Рассказы
Шрифт:
"Будь опорой своего мужчины" была внезапно прервана длинной, громоподобной барабанной дробью. Джейми стоял, выпрямив спину, в клубах сигаретного дыма, с петлей на шее, уставившись куда-то вдаль. Я искал пот на его лице, но он казался сухим, бледным и почти святым. Мне было интересно, о чем он думает; но, может быть, он вообще ни о чем не думал. Он действительно хотел умереть? Или он был смертельно напуган?
— Мадамы и чуваки, держите себя в руках! — завопил церемониймейстер.
Джейми крепче ухватился за веревку. Барабанная дробь звучала все громче и громче. На самом
Но затем левой рукой он откинул плащ, так что тот соскользнул с его плеч и обнажил его наготу. Еще одно "О" с красной губной помадой от Страдалицы Кейт. Она присела на краешек платформы и погладила костлявые ноги Джейми, покрытые шрамами, улыбаясь то ему, то зрителям.
Пенис Джейми, тяжелый и темный, все еще не возбужденный, висел между его бедер. Мисс Страдалица Кейт провела руками по его волосатой мошонке и взвесила ее на ладони. Затем она сжала и потерла его пенис, пока он не начал немного набухать. Барабанная дробь продолжалась, но на самом деле они в ней не нуждались. Все в "Золотых Лошадках" завороженно смотрели на Джейми, раскрыв рты и вытаращив глаза, словно подзадоривая его сделать это, умоляя его не делать этого, испытывая страх и восхищение одновременно.
Я обнаружил, что проталкиваюсь вперед.
— Джейми! — крикнул я. — Джейми, это Джерри! Джейми!
Вольф Боделл схватил меня за локоть.
— Эй, чувак, давай, не отвлекай его!
— Джейми! — закричал я.
Я протиснулся вперед и встал перед виселицей. Страдалица Кейт уставилась на меня — сначала сердито, но затем с растущим узнаванием.
— Ты? — спросила она невнятным голосом.
Она подняла глаза на Джейми, и я тоже посмотрел на него. Он улыбался мне уязвленной, блаженной улыбкой. Герой пеньковой веревки. Герой петли.
— Джейми, — сказал я так громко, как только мог, чтобы он услышал меня сквозь барабанную дробь, нетерпеливый свист толпы и свой собственный сонный транс. — Джейми, все кончено. Пора спускаться. Ты больше не обязан этим заниматься.
— Эй, мистер, не лезьте не в свое гребаное дело и убирайтесь с дороги, мать вашу! — прорычал кто-то мне вслед; раздался одобрительный рев и топот ног, похожий на топот локомотива.
Джейми посмотрел на меня сверху вниз, и я не знаю, узнал он меня или нет. Мне нравится думать, что он этого не сделал. Потому что следующее, что произошло, — без предупреждения — он дернул за веревку, и платформа рухнула с оглушительным грохотом. Джейми пролетел три фута, а затем резко остановился, когда петля затянулась. Он развернулся, его ноги бешено заколотились в воздухе, а руки вцепились в горло. Он издал ужасный кудахчущий звук, а когда он снова повернулся и я увидел его лицо, то почувствовал, как к гортани подкатывает тошнота. Его глаза чуть не вылезли из орбит. Он был фиолетовым — темно-лиловым, как баклажан — и все время открывал и закрывал рот в отчаянной попытке вдохнуть.
Я попытался протолкнуться вперед, но почувствовал, как Вольф Боделл схватил меня за руку.
— Ты не можешь ему помочь, друг мой. Ты не можешь ему помочь. Это то, что он должен сделать. Если ты спасешь его сегодня, он сделает
Джейми вертелся на месте, а толпа вопила от ужаса. Какая-то женщина кричала:
— Нет! Нет! Нет! Нет! — и какой-то мужчина взревел: — Убейте его, Христа ради! Убейте его!
Всех в "Золотых Лошадках" переполняли страх, отвращение и отвратительное, выводящее из равновесия очарование. Это было все равно что пробираться сквозь теплую, тяжелую волну с ледяными подводными течениями.
Джейми продолжал полоскать горло и брыкаться. Всякий раз, когда он переставал крутиться, Страдалица Кейт снова подталкивала его, так что он крутился снова и снова. Его глаза теперь были так сильно выпучены, что я мог видеть вздувшуюся алую плоть за глазным яблоком, и он так яростно вцепился в петлю на шее, что один из его ногтей выскользнул.
Однако теперь наступил кульминационный момент. Когда Джейми снова развернулся, Страдалица Кейт остановила его и поддержала, и мы увидели, что его пенис напрягся, превратившись в огромную эрекцию. Его яички были туго сжаты, а ствол казался толстым, с прожилками и твердым, как оленьи рога.
Мисс Страдалица Кейт встала перед ним и поцеловала его, оставив следы губной помады на его вздымающемся белом животе.
Затем она отступила назад, так что оказалась по меньшей мере в шести дюймах от его твердого члена, и широко раскрыла рот.
— Пресвятая Богородица, — услышал я голос мужчины, и его слова не были богохульством, даже здесь, даже когда мы были свидетелями медленного и преднамеренного самоуничтожения.
Последовала секундная мучительная пауза. Все тело Джейми выгнулось дугой, как лук. Он перестал бороться с петлей, и его руки были вытянуты перед собой, а пальцы скрючены от напряжения. Он издал один булькающий, сдавленный вздох, затем еще один. Он был так напряжен, он напрягался так сильно, что его правое глазное яблоко в конце концов выскочило из орбиты и болталось на верхней части щеки, без всякого выражения уставившись на Страдалицу Кейт.
Затем — с тошнотворной конвульсией — он кончил. Его пенис, казалось, набух еще больше, головка раздулась, а затем из него вылетела густая струя спермы, прямо в растянутый рот Страдалицы Кейт. Она брызнула снова, и снова, и снова — больше спермы, чем я когда-либо видел, чтобы мужчина извергал в своей жизни. Она покрыла губы, щеки и ресницы Страдалицы Кейт, прилипла к ее черным траурным страусиным перьям.
За все время семяизвержения она ни разу не прикоснулась к нему. Он кончил от недостатка кислорода, от агонии, от танца со смертью.
Мисс Страдалица Кейт обернулась, подняла руки и кивнула своими перьями, ее лицо все еще блестело от спермы. Затем, больше не колеблясь, она взобралась на одну из ступенек и сняла защелку, которая помешала Джейми (когда платформа под ним рухнула) упасть на пол.
Джейми быстро опустили на землю, рядом с ним оказался Вольф Боделл, а рядом — мужчина с редеющими, зачесанными назад волосами, сигаретой во рту и поношенной медицинской сумкой. Страдалица Кейт тем временем стояла чуть поодаль, завернувшись в грязный нежно-розовый махровый халат, и вытирала лицо салфеткой "Клинекс". Она выглядела не более озабоченной тем, что только что сделала, чем бегунья, которая только что пробежала 500 метров за довольно короткое время.