Рассказы о русском подвиге
Шрифт:
почти видением. И все это, как в сказке, возникнув здесь, в центре Москвы, снова
ушло на фронт, туда, где совсем рядом решалась судьба и Москвы, и всего
Советского Союза.
Шли солдаты. Шел рядовой Митрохин. А рядом шагала песня:
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идет война народная,
Священная война!
ПОДВИГ
В середине ноября 1941 года фашисты возобновили свое наступление на Москву.
Один из главных танковых ударов врага пришелся по дивизии генерала
Панфилова.
Разъезд Дубосеково. 118-й километр от Москвы. Поле. Холмы. Перелески. Чуть
поодаль петляет Лама. Здесь на холме, на открытом поле, герои из дивизии генерала
Панфилова преградили фашистам путь.
Их было 28. Возглавлял бойцов политрук Клочков. Врылись солдаты в землю.
Прильнули к краям окопов.
Рванулись танки, гудят моторами. Сосчитали солдаты:
— Батюшки, двадцать штук!
Усмехнулся Клочков:
— Двадцать танков. Так это, выходит, меньше, чем по одному на
человека.
— Меньше, — сказал рядовой Емцов.
— Конечно, меньше, — сказал Петренко.
Поле. Холмы. Перелески. Чуть поодаль петляет Лама.
Вступили герои в бой.
— Ура! — разнеслось над окопами.
Это солдаты первый подбили танк.
Снова гремит «Ура!». Это второй споткнулся, фыркнул мотором, лязгнул броней
и замер. И снова «Ура!». И снова. Четырнадцать танков из двадцати подбили герои.
Отошли, отползли уцелевших шесть.
Рассмеялся сержант Петренко:
— Поперхнулся, видать, разбойник.
— Эка же, хвост поджал.
Передохнули солдаты. Видят — снова идет лавина. Сосчитали — тридцать
фашистских танков.
Посмотрел на солдат политрук Клочков. Замерли все. Притихли. Лишь слышен
железа лязг. Ближе все танки, ближе.
— Друзья, — произнес Клочков, — велика Россия, а отступать некуда. Позади
Москва.
— Понятно, товарищ политрук, — ответили солдаты.
— Москва!
Вступили солдаты в битву. Все меньше и меньше в живых героев. Пали Емцов
и Петренко. Погиб Бондаренко. Погиб Трофимов. Нарсунбай Есебулатов убит. Шопо-
ков. Все меньше и меньше солдат и гранат.
Вот ранен и сам Клочков. Поднялся навстречу танку. Бросил гранату. Взорван
фашистский танк. Радость победы озарила лицо Клочкова. И в ту же секунду
сразила героя пуля. Пал политрук Клочков.
Стойко
пропустили они фашистов.
Разъезд Дубосеково. Поле. Холмы. Перелески. Где-то рядом петляет Лама.
Разъезд Дубосеково — для каждого русского сердца дорогое, святое место.
«ЗНАЙ НАШИХ!»
Явилась она, как птица. Словно с неба, словно из снега, словно из дивной
сказки.
Суровые бои идут на северо-западе от Москвы на Ленинградском шоссе. Фашисты
прорвались к городу Клину. Отходят советские роты. Поднялись бойцы на пригорок.
Слева низина. В низине покрытая льдом река. Здесь собрались фашисты. Жмутся
один к другому. Много их — сотни, а то и тысяча. К новой атаке тут сборный
пункт.
Смотрят бойцы на фашистских солдат. Кто-то сказал:
— Э-эх, картечью бы в это месиво.
— Верно — картечью, — подтверждает второй.
— Да, картечью бы в самый раз, — соглашается кто-то третий.
Размечтались солдаты.
— Эх бы пушку сюда, — произнес один.
Второй добавляет:
— А к ней — снаряды.
— И смелых ребят к орудию, — включается третий.
Мечтают солдаты. И вдруг с той, с другой стороны оврага, на такой же высокой,
как эта, круче появилась артиллерийская упряжка.
Протерли глаза солдаты — считай, мерещится. Нет! Все настоящее. Лошади.
Пушка. Два солдата. Офицер при пушке.
Посмотрели артиллеристы в низину. Тоже заметили там фашистов.
Остановились.
Смотрят солдаты на пушкарей. Словно с неба, словно из снега, словно из сказки
они явились.
Постояли артиллеристы минуту над кручей и ближе к фашистам — на полном
карьере — слетели вниз. Видят фашисты артиллеристов. Гадают: куда это мчит
упряжка? Да и чья, сразу не разобрали. Пока разбирались — упряжка рядом.
Развернули солдаты пушку. В ствол вложили снаряд с картечью.
— Ну, знай наших! — прокричал офицер. — Огонь!
Чихнула картечью пушка. Выстрел, за ним второй.
— Знай наших! Знай наших! — кричал офицер. — Огонь! Огонь!
Третий выстрел. Четвертый. Поднял снежные вихри пятый.
— Знай наших! Знай наших!
Покрылась телами фашистов низина. Те, кто остался жив, бросились вверх по
крутому склону, как раз туда, где стояли солдатские роты. Встретили их
пулеметным огнем солдаты. Довершили отважное дело.
Когда бойцы вновь посмотрели вниз, не было там упряжки. Скрылась она из
вида. Как птица, как песня. Как пришла, так и ушла, словно вернулась в сказку.