Rassolniki
Шрифт:
– Ну, хорош, ты чего на Костяна взъелся? Он не виноват же, что так с Андрюхой вышло, – осадил батюшку Ведов.
– А у меня только позавчера свечи попадали все у иконы Александра Невского, я ещё подумал – не к добру это, – на этих словах отец Иоанн перекрестился на храм, – ну проходите, чего встали, как истуканы?
О доме священника Иоанна в городе ходили легенды. Поговаривали, что у него золотом стены обшиты, что мебель ему привезли из Европы по индивидуальному заказу, а в ванной джакузи из белого мрамора. А так как
На самом деле ни золота, ни мрамора в доме не было. А мебель стояла самая обычная. Стол, стулья, два дивана, кресла, полки с книгами и высокий торшер с тремя смотревшими в разные стороны лампочками. Вот и все, что увидели гости.
– Ты нам тут аскетизм не показывай, веди сразу в платиновый свой джакузи! – пошутил Ведов, когда отец Иоанн пригласил всех сесть вокруг стола в одной из комнат. Батюшка засмеялся:
– А, да! Знаю, что люди говорят. Но могу только баню предложить, и ту топить долго надо, старая уже.
– Ну, конечно, рассказывай, – не унимался Ведов, – на втором этаже поди все в шелках, как у падишаха! Вот скажи мне, зачем тебе, священнику, двухэтажный дом?
– Я что, не человек? – возмутился Иоанн, но как-то деланно, – на самом деле этот дом ещё мой предшественник строил, отец Алексий, царство ему небесное, тот любил шиковать. Я когда приехал сюда, все его ковры, да бархаты с хрусталями в дом престарелых отвез, книги только оставил. Книги хорошие у него, это да, это я никому…
– Ладно, времени мало, давайте к делу, – перебил всех Рублёв, – надо что-то придумать.
– Чай-то хоть будете, с чабрецом? – спросил батюшка. И пошёл к стоящей в углу газовой конфорке, на которой пылился железный дутый чайник, – Чехов не зря чай любил пить, ему вон какие мысли гениальные приходили, и мы выпьем.
Батюшка, громко чиркнув спичкой, зажёг конфорку под чайником.
– Я что думаю, – заговорил Тихонов, – пора людей на улицы выводить. На митинг или шествие какое.
– Это-то понятно, только надо ещё какую-нибудь яркую акцию устроить! – отозвался из угла Иоанн.
– То есть, думаешь, просто вывести людей на улицу недостаточно?
– В нашей стране уже недостаточно, – эти слова Лозовой произнёс так, будто прочитал того же Чехова со сцены любительского театра. Очень наигранно получилось. Но он был прав.
– Я вот что думаю, надо потасовку устраивать, – слова Ведова на фоне слов Иоанна прозвучали, как журчание ручья на фоне грома. Но реакцию у собравшихся вызвали шумную.
– То есть? С мусорами подраться? – не понял Мильчин.
– Пока не знаю, но что-то надо предпринять.
Рублёв вздрогнул. Только этого ещё не хватало. Потасовки устраивать. Да и зачем, ради чего? Отец Иоанн разливал в железные кружки заварку.
– А
– Говори! – заинтересовался Ведов.
– Например, чучело Швецова сожжём, все в белом выйдем, или будем идти с кастрюлями и бить их друг об друга.
– Зачем? – не понял Мильчин.
– Да какая разница, главное к себе внимание привлечь. Как-то зацепить, чтобы не просто походили и разошлись, а чтобы быдло на районе запомнило, – пояснил Александр.
Отец Иоанн, как проводник, с пятью кружками в обеих руках подошёл к столу.
– Разбирайте! Кому надо печенье, идите в сени, там вроде было, – он сел во главе стола, по очереди оглядел всех широким отцовским взором и тяжело вздохнул. Обычно после такого ритуала следовала тирада минут на десять. Но в этот раз Лозовой молчал.
– Ты что-то, батюшка, хотел сказать? – не выдержали нервы у Мильчина.
– Это ты сегодня чего-то много говоришь! А я думаю, – опять наехал на бедного Костю Иоанн, – и вот, что я думаю. Шествие надо проводить, конечно. Но никого не провоцировать самим. Я уверен, и помяните потом моё слово, нас самих спровоцируют. И вот тут либо удержим мы наших ребят, либо… Кстати, сколько мы реально можем вывести?
– Я думаю, чуть больше тысячи реально. Это только наши. Плюс сочувствующие – ещё тысяча, – прикинул Ведов.
– Откуда столько? – удивился Иоанн.
– Это мы неделю назад на расширенной основе считали, когда ты опять молитвы отчитывал. На трафарете у нас уже тысяча красуется, сам сегодня любовался!
– Я тоже мимо специально проехал, порадовался! Ты, батюшка, почаще с нами туей, больше знать будешь, – сказав это, Константин понял, что сейчас в лице батюшки на него обрушится весь гнев Самого. Но Иоанн вдруг начал оправдываться.
– Пост, сами понимаете, не могу вырваться. Но вы красавцы, конечно. С такой армией можно Швецова вытряхнуть из его кремля.
– Да, и к Андрюхе присоединиться. Ему как раз скучно, наверное! Скажешь тоже! – Мильчин от безнаказанности вошёл в раж.
– Все пустое. Это пустой разговор, – Рублёва уже начало тяготить это заседание. Захотелось домой к Ольге, обнять, забыться, – давайте думать, а не болтать.
Дружно отпили чай с чабрецом. Помолчали. Где-то в большом пустом доме радовалась простору муха. За окном проехал грузовик. Чавкнул Костя.
– Может быть, проведём шествие за джентльменские выборы? – предложил Ведов, – призовём Швецова выпустить политического узника Рябова и впредь бороться за голоса по-честному. Мне кажется, думающие люди оценят наше благородство.
Рублёв вздохнул с облегчением. Слава Богу, от потасовки отказались.
– Но нас все равно спровоцируют. Что-то все равно будет, – не унимался отец Иоанн.
«Вы-то куда, батюшка!? Успокойтесь уже!» – взмолился про себя Рублёв, и, похоже, молитвы были услышаны.