Рассказы Чумы
Шрифт:
Никита ошеломленно посмотрел на вещмешок, стоящий у ног. Когда он их туда положить-то успел?
Иерем продолжил:
– Снимешь там квартиру на первое время - чтоб тебя никто не видел.
– У меня не хватит денег, - осмелился возразить подопечный.
– Хватит, - Крылатый вперил в него бледно-голубые,
– Там будешь ждать меня, и никуда не высовывайся.
– Понял, - поспешил согласиться беглец.
– Вот и отлично, - сказал гость вкрадчиво.
– И не забудь - от твоего послушания зависят судьбы оочень многих людей. Допивай свой чай, остынет скоро.
Никита посмотрел на кружку, а когда поднял взгляд, комната была пуста.
Глава 47. Афины
Его разбудил яркий, всепроникающий свет, от которого не было спасения даже за плотно закрытыми веками. Свежий воздух, наполненный ароматом переспелых яблок, кружил голову, врываясь в дом легким ветерком.
Эвмел лежал на грубо сбитой деревянной кровати, покрытой несколькими толстыми шерстяными покрывалами. Стены маленькой комнаты, сложенные из обломков камней, после роскошных залов Золотого дворца, казались неуклюжими и приземистыми. Рядом с изголовьем постели стоял небольшой деревянный сундук; возле отверстия в стене, служившего окном, в жаровне на высоких ножках лежала охапка дров.
Эвмел приподнялся, желая встать, но рана в спине напомнила о себе резкой ноющей болью. Он пошатнулся, схватившись за край ложа, и, осторожно двинувшись, улегся обратно. Одеялом ему служил теплый длинный плащ. Правитель Атлантиды, почувствовав озноб, закутался в него получше.
Вставать, очевидно, было рано. Сейчас он полностью зависел от странной прохладной комнаты и её неизвестного хозяина. Судя по стоящей поблизости на кленовом столике чаше, этот человек считал необходимостью заботиться о нем. Эвмел потянулся к посудине. Теплая обожженная глина приятно грела пальцы, вкусно пахнущая жидкость внутри напоминала мясной бульон. Кто бы это ни был, атлант непременно вернет ему долг - звонкой монетой и почестями, когда окончательно выздоровеет.
Земляной пол напоминал дома афинян. Как он мог здесь очутиться? Эвмел прикрыл глаза, стараясь пробиться в подвалы памяти. Последнее, что вспомнилось, была церемония в святилище Клейто. Стрела в спину. Встревоженный Тартес, бледная испуганная Эврифея. Эврифея... При мысли о ней поясница заныла еще сильнее. Как она была прекрасна в белом, расшитом крупным жемчугом, покрывале невесты, оттенявшем иссиня-черные волосы, когда владетель утром зашел проведать будущую супругу своего брата! Правильной формы, совсем немного полные губы звали, дразнили взглянувшего на них, синие глаза сияли в ореоле прозрачных слез. Ему внезапно захотелось увидеть девушку рядом, в этой грубой нелепой кровати, притянуть к себе, аккуратно отодвинуть локоны
Эвмел отвернулся, изучая узор, сложенный из булыжников. За всеми этими хлопотами у него давно не было женщины. Как только он сможет встать, надо будет непременно решить эту проблему.
Дверь распахнулась, и в комнату ворвался ураган под названием Тартес.
– Брат!
– он заключил Эвмела в осторожные объятия.
– Ты очнулся! Какая прекрасная, великолепная новость! Мы думали, что ты совсем плох. Лекарь, найденный в этом городе, никуда не годился, и Эврифея вызвалась сама ухаживать за твоей раной...
– Постой, - перебил его правитель, морщась от беспрерывного потока слов.
– Какой найденный лекарь? Где наш дворцовый целитель? Что значит «этот город»?
Тарт сразу сник.
– Видишь ли, - зашел архонт издалека, - мне кажется, ты еще не совсем готов к таким новостям...
– К чему я готов, решать только мне, - ответил резко Эвмел.
– Будь добр, расскажи, что случилось. Последнее, что я помню, это церемония.
Тартес помрачнел.
– Когда я связал наши венцы лентой, снаружи послышался странный гул. Гудение. Оно словно доносилось из-под земли... Мне даже показалось, что святилище задрожало от этого звука. Ты сказал что-то вроде: «не выходите отсюда» и закрыл глаза. Мне показалось, что ты умираешь.
Эвмел уставился на брата, не веря своим ушам. Тарт продолжал:
– Я предложил сходить за лекарем, но ты не отвечал. Тогда я сказал Эврифее, чтобы она присмотрела за тобой, пока я позову на помощь.
– И...
– поторопил его атлант.
– И вдруг случилось нечто очень странное. Словно... я не знаю, как это сказать. Потолок... он открылся. Распался на несколько частей. И мы увидели небо. Оно было... одним словом, там, снаружи, была ночь. Ночь, понимаешь? А ведь мы заходили ровно в полдень! Как такое возможно!
– Тартес, взволнованный, огромными шагами ходил взад-вперед, насколько позволяло пространство.
– Темное небо и много-много звезд.
Эвмел молча слушал, чувствуя, как его собственное сердце бьется все медленнее и медленнее, словно отказываясь верить в происходящее.
– Потом стены засверкали. Стало очень холодно и свет... свет лился отовсюду, несмотря на то, что была ночь. Из алтаря вырвался целый столп этого света. Он тоже был странный. Как будто бы сотканный из множества маленьких радуг.
– Тартес на секунду замолк, предаваясь воспоминаниям.