Рассказы и повести
Шрифт:
– Вот так, в горло засосал… Такое горе, такое горе для нас всех! А можете себе представить, что пережила Мара! Ко всем ее бедам – еще и эта…
– Когда это случилось?
– Три года назад. В пятьдесят первом. Я же говорю: столько пережила, сердешная… да еще болезнь Георгия. Он ведь слаб здоровьем. Тоже мука мученическая…
– А что с вашим сыном?
– Легкие… Одно время вообще думали, что он не жилец на этом свете…
– Где работает Георгий и кем?
– В мастерской. Художником-гравером.
– Он сейчас на работе?
– Где же
– И как часто было такое? Я имею в виду размолвки.
– В последнее время Мара особенно какая-то нервная была. Да и раньше случалось… Посмотрит на фотографию отца с матерью – и в слезы. А иной раз и без всякой причины… Спросишь бывало: Мара, доченька, что с тобой? Обидел кто? Говорит: жить не хочется. И весь сказ. Повешусь, говорит…
– Так прямо и говорила?
– Господи! Да вы у соседей спросите, не дадут соврать. Она и Гаврилкиной то же самое говорила. Гаврилкина напротив, через площадку живет… Муж как-то увидел: Мара одна у себя в комнате, с веревкой в руках. Он спрашивает: для чего веревка? Мара растерялась, ничего не ответила.
– Давно это было?
– Примерно месяц назад… Да что соседи? Участковый врач тоже заметила, что Мара не в себе. Настоятельно рекомендовала ей обратиться к невропатологу.
– Ну и как?
– Была Маргарита у невропатолога. Тот назначил лечение.
– Маргарита лечилась?
– Да, пила какие-то таблетки. Но видно, надо было уже не пилюли, а что-нибудь посерьезнее. В больницу положить, сильные средства применить… Что там говорить, мы тоже, наверное, виноваты – проворонили. А с другой стороны, неудобно вмешиваться. Тем более; Мара как-то болезненно реагировала на мои советы.
– А не было ли у Маргариты ссоры с Георгием, ну, допустим, вчера или сегодня утром?
– Нет-нет. Вчера вместе смотрели телевизор,– показала Велемирова на «КВН».– А утром Георгий уходил на работу в хорошем настроении. И Мара вроде выглядела нормально… Я слышала, сын сказал, что сегодня не будет ночевать дома – поедет к Аркадию.
– Кто это?
– Аркадий? Приятель Жоры. Правда, он старше сына лет на семь. Можно сказать, он и пристрастил Георгия к граверному делу… В Малаховке живет… Тоже несчастный человек: вернулся с войны без обеих ног, живет один. Заболеет – даже некому воды подать. Жора навещает его. Дорога дальняя, бывает, что и заночует. А то и поживет пару дней.
– Как воспринимала это Маргарита? Ну, что муж иногда не ночевал дома?– спросил Кашелев.
– Во-первых, это бывает не часто. Может, раз в месяц. Во-вторых, Георгий всегда предупреждает Мару. Она не против. Сама говорила не раз: съезди, проведай
– Значит, Георгий был верным мужем?– сделал заключение следователь.– Простите, что я интересуюсь этим, но…
– Понимаю, понимаю,– закивала Велемирова.– Хотите сказать, не из-за этого ли Мара?… Уверяю вас: на стороне у Георгия никого нет. Перед женой он чист. Да я и сама не потерпела бы такое. Воспитывали мы сына в честности, добропорядочности и верности.
– А Маргарита?
– Она держалась за Георгия, что называется, обеими руками,– убежденно сказала Валентина Сергеевна.
– Вы в этом уверены?
Велемирова на минуту задумалась. Может, вопрос Кашелева несколько поколебал ее убежденность.
– Я-то уверена,– произнесла она задумчиво.– Однако чужая душа, как говорится, потемки. Иди знай, что у человека на уме… Впрочем, напраслину возводить не буду…
За стеной послышался странный крик, низкий, протяжный, горловой.
Кашелев невольно бросил взгляд на дверь.
– Мурка,– объяснила Валентина Сергеевна.
– Кошка, что ли?
– Ну да.
– И с чего это она? – поинтересовался следователь, которому стало несколько жутковато: он считал, что некоторые животные (например, собаки) очень сильно переживают смерть хозяев.– Неужели из-за Маргариты?
– Она вообще какая-то дикая. Мара взяла ее к себе уже взрослой, с улицы. Мурка так и не стала домашней. Пропадает по нескольку дней… Не дай бог погладить…
– Царапается?
Кашелеву не давали покоя царапины на руках и лице умершей.
– Мара часто ходила буквально располосованная. Сколько раз я говорила: и не стыдно тебе с такими руками на работе появляться? Но кто слушается свекрови?
Опять послышался кошачий вой. Затем – брань Велемирова. Протопали по коридору, хлопнула входная дверь. Видать, Мурку выставили на улицу.
– Ну а теперь, Валентина Сергеевна, расскажите подробно о том, как вы узнали о самоубийстве Маргариты.
– Хорошо,– со вздохом согласилась Велемирова.– Встаю я рано. Протопить печь надо, сготовить завтрак… Так и сегодня. Хлопотала на кухне спозаранку. Мужа накормила… Жора вышел, чайник поставил. Потом он позавтракал, ушел на работу… Соседка тоже ушла.– Валентина Сергеевна задумалась, потом сказала: – О том, как Георгий говорил Маргарите, что поедет к Аркадию, вы уже знаете, так?
– Знаю,– кивнул следователь.– Продолжайте, пожалуйста.
– Ну, муж принес свой чехол для лодки. Собирался, собирался и наконец собрался заняться ремонтом… Я в комнате прибрала, в этой и в той.– Она кивнула на дверь в стене.– Там у нас спальня. Раньше была отдельная. Жора с Павлом жили. У меня ведь еще сын есть, младший. После демобилизации остался в Калинине. Когда Георгий с Марой отделились, мы из спальни дверь в коридор заделали, а отсюда пробили… Значит, убралась я… Люблю чистоту. Чтобы ни пылинки… Как раз подошло время в молочный магазин идти. Не люблю к самому открытию – народа много. Стукнула к Маре: не надо ли ей молока или кефира? Она сказала, что нет…