Рассказы
Шрифт:
— От физических недугов мир задыхается! — настойчиво утверждал он. — Профилактика в условиях технического разгула почти нереальна. Да всего заранее и не предусмотришь… Значит, нужны лекарства на любые случаи жизни. Или человечество скончается от прогресса.
Спасать человечество он замыслил еще в юные годы… Эсмеральде были безразличны его побудительные мотивы: глобальная справедливость, интересы земного шара… Но она понимала, что лекарства в эпоху несметных и агрессивных болезней — это наивыгоднейшее приложение сил. И вслед за Андреем увязалась на фармакологический факультет. Естественно, вместе
Андрею утешительно было бы принять ее поклонение за любовь, а поступление на тот же факультет объяснить желанием Эсмеральды не расставаться. Но тяготение к правде и справедливости мешало самообману. Из бегло произносимых словечек, присловий он выбрал не «так сказать» и не «значит», а «справедливости ради»: «Справедливости ради, не могу промолчать…», «Справедливости ради, не могу согласиться!»
— Учись у него целеустремленности… — наставляла Эсмеральда Георгия. — Учись у него увлеченности!
Но увлечься в полную силу Георгий сумел только ею.
«Взялся за гуж — не говори, что не дюж», — эта поговорка в семье их не произносилась, но подразумевалась все время. Завоевал королеву, становись королем!
Он дюжил в том смысле, что подражал эталону.
— Учись у него… Учись!
Но научиться таланту Георгий не мог. Позже она догадалась, что мужу могут служить чужие таланты, чужие чины и звания.
Чины и звания сникали в обществе Эсмеральды. С их помощью она старалась привести карьерный рост мужа в соответствие с его физическим ростом.
Иногда общение Эсмеральды с чинами казалось Георгию слишком близким и тесным:
— По-моему, ты сегодня кокетничала. А потом вы удалились вдвоем… — изнемогал от подозрений Георгий, одновременно изнемогая и от страха перед женой. Завидные мужские приметы сочетались с младенческой беззащитностью. — Может, у ревности глаза велики? Тогда извини. Но удаляться вдвоем… Это не чересчур?
— Для чего чересчур? Чересчур ради тебя? Чересчур ради дела? Я бы предавала тебя, если б поступала иначе. Тем более, что ничего не было! Мы же не в спальню удалились, а в коридор.
Было или нет, он проверить не мог. Доподлинно это всегда известно только двоим. А жена с мужем и муж с женой адюльтерными секретами почему-то не делятся. Даже под клятвой не сознаются… Будь то рядовой гражданин, или президент сверхдержавы, или французская королева из «Трех мушкетеров». Но директором научно-исследовательской лаборатории Георгий стал. Как и профессором…
…Талант не приобретешь и не купишь. Эсмеральда, однако, все прочней убеждалась, что воспользоваться ради мужа чужими возможностями, при ее возможностях, не составляет труда. Ей было бы проще устроить собственную карьеру. Но руководящие кресла были ее недостойны: красота призвана руководителями руководить, воодушевлять их. И пользоваться плодами их власти.
Георгий Андрею завидовал. И хоть знал, что дружеские связи в связи иные обычно не трансформируются, ревновал Эсмеральду к способностям и удачам Андрея, коими жена — ему в назидание! — неумеренно восторгалась.
— Зависть должна становиться не двигателем внутреннего сгорания (в прямолинейном значении!), а двигателем карьерным, — вразумляла Георгия Эсмеральда.
— Что мне ему завидовать! — отвечал он, осознавая дежурность и бессмысленность этой фразы.
— Тебе
— Он тоже не гений!
Это утверждение оставалось без реакции и поддержки. Согласно штатному расписанию, Эсмеральда являлась советником мужа, а согласно «расписанию» всей их совместной жизни — его наставником. «Фурия для Юрия» — втихаря звали ее завистницы и отвергнутые страдальцы.
Георгий достойно представлял свою научную лабораторию на многочисленных спортивных соревнованиях: он был мастером по поднятию тяжестей (в том числе и жену в прямом и переносном смысле носил на руках), был боксером среднего веса, что вполне отвечало его весу в научной области. Последнее угнетало Георгия, потому что происходило на глазах у жены.
— Ты хочешь что-то сюрпризное мне доказать? — спросила она. — Тебе представился счастливейший случай: изобрети вакцину — и спаси город заодно с человечеством! Жажду, чтобы тебя нарекли Георгием-Победоносцем.
Андрея же она оберегала, как оберегают реликвию и эталон от опасности разрушения. Или от похищения. Она не забывала ничего, что у нее хоть когда-нибудь похищали: ни серег, ни лайковых перчаток, ни пляжных туфель… Если Андрей с тоски надумывал вдруг жениться, Эсмеральда подвергала его случайную кандидатуру такой словесной бомбежке, что от нее оставались руины.
Вакцину создал Андрей.
Она и не ждала, что награду завоюет Георгий. У него было только одно победоносное обретение: жена Эсмеральда. Но это влекло за собой и другие, пусть не столь масштабные, достижения. От него требовалось лишь устремляться в свершенные женою прорывы… Владение им научной лабораторией и научными званиями Эсмеральда временно считала достаточным. Ее даже устроило и то, что вакцину открыл Андрей… А не кто-то другой, пока еще в нее не влюбленный.
Уникальность вакцины проявилась в том, что она умела приспосабливаться к разным видам и хитростям гриппа. В каждом конкретном случае ее надо было чуть-чуть трансформировать, натравить на особенности микроба. И тогда она была способна любое нашествие эпидемии ослабить, лишить наступательной наглости. Похоже, она претендовала на качества вакцины универсальной. Оставалось доказать, может быть, самое главное: прививка, ограждая от заболевания, сама не станет его причиной.
Предприниматели, как им и положено, предпринимали… разнообразные ухищрения, чтобы укоротить проверку вакцины на собаках и кошках. «Братья меньшие» не подвели, не захворали. Дошла пора и до «братьев старших»… Андрей потребовал, чтобы вакцину испытали на нем самом.
— Что ж, докажите, что, обеспечивая иммунитет, вакцина обеспечит человеку безопасность и от самой себя, — сказал председатель комиссии, прибывшей из министерства. — Мы должны быть уверены, что впрыскиваем не болезнь, а спасение от болезни.