Рассказы

Малышев Игорь

Со стороны монастыря приближалась проснувшаяся братия во главе с отцом-настоятелем. Ему, видимо, тоже не понравился вид Луиджи, потому что едва приблизившись, он спросил:

— Готов ли ты к исполнению задуманного, сын мой?

— Да, отец.

Затем последовало благословение, которое Луиджи принял с суровым спокойствием. Он поцеловал руку, поднялся с колен и направился к крыльям. Приподняв их над землей, он немного неуклюже побежал к краю обрыва и рухнул вниз. Мы закричали от ужаса, думая, что только что лишились нашего брата, и в этот миг он появился из пропасти и понесся по воздуху прямо на нас. От увиденного волосы зашевелились у меня на голове. Луиджи, с лицом цвета алебастра и остекленелыми глазами, летел, поднимаясь на черных, как вороново перо крыльях все выше. С ним снова случился припадок. Я видел его посиневшие пальцы, впившиеся в перекладину, невидящий взор и решил, что через мгновение он

упадет вниз и неминуемо разобьется. Однако припадок не только не мешал, но вероятно даже каким-то невообразимым образом помогал монаху управляться с крыльями. Выглядело все это так, словно Луиджи с детства только тем и занимался, что летал на кожаных крыльях, а не молился и копался в пыльных книгах. Страшное это было зрелище, я увидел, что большинство из стоящих рядом братьев перекрестились и побледнели, будто увидели разом все полчища Сатаны, наступающие на них.

Меж тем, безумец, похожий на гигантскую летучую мышь, принялся описывать над нами круги, то улетая к бездне, то снова возвращаясь. Когда первый испуг спал, мы услышали, что Луиджи что-то говорит, как это часто с ним бывало во время приступов.

— … когда надлежало ей идти, ее научили просить у отца ее поле, и она сошла с осла.

Он завершил полукруг над нами и снова полетел над пропастью. Было видно, что он продолжает говорить, но ветер относил его слова. Когда же он снова полетел над нами, мы услышали следующее:

— … она сказала, дай мне благословение; ты дал мне землю полуденную, дай мне и источники вод. И дал он ей источники верхние и источники нижние.

В остекленелом упоении он летал и кричал:

— … источники верхние и источники нижние!.. И дал он ей … источники верхние!..

Я стоял рядом с отцом-настоятелем, который был еще белее сумасшедшего крылатого Луиджи. Над обрывом стояла мертвая тишина, прерываемая только возгласами безумца да погребальным воем ветра.

— Книга Иисуса Навина, — прошептал отец-настоятель.

Я не знаю, сколько кругов было сделано нашим крылатым собратом, но когда мне показалось, что разум покидает меня, он сделал широкий разворот и направился в сторону пика Св. Иоанна. Позади нас без чувств упал брат Матео. Он всегда был слабым и чувствительным. Хотя и все остальные тоже выглядели так, как будто сейчас грохнутся в обморок. Вдали черной точкой исчез за перевалом возле пика сумасшедший брат Луиджи. Поддерживая под руки пришедшего в себя, но очень ослабевшего Матео, мы отправились домой. Настроение у всех было подавленное. Мы стали свидетелями чего-то нечеловеческого, ужасного по своей сути, чего не могли осознать. Отец-настоятель тоже выглядел плохо, его обычно пронзительные глаза посерели, походка стала сбивчивой и неровной.

Едва мы пришли в монастырь, как отец-настоятель собрал нас в трапезной, чтобы сообщить, что на поиски Луиджи немедленно должны пойти несколько групп. Я с готовностью вскочил, остальные помедлили, но в итоге нас набралось что-то около десяти человек.

— Вполне достаточно, — кивнул он. — Брат Иранио, выдайте им еды на два дня, вина, веревки и теплую одежду.

Иранио, состоявший кастеляном, выдал все необходимое. Не мешкая, мы отправились в путь. До перевала, за которым исчез сумасшедший монах идти пришлось почти полдня, хотя казалось, что находится он совсем недалеко. Троп не было, приходилось идти сквозь нехоженые снега. Хорошо, что накануне была оттепель, потом сильно подморозило и снег покрылся прочной коркой, по которой можно было спокойно передвигаться, но иногда кто-нибудь все же проваливался по пояс и тогда нам приходилось вместе вытаскивать его. Далеко после полудня мы поднялись на перевал. Отсюда, с высоты нигде не было видно следов нашего пропавшего брата. На расстоянии еще полудня пути виднелись другие перевалы, за которыми он вполне мог оказаться. Один Бог знает, куда его могли унести его крылья. Я уже горько сожалел о происшедшем и проклинал себя за свою сумасбродную идею. Оглядев склон, стоящей перед нами вершины Св. Иоанна подал голос брат Матео:

— Смотрите, видите, там на склонах снег лежит не везде. Вполне может быть, что где — то на этих проплешинах и лежит Луиджи.

Все охотно согласились, но для начала предложили подкрепиться. После обеда с вином, наша команда повеселела, послышались разговоры вполголоса.

Идти снова пришлось по нехоженым снегам, только проваливаться мы стали гораздо чаще. Тем не менее, через пару часов переход был завершен, мы вышли к ближайшему чистому месту. Следов Луиджи снова нигде не было видно. Матео, как старший, предложил разделиться и начать поиски сразу по нескольким направлениям, чтобы дело шло быстрее, так как дело шло к вечеру и скоро стало бы совсем темно.

Мне достался довольно большой открытый участок, покрытый валунами и языками ледника, спускающегося с самой вершины.

Искать было сложно, я скользил по льду, дважды больно упал, ударившись спиной и головой. От последнего падения в моих глазах померк и без того слабый свет немощного зимнего солнца, затянутого облаками. Я очухался, потряс головой и подумал, что не стоило расходиться по одиночке, так чего доброго можно потерять кого-нибудь еще в таких опасных местах. Внимание мое привлек участок рядом с отвесной стеной, особенно сильно загроможденный камнями. Стена была покрыта льдом, который плавно спускался на ровное место. Здесь меня ждало самое ужасное зрелище из тех, что я видел до сих пор. Когда я оказался на этом участке и взглянул под ноги, взору моему предстала картина, от которой мое сердце остановилось и отказалось биться. Луиджи лежал глубоко под прозрачным льдом, среди обломков своих черных крыльев и камней. Его лицо было бледно, рот открыт, как будто он продолжал читать Библию, пена на губах, глаза, бессмысленные и холодные, как сковавший их лед. Казалось он все еще продолжает свой полет, такой летящей вперед была его поза. От увиденного мысли мои помутились, я отшатнулся назад, споткнулся и упал. В падении почувствовал тупой удар по затылку и потерял сознание.

Дальше начинается совсем уж непонятная часть моей истории. Утром я проснулся в монастыре и обнаружил, что не помню, как там очутился. Голова сильно болела, на затылке вздулась такая огромная опухоль, что голова моя увеличилась чуть не в полтора раза. Перед глазами неотвязным видением стояло безумное лицо Луиджи, вещающего с неба. В дверь, осторожно ступая вошел Иранио и, как всегда громко, начал говорить:

— Опять меня отец настоятель в сиделки определил. То к Луиджи, то к тебе, — он помолчал секунду. — Ну перепугал ты всех.

— Чем это я перепугал? — от его шумного голоса боль усилилась, даже глаза заболели.

— Эхе, пропал куда-то, а теперь еще и спрашивает, чем это он нас перепугал?

Потом я узнал следующее. После того, как стало ясно, что Луиджи найти не удается, а темнота наступит с минуты на минуту, Матео принялся всех собирать с тем, чтобы отправляться домой в монастырь. При этом каким-то непостижимым образом, все позабыли про меня. Просто из головы у всех вылетело, как отрезало, будто и не было меня вовсе. Пришли в монастырь и только тут хватились. Отец-настоятель чуть не поседел. Два монаха в один день пропали, шутка ли. В то, что наш безумный изобретатель погиб, верить не хотели и не верили. Ночью идти все равно бесполезно, в двух шагах друг от друга пройдешь и не заметишь. Поэтому поиски решили повторить завтра. Пищи у меня было вдоволь, не зря же на два дня выдавали, одежда теплая, не пропал бы. Другое дело Луиджи, за него все сильно волновались, однако то, что тело не нашли, давало какую-то надежду. Только разошлись по кельям спать, и тут я пожаловал. Кто видел меня тогда, говорили, что смотреть страшно было: волосы в крови, ряса в крови, голова распухла, как хороший арбуз, глаза кровью налились, видно мелкие сосудики полопались. Шел шатаясь, как пьяный, непонятно вообще, как я дорогу нашел в такой темноте. Вся братия, что меня встречать вышла, благодарила Бога, что вывел меня и не дал пропасть. Когда меня отмыли от крови, накормили, то услышали о смерти Луиджи. Я подробно описал, где нашел его тело вместе с обломками крыльев, причем все сразу выразили недоумение по поводу того, что труп был найден внутри ледника. Как он вообще мог туда попасть, ведь этим льдам сотни, если не тысячи лет и лежат они чуть не с самого Всемирного Потопа.

— Ладно, — подвел черту отец-настоятель, — так это, или тебе почудилось, завтра брат Матео и другие братья, отправятся на то место, о котором ты говоришь, а там видно будет.

Я клялся, что своими глазами видел мертвого ученого.

— Хорошо, хорошо. Оставим это до завтра, посмотрим, что найдет Матео. А теперь, помолись перед сном, возблагодари Господа за чудесное спасение и ложись спать.

С тем я и лег. Утром у меня в памяти остались только кошмары, которые преследовали меня до самого моего пробуждения. Мне снилось, что мы с Микой пришли в храм, а там вместо пола — лед, за которым стоит непроглядная тьма. Мы со страхом и изумлением обошли всю церковь, но так и не нашли следов мраморного пола — один лед. Вдруг в этой черноте стало происходить какое-то движение. Мы пытались разглядеть происходящее там, но не могли — оно двигалось слишком быстро. Это движущееся тело носилось из конца в конец храма, так, что проследить за ним не было никакой возможности. Единственное, что мы смогли разглядеть, были очертания фигуры, похожей на летучую мышь. Она передвигалась бесшумно, но при каждом ее приближении, нас охватывал невыразимый страх и била дрожь, будто за шиворот нам лили холодную воду из горных ручьев, образующихся от тающих ледников. Как ни страшно нам было, мы решили все же выяснить, что это за существо.