Рассказы и повести
Шрифт:
Что ему надоело? Работа? Нет. Он, похоже, любил и понимал свое дело. Мужчине дело не надоедает.
Жизнь? Нет. После пятидесяти люди понимают и ценят жизнь.
Может быть, он мучает женщину и мучается сам? А может быть, он мучит двух женщин и мучится вдвойне.
Директор слушал человека, который что-то пришептывал и приплевывал ему на ухо - доказывал, что он тот самый гений, которого ищут - ищут, не найдут. Директор, должно быть, слышал это не раз. Ему хотелось сказать: "Да замолчите вы, надоело".
Алена поднялась со стула. Переходила глазами от одной головы к другой. Николаева не было. Она сначала почувствовала, что его нет, а потом уж увидела, что его действительно нет. Пропустить его она не могла. Значит его нет и не было.
Алена протиснулась к директору и спросила:
– А где Николаев?
Директор посмотрел на Алену, будто она была движущийся предмет. Не "кто", а "что".
– Какой Николаев?
– не понял Директор.
– Из отдела технической информации, - подсказали за спиной.
– А... Николаев, - вспомнил Директор.
– А в самом деле, где Николаев? Почему его нет?
– Может, забыл?
– предположил тот, что нашептывал.
– Ну, нет...
– сказал другой.
– Почему же нет?
– оживился Директор.
– Вполне мог и забыть. Молодой человек, а никакой ответственности. Никакого тщеславия?
– На себя лучше посмотрите, - обиделась Алена.
– В каком смысле?
– Директор посмотрел на Алену. В его глазах обозначилось любопытство.
– Он схему три месяца чертил, а вы ее потеряли.
– Какую схему?
– Ну не схему... Чертеж... Он с утра до вечера над ним сидел, только про него и говорил. Всю голову своим чертежом заморочил. А вы потеряли.
– Я?
– Ну, не вы. Кто-то из ваших. Тоже начальник.
– Как же так?
– А я откуда знаю? Наверное, положил куда-то, а куда - забыл. Может, в такси оставил, пьяный был...
– А почему я об этом ничего не знаю? Где Николаев?
– Я первая спросила.
Директор оглядел присутствующих.
– Я его сегодня не видел, - сказал один.
– Может, заболел, - предположил другой.
– Заболел...
– задумчиво догадалась Алена.
– У него хроническая пневмония. Он вообще простудливый.
– А вы ему кто?
– спросил Директор.
– Я ему никто, - вспомнила Алена.
– С сегодняшнего дня... А то, что он диссертацию не пишет, так это даже честнее. Сейчас все пишут, как летописцы. Всеобщая грамотность. Палкой кинешь, в кандидата попадешь.
Директор смотрел на Алену без раздражения, как лев на кошку. Может быть, почувствовал их родственность, ведь в конце концов - лев тоже кошка.
– Ну, я пойду, - предупредила Алена и действительно пошла, отодвигая от деловых людей свой
Перед тем как скрыться за дверью, обернулась и тщательно попрощалась с секретаршей.
...Телефона у Николаева не было. Он жил в новом районе, и телефон здесь планировали на 1979 год.
Дверь отворила мамаша Николаева. Это была кокетливая старуха. Вечная женщина. Алена про себя называла ее "жабка" - уменьшительно от слова "жаба". Жаба - грубо. А жабка - как раз.
Николаев был связан со своей мамой таким образом, будто ему при рождении забыли обрезать пуповину, и у них до сих пор общее кровообращение. Николаеву шел тридцать второй год, но он был пристегнут к жабкиной юбке большой английской булавкой.
Таких мальчишек в своем отрочестве Алена дразнила "мамсик". У них во дворе жил такой. У него, наверное, было какое-то имя, но его никто не знал. Все звали его "мамсик".
Иногда Николаев устраивал бунт и исчезал. Жабка не волновалась. Она знала: ее бре-ке-кекс вернется в болото, она накормит его червями и личинками и сама приведет ему дюймовочку. Так оно и бывало!
Однажды жабка сказала Алене: "У меня в вашем возрасте уже было двое детей". Алена ее поняла. Она хотела сказать: "Выходите замуж, обзаводитесь семьей, а не теряйте времени возле моего сына. Все равно у вас с ним ничего не получится".
Алена и жабка не нравились друг другу. Без причин.
Просто не совпадали электрические поля. А может быть, была причина: Николаев. У них был один объект любви, и каждой хотелось владеть им безраздельно.
– Здравствуйте, - поздоровалась Алена.
– Добрый день, - отозвалась жабка, несколько удивившись появлению Алены и ее боевому оперению.
– А Саша дома?
– спросила Алена.
– Саша на работе, - ответила жабка очень вежливо и даже как бы сострадая, что Алена до сих пор не обзавелась семьей, а бесперспективно бегает за ее сыном.
– Его на работе нет. Я только что оттуда.
– Не знаю. Во всяком случае, мне он сказал, что он ушел на работу.
Алене захотелось сказать: "жаба". Но она справилась с желанием и сказала:
– До свидания.
Алена спустилась пешком до первого этажа. Вышла на улицу.
Двор перед домом был засажен зеленью. Высокая костистая старуха широко шагала, как послушник, тащила за собой шланг.
Алена остановилась в раздумье. Николаев пошел на работу и не пришел на работу. Значит, что-то случилось.
Может быть, он попал под машину?
Она подняла голову, разыскивая глазами окна Николаева.
Жабка маячила в окне, и даже отсюда были видны ее остановившиеся встревоженные глаза. Видимо, ход ее мыслей был тот же, что и у Алены. Определенные ситуации рождают определенный штамп мышления.