Рассвет
Шрифт:
Первыми погибли обычные вояки — рассыпались пеплом, вторым пал маг земли, кидавшийся булыжниками, третьим — его более сильный коллега. Огневик держался дольше всех. Мощная струя пламени била в меня, не стихая ни на миг. Аж пот на лбу выступил, а от чудовищной температуры снег вокруг таял.
Наше противостояние не заканчивалось. Передо мной был великий мастер, и он никак не желал умирать. Вокруг него вращались чёрные змеи, пытаясь испепелить, а он, как ни в чём не бывало, продолжал свою нескончаемую атаку. Змеи рассеялись, пришлось отправлять вторую партию.
А потом атака прекратилась —
Вдруг второй «Носорог», стоявший шагах в двадцати за первым, резко тронулся с места. Экипаж ждал исхода битвы и, сообразив в какой-то момент, что шансов на победу нет, решил удрать. Машина задом отъехала на некоторое расстояние, развернулась, и тут её настигли дымчатые змеи, отправленные мной в погоню. Они пробили бронированный бок, уничтожили турель и прожгли двигатель. «Носорог» встал как вкопанный. Когда я переместился к нему и заглянул внутрь, то обнаружил остатки двух трупов в превращённом в решето салоне.
Мне удалось захватить лишь один «Носорог», но и этого было достаточно. Я вытащил убитых, проверил машину: все приборы оказались в норме, турель работала. Когда вылез на улицу и осмотрелся, заметил двух человек, что двигались в мою сторону по обочине дороги. Оружия они при себе как будто не имели.
— Эй, кто такие? — крикнул я. — Стоять!
Они остановились. У одного загорелся огонь в руках, осветивший лица, и я узнал Орлова и Салтыкова.
— А ты кто такой? — крикнул Орлов.
— Капитан Озёров-Сибирский. Не узнали?
— В темноте не узнал, прошу прощения — сказал Орлов, и оба бойца подошли ко мне.
Каким-то образом этим двоим удалось найти друг друга в кромешной тьме (наверное, упали рядом) и выбраться на дорогу. Вид парни имели потрёпанный: форма у обоих порвалась, а у Скрябина ещё и китель прогорел в нескольких местах. Но при этом они оставались целы и невредимы. Ни одной царапины.
— Больше никого не нашли? — спросил я.
— Нет. Тут темного, ничего не разобрать, — ответил Орлов. — Мы услышали стрельбу и побежали сюда. Думали, кому-то требуется помощь. С кем вы дрались?
— Не знаю, но они сразу стали по мне стрелять, как увидели. А один говорил, что всех выживших надо убить. Наверное, мятежники. Они же и самолёты взорвали.
— Морозовцы… Чёртовы подонки! Жаль меня здесь не было.
— У вас ещё будет возможность подпалить задницы бунтовщикам, но сейчас нам надо уезжать отсюда. Транспорт есть, — я кивнул в сторону броневика.
— Вы предлагаете оставить наших на произвол судьбы? — возмутился Орлов.
— Сейчас поисками заниматься бессмысленно. Предлагаю добраться до ближайшего города, найти телефон и связаться с базой. Надо рассказать командованию, что произошло, и дать понять, что мы живы. А утром поедем на поиски или куда прикажут.
— А я считаю, нам надо искать своих, — заупрямился Орлов. — Если мы их не найдём, их найдёт враг. Могут быть раненые, им требуется помощь.
— Где мы их найдём, если тут леса сплошные? Предлагаете по лесу бродить всю ночь?
— Если понадобится, я буду хоть сутки по лесу ходить.
Мы с Орловым оба были капитанами, поэтом ничего
— Хорошо. Действуйте, — согласился я. — А я поеду в город и постараюсь связаться с командованием.
— А можно я с вами? — спросил Салтыков. — Мне тоже думается, что разумнее утром продолжить поиски.
— Не вопрос. Тогда залезайте в машину и поскорее. В любой момент противник может прислать подкрепление.
— Так и быть, я с вами, — сказал Орлов, поняв, что останется здесь один. — Только давайте поедем мимо вон того леса. Туда упала основная часть фюзеляжа. Там могут оказаться выжившие. Возможно, они тоже выйдут на дорогу.
Я согласился, пусть лес и находился в противоположной стороне от городских огней. Салтыкову я приказал садиться за пульт управления пулемётом, сам забрался за руль, и мы покатили к тёмному массиву.
Ехали медленно. Я всматривался в освещённую фарами заснеженную дорогу, пытаясь обнаружить кого-то из наших, и когда мы оказались в лесу, это, наконец, произошло. На обочине стояли двое в изодранной гвардейской полевой форме. Одного я узнал сразу благодаря бороде и лысине. Это был Кукушкин. Второго парня я тоже когда-то видел, но фамилии его не знал.
Я затормозил, открыл дверь и высунулся из кабины:
— Добрый вечер, господа. Залезайте в машину. За нами охотятся морозовцы, и здесь нельзя долго оставаться. Кого-нибудь ещё видели?
— Ну здравствуйте, капитан. Не слишком-то мягкая посадочка вышла. Вы одни? — спросил Кукушкин.
— Нас трое выживших.
— А у нас тут ещё двое раненых. Их эвакуировать надо. Помогите донести до машины.
Салтыков остался за пулемётом, а я и Орлов отправились следом за Кукушкиным. Раненые лежали в лесу, недалеко от дороги на обломке самолёта, похожем на кусок крыла. Одним из них оказался майор Трубецкой — мой бывший ротный, которого недавно повысили в звании и назначили заместителем командира седьмого батальона. У него были множественные переломы всего подряд, начиная от конечностей и заканчивая позвоночником. Двигаться он не мог, хотя оставался в сознании, терпя ужасную боль. Рядом, что забавно, лежал батальонный лекарь, но этот хотя бы сам себя лечить мог, да и пострадал он не так сильно.
Мы взяли обломок крыла и дотащили до дороги. Лекаря разместили в кресле в десантном отсеке, а вот Трубецкого пришлось положить на пол. Следом забрались Орлов, Кукушкин и неизвестный гвардеец, и мы двинулись дальше. По пути я рассказал о своей встрече с повстанцами и поделился планами на ближайшее будущее. Кукушкин со мной спорить не стал, он тоже считал, что надо поскорее до города добраться и связаться с командованием. Вот только город, судя по всему, остался в другой стороне…
В темноте показались очертания массивных чёрных зданий, и вскоре мы увидели ржавые ворота в старой кирпичной ограде, к которым вела занесённая снегом дорога. Было похоже, что мы наткнулись на какое-то заброшенное предприятие. Посоветовавшись, решили остановиться здесь, чтобы с ранеными не мотаться туда-сюда, а кому-то одному отправиться на разведку.