Рассказы о русском Израиле: Эссе и очерки разных лет
Шрифт:
– В Дворянское собрание, – небрежно бросил он шоферу такси.
– Адрес, может, скажешь? – грубым голосом поинтересовался шофер.
Гуревич назвал адрес, указанный на конверте. Путь туда, от аэропорта Домодедово, оказался недолгим, но уже на подъезде Ефим Борисович почувствовал неладное, слишком знакомой оказалась дорога.
– Все, – сказал таксист. – С тебя триста пятьдесят, приехали.
Раздолбанная «Волга» стояла у знакомого Гуревичу здания. В этом непрезентабельном сооружении он работал семь лет, до отъезда в Израиль. Инспектором трудился
В первый момент Ефим Борисович с надеждой подумал, что прежняя его контора прекратила свое существование, но потом увидел вывеску у подъезда и перестал на что-нибудь надеяться.
Бывшие его сослуживцы удивились визиту Гуревича. Впрочем, бывших оказалось не так уж много: заместитель директора, заведующий типографией Петрухин Василий, и два конструктора из КБ.
Все удивились, кроме Петрухина. Тот хитро подмигнул Гуревичу и спросил: не прибыл ли тот в Москву за наследством князя Голицына?
– Ладно тебе, Вася, – сказал Ефим Борисович и потрепал доброго приятеля по плечу, – я сразу понял, что ты шутишь, старый мастер этого дела. Как адрес увидал, сразу понял, какой я князь… А в Москве у меня срочное дело: заказик один нужно обсудить… Вот решил прежде друзей по старой работе навестить.
– С чемоданом, – хитро покосился на груз Гуревича Петрухин.
– Так по дороге же в отель, – нашелся Ефим Борисович.
Остановился он не в отеле, а на квартире престарелой родственницы жены. Ночью, под надсадный храп в соседней комнате, ему хотелось выть на луну, а потом повеситься.
Утром Гуревич позвонил жене в Израиль.
– Котик, – сказал он. – Усадьбу нашу подожгли, как раз на той недели. Все сгорело дотла. И ссуду теперь не хотят давать. Что делать?
– Езжай домой, Ваше Сиятельство, – ласково посоветовала жена. – Кто дураком родился, тот дураком помрет.
Нельзя человеку жить одному
В два часа ночи Вениамин Липшиц проснулся от брезгливого чувства к самому себе. Температура неподвижного воздуха за распахнутыми окнами поднялась, несмотря на отсутствие солнца и холодный свет луны, и все большое тело Вениамина покрыла влажная испарина.
Некоторое время он лежал неподвижно, ошибочно подозревая свой организм во внезапной вспышке болезни. Потом, услышав панический и короткий вопль случайного автомобиля, очнулся, все понял, вскочил и, снимая на ходу трусы, отправился в душ.
Пока Липшиц стоит под сладостными, холодными струями воды, чуть попахивающими хлором, я попытаюсь нарисовать портрет этого человека.
Вениамин Липшиц родился на свет, унаследовав некоторые особенности своего деда и матери. Дед Липшица владел внушительным ростом и огромной мышечной массой. Еще до войны с Гитлером он выступал на арене цирка нижним в пирамиде, а каждый знает, что хлюпику на этот пост не пробиться.
Мама Вениамина была женщиной весьма миловидной, но небольшого роста и с «птичьими», тонкими, ничего
Липшиц унаследовал физическую «форму» деда, но «содержание» этой формы взял у мамы. Получилась шутка природы, самый настоящий обман зрения.
Отец Липшица, человек деловой и энергичный, говорил своему сыну-подростку так: «Веня, каждому надлежит пользоваться тем, что дала ему природа. Это залог успеха. Иди в секцию баскетбола».
Липшиц послушно шел. В секции обрадовались парню гренадерского роста, но со временем радоваться перестали. Веня так и не научился играть в баскетбол. Талантливая форма не могла компенсировать бездарное содержание.
Под знаком этого противоречия и прошла вся дальнейшая жизнь Вениамина Липшица. Особенно семейная жизнь. До переезда в Израиль он был трижды женат. Не очень опытные дамы восхищались могучей статью Вени, брали его, покорного, за руку и вели в загс. Но очень скоро выяснялось, что внутри огромного тела сидит маленький и очень слабый человечек. Вынести такое разочарование женщины не могли и бежали от бедного Липшица сломя голову.
Если честно, он бы мог поправить положение, если бы хоть раз сделал попытку вернуть кого-либо из жен, но Веня и в суд-то за разводом шел с большим трудом, нехотя и зевая от скуки.
Однако последнее поражение на семейном фронте подействовало на Липшица странным образом: он решил переместить себя в пространстве, то есть воспользоваться национальностью своей мамы.
Липшиц бросил скромную должность на картонажной фабрике, продал однокомнатную квартиру в городе Серпухове, оформил документы на выезд и летом 2002-го оказался в Израиле.
Знакомые отговаривали Вениамина, пугали его волной арабского терроризма, но Липшиц всем отвечал привычной шуткой:
– Я мужичонка маленький, в меня не попадут.
Знакомые посмеивались, глядя на огромного, под два метра, Липшица и в глубине души не считали, что еврейское государство в чем-то выиграет, взяв на прокорм такого верзилу.
Надо сказать, что после последнего развода Липшиц твердо решил в брак больше не вступать. Его мнение о слабой половине рода человеческого с каждой очередной неудачей все ухудшалось и ухудшалось.
Вениамину не было еще и сорока лет. Женщины в Израиле интересовались им не меньше, чем в России. Веня, как и раньше, не сопротивлялся, когда его брали за руку, и вели в укромный уголок, но в остальном проявлял упрямство, так как иллюзиями насчет счастливой семейной жизни уже не страдал.
Необходимо отметить, что при всей своей заурядности Веня был удивительно пунктуален, подробен и даже въедлив. Еще в России он слышал разные байки о недобросовестности хозяев на рынке жилья в Израиле, а потому, когда нашел подходящую квартиру на съем, долго и внимательно проверял качество сантехнического, электрического и газового оборудования, окон и дверей в квартире. После проверки остался всем доволен и только тогда подписал договор на аренду маленькой клетушки в Бат-Яме с исправным душем, но без кондиционера.