Rassolniki
Шрифт:
Зал был полон. Он гоготал, шуршал, скрипел, матерился, дребезжал. Все были напряжены и ждали чего-то необычного, будто сейчас кто-то разрешит все их вопросы. Наконец, из глубины сцены к микрофону зашагал высокий статный мужчина. В свете верхних софитов отражалась его слегка седеющая голова. Девушки в первом ряду заметили, что мужчина голубоглазый, и глубоко вздохнули. Ещё бы! Про таких, как он, говорят – красавчик. Таких в политике встретишь редко.
И весь зал залюбовался, замолк. Начал всматриваться в его такие правильные, такие русские черты лица.
– Добрый день, друзья! – красавчик ещё и говорил хорошо поставленным голосом. В этот момент Александр отдавал себе отчет в том, что первые секунды, пока к нему привыкают, он должен взять всех в свои руки, чтобы никто не отвлёкся, заинтриговать, зацепить. Вот именно их, молодых, которые голосуют умом. Конечно, от него ждут ответа на вопрос – правда ли то, что он RASSOLNIK. Именно об этом его спрашивали на встречах с избирателями, а он их провёл уже десятки.
Но сегодня он должен был произвести фурор, и поэтому Рублев,
– Друзья мои, сегодня я вам скажу – RASSOLNIK я или нет, обещаю. Но в конце нашей встречи. Клянусь, скажу правду.
Зал как будто провалился в тишину. Ни звука, ни взгляда. И только где-то сбоку, справа на первом ряду, скрипнуло сиденье, это Швецов не выдержал интриги. Тут-то Рублёв и увидел его первый раз. Они встретились глаза в глаза, и то, что Александр увидел в Швецове, поразило его. Оказалось, что это был умный, очень думающий взгляд, как у хорошего актёра, который говорит сцену и то, что он говорит, можно прочитать в его глазах. И не капли страха, наоборот, Швецов будто всё контролировал, будто это он позволил Рублёву выступить на этой сцене и раскрыть главный секрет. Иван Иванович словно бы говорил противнику: «Ну, давай, мальчик мой, покажи, на что ты способен, и хотя я знаю, что тебе до меня далеко, но всё равно я тебя уважаю и с удовольствием послушаю, начинай!».
– Но для начала друзья, я хочу поблагодарить присутствующего здесь мэра Ивана Ивановича, он тоже пришёл сегодня сюда, а это значит, что пока я буду говорить, не отключат свет, как это делали раньше во время вот таких же моих встреч с горожанами.
По залу пронеслись смешки, ухмыльнулся и Швецов, но так, как будто пожалел оратора, мол, эх ты, мальчик, до таких глупостей опускаешься! Рублёва это задело ещё больше.
– А теперь о главном, – начал он уже серьёзно и властно, – я думаю, мало кто знает, что мы с вами в прямом смысле слова сидим на костях. Да, на костях заключённых ГУЛАГа, которые строили этот прекрасный театр, строили и умирали прямо здесь в грязи, в опилках, в цементе. Люди умирали, как твари. А ведь многие из них были наши с вами ровесники, другие были учёными, были музыканты и инженеры, были, конечно, и преступники. Но в меньшинстве, я в этом уверен. Откуда я об этом знаю? Сами строители кровью писали таблички – мы, такие-то заключённые ГУЛАГа, строим для будущих поколений этот театр, хотим, чтобы никто не забыл, какой ценой он построен, всем привет!
«Всем привет!», конечно, строители не писали, это Рублёв попытался смягчить свой пафос, но зал не отреагировал, он слушал его как пророка, с открытыми ртами, распахнутыми горящими глазами. Александр с ужасом для себя осознал, что для них он, как минимум, мифологический герой, они наверняка все уверены, что он предводитель RASSOLNIK’ов, той силы, той мощи, которая искореняет топоту, то есть зло. Конечно, он не богатырь, не Илья Муромец, но так хочется верить в силу, в новую силу, не в ту, которая в страхе держит всех порядочных людей, а в силу, которая их от этого страха избавит. Вот откуда было такое внимание к этому кандидату в мэры. Всем им на его политику, речи про ЖКХ и коррупцию было глубоко плевать, и не дай Бог он начал бы об этом рассказывать – вся его мифичность тут же улетучилась бы, и зал бы потонул в разочарованных возгласах. Это были не пенсионеры, не рабочие – эти зрители от него ждали совсем других слов. Рублёв всё это понял, понял за ту короткую двухсекундную паузу, что сам же подвесил над аудиторией. И правду говорят – в экстремальных ситуациях человеку многое открывается.
– Так вот, к чему я вспомнил про строителей этого театра, друзья! – Рублёв хотел было опять взять паузу и о чём-то задуматься, но отогнал все мысли и пообещал себе не отвлекаться, пока он говорит с залом. С людьми надо говорить искренне, из сердца, не пропуская слова через фильтр в голове.
И он заговорил.
– Нас часто убеждают, что мы уже живём в новой стране, в стране молодой, которая только встаёт на ноги, поэтому потерпите, нужно ещё время, чтобы мы зажили, как люди. На самом деле, мы ещё и не начинали жить в новой стране. Мы по-прежнему в СССР, – в зал внезапно ворвался звук дрели, это в кулисах начали делать декорации к вечернему спектаклю. Александр подошёл к микрофону ближе и заговорил громче, – мы по-прежнему в СССР. Эта страна не рухнула в перестройку, нас обманули. Потому что у руля страны остались те же люди, что и правили в СССР. Или, по крайней мере, были взращены советской системой. Но мы-то знаем – империи рушатся только тогда, когда на смену её императорам приходят представители совершенно других империй. Или люди с иным мышлением. Со своими взглядами, правилами, методами, – в кулисах что-то треснуло, а потом послышался стук, он всё усиливался, несколько человек одновременно что-то колотили. Рублёву пришлось начать орать в микрофон, – например, возьмём любую фабрику, допустим, по выпуску одежды. Фабрика эта начала приносить убытки, продукция не пользуется спросом и те шестьдесят человек, которые там работают, могут оказаться на улице. И тогда, как это принято в нашей стране, директор меняет название этой фабрики и выпускает на рынок ту же одежду, но только с другими лейблами. Стала ли одежда от этого лучше? Те люди, которые поведутся на новую марку, быстро разочаруются, потому что поймут, что это такое же, простите, говно. Это и понятно, ведь на переименованной фабрике остались те же люди, то же оборудование и тот же недалёкий директор. Меняться – так меняться полностью! А что произошло с нашей страной? То же самое, что и с фабрикой! Что бы у нас начались реальные перемены – к власти должны
Между тем в кулисах совсем расшумелись, теперь стучали и сверлили одновременно, Александр совсем себя не слышал:
– Я не буду сегодня призывать вас голосовать за себя, это глупо, я хочу призвать вас самих идти в политику, идти в общественные организации, идти в управленцы, хотя бы начинать с малого. Хотя бы дорасти до директора фабрики, не позволить ему поставить вместо себя своего приемника, сына или родственника, который обязательно воспользуется наработанной схемой управления и вконец обанкротит предприятие. Такие примеры мы наблюдаем уже сегодня, их сотни. Поэтому, друзья, идите в управленцы. Вы поймите правильно, не мы с вами в этом виноваты, но так сложилось, что именно нашему поколению выпала честь разрушить, наконец, советскую империю и начать строить новую. Я знаю, что внутренне будет трудно отказаться от старого, фантомы прошлого, ностальгия даже на уровне подсознания. От этого никуда не деться. Все время будет казаться, что была великая страна, о которой так счастливо отзываются родители, родственники. Но это надо выжечь из себя. Надо понимать, что счастливая жизнь в СССР – это миф, это гипноз. Даже если посмотреть на цифры и на объективную историю, то хорошей жизни в СССР не могло быть по определению!
За кулисами, наконец, все стихло, и зал по-прежнему был во власти только голоса Александра:
– Советские чиновники с помощью своих по-прежнему пропагандистских СМИ убеждают нас, что советская империя это благо. Нам приводят примеры, что она создала чудо архитектуры, построила громадные здания, метро, самые большие в мире заводы и так далее. Да, это так! Но не будем забывать, какой ценой! Сколько костей лежит под грудами этих сооружений, помните, я вам про этот театр говорил, который построили заключённые? А в лагерь тогда и, соответственно, до сих пор может попасть каждый без всяких причин. Это, во-первых, друзья. А во-вторых, через сколько лет они создали эти имперские сооружения, которыми теперь гордятся, выпучив груди вперёд, через сколько лет они всё это создавали, после того, как начали всё в стране с ноля? Через сколько лет после построения новой России они полетели в космос? Ещё неизвестно, куда мы полетим через сорок лет! – Александр вдруг поймал себя на мысли, что начал говорить лозунгами, но, слава Богу, зал не взрывался аплодисментами, значит, они всё-таки думают, – в общем, можно долго говорить о причудах и легендах прошлой жизни. Повторюсь, друзья, всё это ровным счётом ничего для нас с вами не значит. Мы должны, мы просто обязаны прогнать этих красных засранцев, мы должны избавиться от этой красной тошнотворной вертикальной советской однопартийной тоталитарной системы. Мы с вами, друзья, не должны допустить, чтобы она развивалась дальше, она уже начинает задыхаться, и мы должны ей окончательно перекрыть кислород! Если мы с вами, мы – абсолютно новое поколение, родившееся в эпоху пока ещё свободного доступа к миру, не воспользуемся историческим шансом и не изменим свою жизнь, то у нас, уж простите за пафос, больше никогда не будет цивилизованного государства. Ведь тогда на смену умирающим выходцам КПСС, на смену их детям, которые, естественно, думают и работают как при КПСС, придут внуки и так далее. И ещё – последнее! Внимание, друзья. Вы спросите – а как же тогда быть? Прогонять и молодых людей? А как понять, что этот человек свой, наш? Да, господа, к власти априори мы не должны допускать людей, в чьём родстве были красные начальники. Потому что у них уже в генах сидит то, что им плевать на людей! К новой системе должны прийти образованные потомки обычных простых людей. Я знаю, что многим в зале не понравится это, но другого выхода нет!
В этот момент Рублев заметил, что зал оживился, внимательной тишины больше не было, и тогда Александр опять закинул старую наживку, – а теперь, что касается RASSOLNIK’ов, друзья! Мы договорились, что мы не допускаем во власть отпрысков начальников. Давайте договоримся и о том, что не пустим туда и топоту. Не повторим ошибок Октября! Мы вообще должны истреблять её, перевоспитывать. Да, перевоспитывать эту опору советской власти. Уже почти век, сто лет, друзья, власть намерено воспитывает топоту и даёт ей все возможные привилегии, потому что это – рабы. Рабы не пискнут никогда. А ещё рабы помогают ставить на место думающих людей, а попросту говоря – запугивают их. Они и сами того не осознают, но зато власти это понимают. Когда на сотню гопоты приходится один образованный, то вряд ли он рискнёт пойти против них. На этом и держится вся эта противная советская цивилизация. Поэтому, что я могу сказать про этот беспрецедентный опыт войны с гопотой, которую объявили люди, называющие себя RASSOLNIKI?
Рублев замолчал, будто на секунду замешкался, сказать ли им правду или откреститься:
– Что тут говорить, друзья, я думаю, вы и сами всё поняли, после всего, что я вам тут наговорил. Я лишь повторю – я призываю вас идти во власть. Именно вас – людей с образованием, думающих, чутких! И уж простите меня за мой пафос ещё раз, – Александр искренне улыбнулся, он и правда в эту минуту захотел это сказать, – я не попрошу вас в конце, как обычно делаю, прийти и проголосовать за меня, я просто скажу, что я, как ваш земляк, горжусь вами. Просто потому, что вы такие есть! А вы классные, я это понял, пока с вами говорил. Спасибо. Больше вас не мучаю!