Рассказы об Африке
Шрифт:
Касанда, вначале оглушенный неожиданным нападением, пришел в бешенство. Он вскочил на ноги, и его острая лопата сверкнула в воздухе. Не успей Ксири вовремя присесть, голова его свалилась бы на землю.
Ксири завизжал на весь рудник и бросился к зданию администрации. Через несколько минут пришли солдаты и увели Касанду, который не оказал им ни малейшего сопротивления.
3
Почти каждую ночь из «черного городка» убегали несколько
Касанда часто присутствовал при порках, но сам еще ни разу не подвергался такому оскорбительному наказанию. И вот теперь он стоял на большой площади рядом со старым, морщинистым негром, сбежавшим два дня назад и пойманным сегодня ночью.
Дело Касанды разбирал сам директор, и, несмотря на то что Касанда объяснил ему, как все произошло, и доказывал, что он, Касанда, не виновен, что надсмотрщик ударил его без всякого повода, директор приговорил его к двадцати пяти ударам.
Кнут был сделан из целого длинного куска толстой гиппопо- тамовой кожи. Двадцать пять ударов считалось очень тяжелым наказанием. Часто это означало смерть.
На площадь привели всех рабочих. Им надлежало усвоить теорию господина Лавинье о всесилии белого человека. Первым секли старого негра, привязав предварительно его руки к кольцам, ввернутым во врытый в землю столб. Он кричал на весь лагерь тонким, детским голосом. Пьяный широкоплечий палач из племени батшик исполнял свою обязанность с видимым удовольствием. Стоявший напротив Касанды молодой негр Гвара, из-за которого произошла ссора Касанды с надсмотрщиком, наблюдал такую сцену впервые. Он дрожал всем телом, судорожно глотал воздух и не мог скрыть охватившего его страха и отвращения.
Все это время Касанда стоял со связанными назад руками, охраняемый с двух сторон вооруженными солдатами. На высокой каменной веранде в бамбуковых креслах сидели белые, и среди них директор, любивший наблюдать, как проводится в жизнь его теория о пользе телесного наказания для негров. Он с удовольствием замечал на лицах некоторых рабочих страх и смятение…
Наконец старого негра сняли и положили на землю, так как он не мог уже стоять.
Касанду развязали и повели к столбу. До сих пор он вел себя спокойно, но у самого столба вдруг взбунтовался и оттолкнул державших его людей. Несмотря на все усилия, охранники долго не могли справиться с негром, пока один из них не ударил его по голове ручкой револьвера. Касанда потерял сознание.
Когда он открыл глаза, руки его были притянуты ремнями к кольцам и сбоку уже стоял усмехающийся палач. Касанда осмотрелся и увидел мзунгу. Они попрежнему сидели на веранде, и один из них, глядя на Касанду, улыбался. На сухом лице директора было высокомерное, презрительное выражение. Он уселся поудобнее и, видимо, приготовился смотреть, как будут наказывать непокорного негра.
Кнут взвился и со свистом опустился на спину Касанды. В напряженной тишине не прозвучало ожидаемого душераздирающего крика. Касанда молчал, впившись взглядом в директора.
В воздухе снова просвистел кнут. Касанда не шелохнулся. Лишь
Третий, четвертый, пятый удары… При каждом из них лица у белых дергаются, но зубы Касанды попрежнему сжаты. Шестой, седьмой, восьмой удары… Тишина…
Негры взволнованно смотрят на Касанду и мзунгу. В их глазах удивление и какая-то восторженная гордость за Касанду, словно это они сами, а не он молчит под кнутом палача, не желая показать свою слабость перед высокомерными, ненавистными мзунгу.
Десятый, одиннадцатый, двенадцатый удары… Касанда молчит, закрыв глаза и оскалив белые зубы. Палач останавливается и неуверенно смотрит вокруг, но, поймав на себе яростный взгляд директора, снова обрушивается на свою жертву. Голова Касанды бессильно откидывается назад, черные круги плывут перед глазами… сознание покидает его.
Когда Касанда пришел в себя, он лежал в бараке на своем войлоке. Тусклая электрическая лампа освещала длинное, уз кое помещение и знакомые лица негров. Спина горела, словно на ней рассыпали горящие угли. Возле него стоял доктор Ленуар и мазал ему спину чем-то холодным и приятным. Доктор сокрушенно качал головой и непрерывно яростно ругал кого-то отсутствующего на языке, непонятном Касанде.
Врач удалился, и негры обступили Касанду.
– Очень больно?
– робко спросил Гвара.
– Это из-за меня все…
– Пить… - Касанда поморщился от боли.
– Дай пить.
Гвара, схватив пустую консервную банку, бросился за водой.
– Касанда, ты держал себя, как настоящий мужчина.
– Пожилой рабочий подошел к нарам.
– Ты плюнул сегодня в лицо мзунгу. Так все говорят… Есть хочешь? Вот принесли воду.
– Я им этого дня не прощу!
– прошептал Касанда.
Около него стояли знакомые и незнакомые рабочие. Одни сочувственно, другие с любопытством рассматривали этого сильного духом человека.
Касанда приподнялся, сделал несколько глотков и снова лег на живот. Спину стягивало горячими щипцами, кружилась голова, по всему телу разлилась болезненная, расслабляющая теплота.
Много времени пролежал Касанда в бараке. С утра все уходили на рудник, возвращаясь лишь вечером, и он целые дни проводил в одиночестве. Через несколько дней в бараке появился еще один больной. Это был слесарь по ремонту рудничных механизмов - коренастый негр лет тридцати. Тяжелый камень повредил ему ногу. У него был мрачный, тяжелый взгляд, и он произвел вначале на Касанду впечатление очень сердитого человека. Но это первое впечатление скоро рассеялось. Анака - так звали нового больного - оказался приветливым и разговорчивым парнем. С первого же дня Касанда увидел, что Анака не похож на большинство негров, работавших на руднике, не такой, как другие. Он бывал во многих далеких городах мзунгу, разговаривал с доктором Ленуаром на языке белых и даже мог читать и писать. Однажды доктор принес Анаке небольшую книгу. При этом он что-то сказал Анаке; тот понимающе кивнул головой, осмотрелся вокруг и спрятал книгу под войлок.
Доктор не хотел, чтобы администрация узнала, что он дает неграм литературу: это грозило ему неприятностями.
Весь день Анака лежал на боку, глядел не отрываясь в раскрытую книгу, перелистывал страницы. Взгляд его был серьезен и сосредоточен. Касанда смотрел на него с благоговением.
Когда Анака перестал читать, Касанда робко спросил у него:
– И вы всё понимаете, что написано в этой книге?
– Касанда не мог заставить себя сказать такому ученому человеку «ты».
Анака улыбнулся, заметив перемену в отношении к себе со стороны Касанды.