Рассказы о Розе. Side A
Шрифт:
– Да, пара кадров. Я сегодня напечатаю, покажу тебе, – в одной из комнат, предназначенных под спальни, обнаружился очередной секрет Рози Кин – тайная дверца в полу; под ней была темная комната; тоже типа погреба, только обитая вся изнутри деревом и шелком; такая шкатулка; эту спальню взял себе Дилан; а из погреба сделал фотомастерскую; уж он не боялся темноты, так не боялся. Он вообще ничего не боялся. Дьявол, если встретится с Диланом, просто ошалеет.
Потом все ушли, Изерли остался один; сварил себе еще кофе; достал сигареты, сел за стол, полный грязной посуды, и вдруг вспомнил про Изобель; ее голос,
– Эй, Изерли, подкурить?
Изерли жалобно на него посмотрел. Тео растрогался.
– Изерли, не переживай. Еда была обалденная. А посуду я помою, и Дэмьен сейчас придет на помощь, он книги просто сложит на стол хотя бы, а то ван Хельсингу даже ходить негде, – он называет его уже ван Хельсинг, он уже дома.
– Я… не могу придумать, что на обед. Голова совсем пустая. Что-то я устал… – голос у него был совсем детский, сорванный, и Тео увидел, что руки у Изерли дрожат, еле слышно, будто он чего-то очень испугался.
– Ну, конечно, устал, ты же сам сказал сегодня утром, что почти не спал; пойдем, Изерли, я отведу тебя в кроватку, – Тео взял его плечи и поднял, Изерли не сопротивлялся; будто и вправду ребенок, набегавшийся за день.
– Нельзя спать. Мне нужно еще столько всего сделать, – еле слышно.
– Да у тебя глаза слипаются, – Тео подхватил Изерли и повел в коридор. – Ну, где твоя комната? – Изерли махнул рукой – в соседнем коридоре; Тео открыл дверь; комната была маленькой и солнечной; очень уютной, чистой, никакой одежды на кровати, как у него; куча ковриков на полу, разноцветных, будто кто-то разорвал детскую книгу с картинками; огромная розовая раковина на столе, витая, как локон; стол тоже безупречен – книги стопками по росту и весу, бумаги в папках, карандаши и ручки в глиняной кружке с отбитой ручкой, шахматная доска; Тео подумал – декорации «Богемы» просто; полосатое вязаное покрывало, домашнее такое; классное покрывало, сказал он, укладывая Изерли, сам связал, из Икеи, ответил Изерли, засмеялся, тебя укрыть, плед лежал в ногах, пушистый, черно-коричневый, с золотистыми блестками, да, Тео, только, пожалуйста, разбуди меня через два часа, хорошо, да спи уже давай. Тео посидел чуть-чуть на резной старинной табуретке, слушая дыхание Изерли; нежное, фиалковое; потом вышел тихонько, закрыл дверь, аккуратно, будто это была ширма китайская шелковая; и тут его схватил кто-то за горло, так больно, что сразу потемнело в глазах; впечатал в стену; Тео ударился затылком, и потерял на секунду сознание.
– Что с ним? – дышать было нечем. Тео пытался выцарапаться из рук – сильных, как наводнение; это был Ричи; Тео понял, что вчера в столовой ему повезло; Ричи в действительности намного крепче его. Ему казалось, что даже ноги его болтаются в воздухе, как в комичном кино.
– С кем? – просипел он сквозь пальцы Ричи; лицо его, совершенное, было так близко, что Тео видел каждую ресничку, бровинку, пору – кожа у него была как атлас, а каждый волосок золотился, будто внутри Ричи был золотой остов.
– С Изерли, – Ричи встряхнул Тео, Тео показалось, что из него высыпалась вся мелочь и перхоть.
– А что с ним?
– Ты дебил?
– Ты меня об стену стукнул. И душишь. У меня кислорода в голове
Ричи ослабил хватку, ноги Тео коснулись пола.
– Что-то не так с Изерли, – но за горло он все еще держал, и прижимал к стене так плотно, Тео подумал, что ее рельеф каменный останется у него на полдня на спине, как от плетеного стула.
– Что не так? Ты из-за завтрака позднего так переполошился?
– И это тоже. Что-то задержало его в городе.
– Очередь? – Ричи тряхнул его весьма чувствительно, и Тео закашлялся.
– Не смешно. Кто-то напугал его. Что-то сказал ему, – губы и скулы у Ричи были как лезвия, и пальцы тоже; Тео понял, что его ответ не так уж важен, Ричи просто размышляет вслух, как это делал бы наедине с собой, а он, болтающийся и полузадушенный, как вещь, которую крутят в руках для сосредоточения.
– Да что? Что ему можно сказать? Ты его так за это время натренировал, что ему уже ничего не страшно. Даже камни в спину…
Ричи мрачно на него взглянул, будто они на полюсе, и Тео вышел посмотреть, что там снаружи метеостанции и вернулся с новостью, что все посты и сигналы исчезли; и почти отпустил, Тео вдохнул и закашлялся.
– Ты не должен его оставлять одного.
– Ты издеваешься? Как я это ему объясню? Изерли, я тут посплю у тебя на коврике…
Ричи прикусил губу.
– Я не это имел в виду, идиот. Господи, у тебя что, разжижение мозга? Я прямо слышу, как он плещется в твоей голове…. Ты не должен его отпускать одного в город.
– Да я сдохну вставать в пять утра на рынок. Да и в капусте я ничего не смыслю. Может, ты ему просто жучков в комнату и одежду понатыкаешь?
Ричи молчал. Лицо его было бледным, лоб мокрым, будто он и вправду приболел. Тео понял, что тут что-то большее, чем ненависть. Может, и вправду опасность.
– Зачем он тебе? Хочешь его добить? Так он там спит… подушку сверху…
– Адорно, ты тупица, – отбросил Тео, будто куклу, Тео опять влетел в стенку, охнул; Ричи же достал из кармана конвертик с влажными салфетками, вытащил одну, она пахла лавандой, вытер руки, будто мог чем-то заразиться от Тео – нежностью, добротой, проказой. – Давай договоримся – ты следишь за Флери…
– И что мне за это? – Тео держался за стенку и думал, что ему не помешает глоток виски. И еще о том, что если Ричи здесь выполняет обязанности медпункта, то к кому ему идти, если у него сотрясение и когда он начнет писаться по ночам…
– Я подарю тебе куст «Святого Каролюса» для твоего сада.
Тео боялся шевелиться.
– Ты… ты знаешь, что это такое?
– У меня мама коллекционировала розы… она умерла в прошлом году… от рака… я посадил такой куст на ее могиле. И посажу на твоей, если не согласишься.
– Но… это нечестно. Ты меня подкупаешь! Как я могу следить за Изерли? У меня ведь сад. У меня лекции с Дэмьеном. Ну да, он мой наставник, но у нас с ним общего, как… как у Чайковского с Вагнером… как у вас с Дэмьеном… ты сука, Визано, я тебя ненавижу.
– Я знал, что ты согласишься. Самое главное – чтобы он не оставался один. Если едет в город за почтой, или на рынок этот свой драгоценный, прыгай в машину за ним. И во все глаза – что в списке покупок, с кем здоровается…. Если что, одолжи фотоаппарат у Дилана, если телефон не берет далеко.