезно, очень здорово. Ты скорей заканчивай и давай печатай. А еще кто-нибудь читал?
— Нет, — сказал Уилф, — а если б я сообразил убрать рукопись, и ты б не прочел.
— Да чего ты обижаешься? Не для людей пишешь, что ли?
— У меня там еще много недоделок, ты просто не заметил.
— Уж куда нам, мы не писатели.
Уилф улыбнулся.
— Ладно, давай менять тему. Есть хочется.
— Я б тоже не прочь.
— А что, тут недалеко на углу можно купить рыбы с картошкой. Вот давай сбегай в знак благодарности.
— Пошли вдвоем и пивка выпьем.
— Да я устал немного.
— Кончай ты. На улице придешь в себя. Я б пройтись не прочь, — говорил Гарри, отыскивая глазами галстук. — Может, пригласим Поппи?
— Надеюсь, у тебя с ней ничего не было?
— Ну и подозрительный же ты. Думаешь, раз я влип с замужней женщиной, значит, ко всем подряд пристаю? И потом она не из таких, я правильно понимаю?
— Нет, конечно, — просто ответил Уилф. — И потом на днях у нее муж возвращается.
— А ты говорил, она вдова.
— Да вот выяснилось, они просто не живут вместе, а сейчас решили попробовать по новой.
Уилф пошел к Поппи. Она поднялась наверх переодеться, и через четверть часа они отправились в «Башню». До закрытия оставалось еще время. Гарри заказал для Поппи джин с тоником, и, к удивлению Уилфа, очень скоро она уже смеялась, как девочка. Гарри раскошелился на бутылку виски, а по дороге домой они купили рыбы с картошкой. Поппи сварила кофе, положила на тарелку бутерброды. Поужинав, разговорились и просидели далеко за полночь. Уилф чувствовал себя усталым и угнетенным. Ему очень хотелось побыть наедине с Поппи, хотелось заснуть рядом с ней. А вместо этого он выпил больше, чем намеревался, и дело кончилось тем, что он просто задремал, пока Гарри с Поппи болтали о чем-то. Гарри растолкал брата и отвел в постель.
Лето постепенно перешло в раннюю золотую осень. К вечеру город растекался по десяткам путей и улочек, которые смутно мелькали за окнами автобуса. Живя в Лондоне, Маргарет в основном пользовалась метро,
В конце ноября из-за этого произошел один примечательный эпизод. Неприятное ощущение вообще-то возникало редко, скорее было какое-то беспокойство, оттого что не можешь расслабиться. Но на этот раз, сидя в переполненном ночном автобусе и вдыхая застарелый запах табачного дыма и мокрой одежды, она вдруг вся покрылась потом и почувствовала сильный приступ тошноты. Встала, протиснулась к выходу, ухватилась за поручни и подставила разгоряченное лицо холодным струям влажного воздуха. Сошла на следующей же остановке и отправилась дальше пешком. Тоненькие шпильки застучали по тротуару. Рядом по мокрому шоссе шелестел вечерний поток машин. На свежем воздухе тошнота и жар сразу исчезли, но тут же стало зябко, и она пошла быстрее, прижав широкий воротник пальто поближе к лицу. Она пересекала какой-то переулок, внешне ничем не отличавшийся от других, и привычно взглянула, нет ли машин на перекрестке. И тут остановилась от странной картины, которая неожиданно возникла у нее в сознании: женщина с тонким аристократическим лицом, орлиным носом и седыми, почти белыми волосами, только у самых корней проскальзывает желтизна, комната в небольшом доме, перед домом крыльцо — три или четыре ступеньки, мальчик, играющий на полу у камина, а на одной ноге у него протез. Все. Больше ничего. Но сильнее этих зрительных образов был запах, резкий запах какой-то мази, который пронизывал весь воздух, казалось, мазь варили здесь же, на кухне. Она вспомнила, как вместе с матерью была у кого-то в гостях, но кто были эти люди, не могла вспомнить, да и улица казалась совершенно незнакомой. В угловом здании явно помещался кабинет зубного врача: нижняя часть окон закрашена белой краской, а над ней виднеется шнур бормашины. Позади этого каменного дома с выступающим бельэтажем и тяжелыми квадратными эркерами стояли более скромные строения, их называли «стандарт повышенного качества». Она остановилась, стала на них глядеть, пытаясь снова поймать ускользающие образы, которые пробудили бы в ней детские воспоминанья, — и не узнавала ничего.
Прежняя жизнь ушла навсегда, и навсегда порвалась связь с прошлым. Фактически Маргарет пять месяцев жила в совершенно чужом городе. Осознанно или нет, она полностью погрузилась в свою новую жизнь.
Из фирмы «Холлис» она ушла. Проводить время со Стивеном и каждый день видеть Бренду-нет, работа, которая была у нее здесь, никак не могла скрасить такую ситуацию. Сам Стивен был в этом отношении беспардонным до крайности, и однажды при Бренде ей пришлось отказать ему, сославшись на то, что она занята. Сидеть восемь часов подряд рядом с человеком, который страстно желает получить то, что тебе даром не нужно, — это уж слишком. Стивен в общем-то нравился ей. Нравилось бывать с ним в городе, нравилось, как чинно он на прощанье целовал ее в машине. Когда она со словами «ну что ж, хватит, мне пора» слегка отталкивала его, она знала, что тем самым не просто сдерживает его пыл, но и усиливает уважение к себе, как бы фиксируя некую дистанцию. Нет, она отнюдь не расставляла сети, поскольку совсем не хотела его поймать. Если он обсуждал ее со своими приятелями, то, наверное, с озадаченным видом — так, по крайней мере, казалось ей.
Небольшой рекламной фирме понадобилась машинистка, и Маргарет перешла на эту работу. Выполняла обычные обязанности секретарши, однако оказалось, ее предшественница была чудовищно небрежной, и очень скоро Маргарет с удивленьем обнаружила, что тут благодарны ей просто за аккуратность. Во главе фирмы «Мейпл и Эддерлей» стояли два сравнительно молодых и предприимчивых человека, усиленно двигавших дело. Маргарет поняла, что сможет закрепиться у них и в будущем даже получить более серьезную и интересную работу, если, конечно, захочет. Главное, если решится остаться в городе.