Рассказы и повести
Шрифт:
Александра было так много, что ему хотелось поделиться собой с другими.
А я - никакая. Мне и делиться нечем. Я, правда, могу собрать изношенные вещи и поставить на них заплатки в форме листика или сердечка.
Лиля и Славик отправились танцевать. Славик и сидел и танцевал потому, что он попал под ситуацию.
Крыша - соучастие в предательстве. Славик оказался соучастником собственного предательства.
– А ты действительно можешь изобрести летательный аппарат?
–
– Могу, - просто ответил Александр.
– Я все могу, за что ни возьмусь. Я даже штопаю лучше, чем Софка. У меня незаметно - где штопка, а где здоровая ткань.
– А почему ты такой?
– Потому что мне интересно жить.
Лиля и Славик вернулись посреди танца. Выяснилось, что Славик не взял у квартирной хозяйки ключи и теперь та не сможет лечь спать. Либо уже легла и ей придется вставать и отпирать двери.
Лиля молча глядела перед собой. В ее глазах остановилась затравленность.
Есть люди - кошки, а есть люди - собаки. Кошки привыкают к дому, собаки - к людям. Лиля была не кошка и не собака, какой-то другой зверек, неведомый мне.
– Я никогда ни перед кем не унижалась, - проговорила Лиля, глядя на меня.
– Я даже не знаю, что это такое.
– Лиля внезапно замолчала, будто выключили звук.
– Я очень гордый человек.
– Лиля снова замолчала.
– Но квартирная хозяйка для меня священная корова, которой все позволено. Ей можно все, а мне ничего. Я ему сразу сказала: возьми ключи!
Лиля резко замолчала, и я увидела, что она плачет. Плачет яростно и трудно, скрываясь за словами и неподвижным лицом.
Она плакала потому, что провалилась на конкурсе и теперь должна будет вернуться а орбиту маленьких радостей. Рассматривать под микроскопом мочу и считать, что это материал. А ей так хотелось бы нырять со скалы вниз головой у всех на виду.
Мне захотелось ей сказать: "Не разобьешься, так устанешь. А когда человек устает, ему плевать: смотрят на него или нет".
Принесли горячее, трепанг в соусе. Это блюдо не имело вкуса, напоминало неподсоленный рисовый отвар.
Должно быть, трепанг был неправильно приготовлен, либо переморожен, либо то и другое.
– Не переживайте, - сказала я Лиле.
– И не бойтесь квартирных хозяек. Самое главное - это не зависеть от чужого мнения.
Музыканты на помосте красиво сходили с ума.
Певец, длинноволосый и изящный, как женщина, вздрагивал и выкрикивал песню, будто давал сигналы из какойто своей страны.
– Пойдем!
– Александр позвал меня танцевать.
Я глядела на темную колышащуюся массу, где все были заражены микробом веселья. Веселье казалось мне неестественным, воспаленным, как перед
Пока мы продвигались между столиками, певец замолчал, а потом запел медленную песню. Музыканты притихли и стали томные.
Александр обнял меня, закрыл глаза, прижался щекой к моей щеке, как бы спасаясь от войны, от чумы.
Я глаз не закрывала. Наоборот, я раскрыла их пошире и увидела, что он не меня обнял. И мне вдруг показалось, что все танцуют не с теми. Все разъединены и только притворяются веселыми.
Вокруг меня двигались в обнимку предатели и соучастники. А музыка текла из страны "Возмездие".
Я сделала шаг назад и вывела свои плечи из-под его ладоней.
Александр очнулся и посмотрел на меня.
– Я сейчас, - сказала я и пошла.
– Тебя проводить?
– спросил Александр.
– Нет. Я сама.
Я вышла в гардероб и спохватилась, что мой номерок остался у Александра.
Если я сейчас вернусь и попрошу номерок, то он удивится и спросит:
– А почему ты уходишь?
– Вы мне надоели, - скажу я.
– Но почему?
– Я - не лошадь. Я - Пенелопа.
– Ничего не понимаю, - скажет Александр.
– Потому что мы говорим на разных языках.
Гардеробщик смотрел на меня и ждал.
– До свидания, - попрощалась я и пошла к дверям.
Я вышла на улицу.
Вокруг меня была красивая зима, которая существовала сама по себе, независимо от Александра и от других, очень талантливых людей. Снег не падал, а как бы стоял и чуть покачивался в воздухе...
Надо мной, как извечная верная крыша, - небо. И казалось, кто-то большой и добрый видел меня и учитывал.
Моя кружевная кофточка перестала сохранять тепло, и температура моего тела сравнялась с температурой воздуха. Я вдохнула поглубже и побежала по улице, прорезая собой холод, чувствуя радостную силу в ногах.
Редкие прохожие останавливались и смотрели на меня с недоумением, наверное, думали, что я от кого-то спасаюсь или за кем-то гонюсь.
Я действительно и убегала, и гналась.
Приду завтра в ателье, скажу девчонкам:
– я была в ресторане с Александром Медведевым и ела трепанга.
Александр Медведев был не со мной.
Я скажу:
– Вчера ужинала в китайском ресторане и ела трепанга.
Трепанг был не трепанг.
Тогда что я делала в китайском ресторане?
ЯПОНСКИЙ ЗОНТИК
Возле магазина с названием "Универсам" пролегла длинная очередь. Люди стояли друг за дружкой, сохраняя определенный интервал. Каждый существовал по стойке "вольно".