Рассказы и повести
Шрифт:
Я вспомнил, что в тяжелую минуту сомнений я не бросил очередь. А когда я полетел - никто даже головы не поднял. А почему? Потому что зонт нужен всем, а я не нужен никому. И в самом деле: в сумку меня не сложишь, ни на что путное не обменяешь. Ни красоты от меня, ни пользы. Одни неудобства. Меня надо кормить. Со мной надо разговаривать. Меня надо понимать.
Зонтик тем временем набирал высоту. Я испугался, что меня может вынести на воздушную трассу, и тогда меня собьет самолет. Ударит винтом.
Пролетая над
Я повесил его на антенну, а сам сел на крышу и свесил ноги.
Город хорошо просматривался сверху.
И вдруг я обратил внимание, что очередь стала какойто другой. Сначала я не мог сообразить: в чем дело. Но, вглядевшись, понял: люди и вещи поменялись местами. Вещи вытянулись в длинную очередь и выбирают себе людей. А люди сидят в картонных коробках, в какие пакуют телевизоры, и, высунув головы, дышат свежим воздухом.
– Мне, пожалуйста, шикарного очкарика, - попросила канадская дубленка.
– Одну минуточку...
Продавщица походила между коробками и привела с собой очкарика с висячими усами.
Дубленка протянула продавщице деньги, и они ушли.
– Нам вот того толстого дядечку, - попросили американские джинсы.
– Я не пойду.
– Из коробки поднялся толстый дядечка в сатиновых шароварах.
– У меня пятьдесят шестой размер, а они - сорок четвертый.
– Действительно, - согласилась продавщица.
– Он вам велик...
– Но мы же стояли, - возмутились джинсы.
– Что же получается: мы зря стояли?
Следом за джинсами маялся нейлоновый парик. А за ним переминались с ноги на ногу зимние австрийские платформы.
– Меня!
– шептала платформам хорошенькая блондинка.
– Меня!
– поправляла усатая брюнетка и подскакивала в своей коробочке.
"А кто выберет меня, - думал я, рассматривая вещи.
– Нужен ли я кому?"
И вдруг я увидел в очереди свое ратиновое пальто. За те семнадцать лет, что я его носил, оно приняло формы моего тела: так же ссутулены плечи, так же оттянуты локти. Как оно постарело! В нескольких местах ратин протерся до прозрачности марли. Изнутри на подкладке были дыры величиной с обеденную тарелку.
Я посмотрел на свое пальто и понял: если я его не возьму, с ним никто не пойдет. Так и будет стоять здесь, сунув потертые рукава в потертые карманы.
На антенну села перелетная птичка. Сначала она выбросила вперед ножки, как шасси, а уж потом, почувствовав устойчивость, опустила крылышки.
– Отдыхаешь?
– спросила птичка.
– А твое какое дело?
– А я в Африку лечу, - не обиделась птичка.
– Хочешь, полетим вместе.
– А чего я там забыл?
– Как хочешь...
– снова не обиделась
Она вздыбила крылышки, затрепетала ими, оторвала себя от антенны и полетела легко и витиевато, будто писала в воздухе свой автограф.
Я огляделся по сторонам. На крыше было не прибрано. Валялись кирпичи, битые стекла, какая-то строительная ветошь. Должно быть, строители, положив последнюю плиту, забыли или не захотели за собой подмести.
Я взял кирпич потяжелее, сунул его за пояс для увеличения веса. Потом снял с антенны зонтик и раскрыл его над собой.
Зонтик плавно смахнул меня с крыши и понес по наклонной к магазину.
Я нашел пустую просторную коробку и сел в нее. Стал ждать свое пальто. На коробке была нарисована синяя рюмочка и написано: "Осторожно. Верх. Не кантовать".
ТАЙНА ЗЕМЛИ
Елена Андреевна Журавлева, а за глаза "Косая Алена", проснулась утром оттого, что ей все надоело.
Проснувшись, она полежала некоторое время с открытыми глазами, укрепляясь в своем ощущении. Укрепившись окончательно, решила, что есть смысл оформить ощущения в слова, а слова высказать вслух. По телефону.
Николаев позвонит в девять. Она снимет трубку и скажет: "Знаешь что? Я устала. Мне все надоело. Я больше ничего не хочу".
Обычно он звонит ровно в девять. Это его время. Он звонит и говорит:
– Привет.
Она отвечает:
– Привет.
Он говорит:
– Ну пока.
Она отвечает:
– Пока.
И весь разговор. Всего четыре слова. По два с каждой стороны. "Привет" и "пока".
Но это не так мало, как кажется на первый взгляд. На самом деле этот разговор гораздо длиннее, чем четыре слова. На самом деле он таков:
– Я есть у тебя. Привет.
– И я есть у тебя.
– Но у меня дела. Я пойду к делам. Пока.
– Я уважаю твои дела. Для настоящего мужчины дело важнее женщины. Но после всех дел ты придешь ко мне. Я подожду. Пока.
Вот что значат всего четыре слова - по два с каждой стороны.
Сегодня все будет иначе.
Сегодня он скажет: "Привет".
Она ответит: "Я устала. Мне все надоело. Я больше ничего не хочу".
Он удивится: "Но почему?" Она скажет: "К чему вопросы..."
Круглый будильник допотопной конструкции показывал девять часов ноль три минуты. Потом девять часов ноль четыре минуты.
Через сорок шесть минут он показывал ровно десять.
Николаев не звонил. Это было против всех правил и привычек. Это было так же, как если бы солнце встало на час позже или не взошло вообще.
Алена глядела то на будильник, то на телефон и испытывала какое-то общее недоумение. Она боялась, что недоумение размоет ее планы и, вместо того, чтобы сказать заготовленную фразу, она заорет в трубку: "Ты чего не звонишь? Я стою, жду, как идиотка..."