Rassolniki
Шрифт:
Но это всё было в прошлом, сейчас, сидя на заднем сидении «Мерседеса», Швецов думал о куда более важном для него. До выборов оставались считанные недели, и ему было совершенно ясно, что в этот раз ему не так просто будет удержать власть. А власть он любил и уже не мог себя без неё представить. Так же, как пловец не может представить свою жизнь без воды, или, скажем, художник – без краски.
«И что же они, суки, себе позволяют? Как же их красиво сделать, чтобы они не рыпались?» – думал Швецов всю дорогу, он все последние недели над этим думал и нервничал, как студент на экзамене. Он и сейчас ёрзал
Подумав еще о чем-то, действующий мэр достал из внутреннего кармана пиджака мобильник и, пощурившись в поисках нужной фамилии, нажал на кнопку вызова. Пока ждал ответ – следил взглядом за мухой, перелетающей с одного места на другое. И она все больше и больше его раздражала!
Наконец, на том конце провода ответили.
– Алло, это я! Слушай, есть там подвижки по нашим вандалам? – ж-ж-ж-ж, ж-ж-ж-ж, муха не унималась и, кажется, пошла по головам: немного покружила над водителем, теперь полетела к нему, Иван Иванович дёрнул головой, – давай уже сажай кого-нибудь из этих борщей. Для острастки. Да нет, этого не надо, опасно. Кого-то из главных. Их там целый совет, блядь, рабочих комиссаров, к кому-нибудь уж подкопаетесь.
А между тем, настырное насекомое все доставало мэра, он отмахивался от него, как мог:
– Вот блядь какая, да нет, это не тебе, не тебе, говорю! – муха, наконец, успокоилась, села на спинку водительского сидения, – иди сюда, тварь!
Это твои проблемы. Но чтобы завтра же мне доложили, и нашим журналистам слили. Все, до связи!
Швецову не терпелось быстрее положить трубку и свести счеты с мухой. Освободившись, он сильно ударил по мухе, кулаком ударил, чтобы наверняка. На костяшке осталась мерзкая слизь и одна лапка насекомого.
– Убили, Иван Иванович?! – спросил водитель. Он, конечно, знал, что убил – от такого удара он сам чуть не загнулся – просто хотел польстить шефу!
– А как же! От меня не одна тварь не уйдёт, ты же знаешь, Валер, – удовлетворенно ответил мэр, – ладно, давай заворачивай, поехали в драмтеатр, послушаем, что там эти пидорасы лепечут!
– Так объезд же? – напомнил удивлённый Валера, поскольку его шеф ещё ни разу не пропускал объезды.
– Да хер с ним, без меня осмотрят, поехали, поехали, – затараторил Швецов.
XXI
До начала выступления кандидата в мэры Александра Рублева перед студентами местных вузов оставалось тридцать минут. Встреча была запланирована в здании драматического театра. Сюда уже лениво подтягивались студенты. Но вдруг к театру со всех сторон подъехали полицейские уазики, Мерседесы и девятки. С мигалками и сиренами. Широкий массивный театр оказался в кольце.
Центральная площадь города, она так и называлась – Театральная, (это настоящая издёвка архитекторов – в городе, где культурного населения по всем подсчётам и пяти процентов не набиралось, центральная площадь – Театральная) замерла. Все стали ждать, что будет дальше. Однако ничего не происходило. Машины так и остались стоять с мигалками, из них никто не выбегал с автоматами, никто не орал в громкоговорители. И это бездействие ещё больше интриговало и, более того, даже нагоняло ужас.
Внезапно испортилась погода.
Так продолжалось минут двадцать. Наконец, горожанам стало скучно и они разошлись по своим делам, прочь от этой людной площади. А студенты, которых всё прибавлялось (не все пришли по разнарядке из вузов, многие по доброй воле), заторопились скрыться внутри театра. Полицейские сидели в машинах, никто ничего не делал, никого не обыскивали. И даже нагло просигналивший жёлтый «запорожец» пропустили на театральную парковку, которая располагалось прямо у центрального входа. Для этого одной полицейской машине пришлось заехать на ступеньки крыльца.
– Посмотрите, это же капец, как они срут, – с интонацией захватившего Москву Наполеона сказал Рябов и похлопал по плечам Ведова и Рублёва.
– Да уж, смотри, Сань, ты ещё даже не мэр, а охрана у тебя как у президента! – пошутил Ведов и заглушил мотор.
Рублёв молчал, ему стало не по себе. Что-то нехорошее заворочалось в душе, будто чувствовал, что нельзя ему идти в этот театр, и из машины лучше не выходить.
– Ну что думаешь, Сань? – спросил Андрей.
– Да хрен его знает, но чует моя жопа – не к добру все это.
– Да брось ты, чувак. Просто пугают. Ну что они сделают, арестуют тебя сейчас? На глазах у всего города? Даже не мечтай, – успокаивал Рябов, хотя и у самого на душе кошки заскребли.
– Бля, смотрите, мужики, это же машина папы, – разрядил обстановку Ведов.
На парковку заворачивал «Мерседес» с номером «001», все в городе знали, чья это машина. Пассажиры «запорожца» вместе с водителем наблюдали, как мэр аккуратно припарковался, прогнав с места очередную полицейскую девятку. Но никто из машины не вышел, и даже тонированное стекло не опускалось. Кажется, приезд такого гостя стал сюрпризом и для полицейских, они зачем-то разом включили сирены.
– Может быть, пропустим эту встречу? – не заметил, как озвучил свои мысли Рублёв. За эти дни, пока шла предвыборная кампания, их как только не травили: избивали агитаторов, отключали свет в зданиях, где проходили встречи, ежедневно печатали в газетах и писали в интернете, что Рублёв – это RASSOLNIK и главный в городе бандит. Но появление на его встрече со студентами мэрских мигалок – это уже перебор!
– Ты чего? Не дрейфь, Сань! Я же знаю, что ты пойдёшь, – Ведов действительно знал, он понимал, что даже если по Рублёву стрелять будут, он всё равно в театр пойдёт, а все его опасения, это так – минутное замешательство.
– Они этого и хотят, Сань! Нам нельзя не идти, там студенты, причём лучшие, ты должен, понимаешь?
Посидели. Послушали сирены. Послушали себя.
– Ну пошли! – решился, наконец, Рублёв, выходя из машины, – суки, сами напросились. Теперь держитесь.
За ним пошёл и Ведов, и только Андрей остался в машине:
– Я здесь посижу, а то мало ли чего! От них всё можно ожидать. Где потом мы твое чудо желтое искать будем!?
Сзади хлопнула дверь «Мерседеса», послышались тяжёлые уверенные шаги, но парни не обернулись – много чести будет!