Рассвет
Шрифт:
— Заманчиво. А я что буду должен?
— Тут тоже всё просто. Я получаю тридцать процентов акций, а ваша компания сохраняет полную независимость. Или есть другой вариант. Я плачу вам миллион, ваша шахта становится нашей дочерней компанией, а вам остаётся тридцать процентов и место в совете директоров. В первом случае все риски несёте на себе вы, во втором, если захотите, вам вообще не придётся ничем заниматься, только дивиденды получать. В любом случае поддержка вашим начинаниям гарантирована. Рынки сбыта у нас налажены, как с отечественными, так и с зарубежными покупателями. Вы даже не представляете, какая
Как я и предполагал, Долгоруков пытался поглотить мою шахту. Вначале мне не очень понравилась эта идея, а потом я подумал: если тьма в скором времени будет уничтожена, то и рубрумит обесценится, поскольку его единственное применение — это убийство тёмных. И что станет с моей шахтой, когда тенебрисы перестанут к нам лезть? Возможно, рубрумиту найдётся новое применение, но он точно не будет стоит столько, сколько сейчас. А это значит, что строительство шахты теряло смысл. Но я уже вложил туда кучу денег. И что теперь делать?
Долгоруков сам предлагал мне выход. Он заберёт шахту, я получу миллион и тридцать процентов акций, и все будут довольны… до тех пор, пока тьма не исчезнет. Сколько понадобится времени, чтобы полностью уничтожить тенебрисов, когда они останутся без своего владыки? Возможно, хватит десятилетия, а потом — всё.
Хотя, конечно, это были просто предположения со множеством «если». А если мы не сможем убить владыку тёмного мира? А если на его месте появится новый? А если тенебрисы не перестанут к нам лезть ещё лет сто?
— Очень щедрое предложение с вашей стороны, — сказал я. — Тем не менее я должен подумать.
— Разумеется. Я и не требую ответа прямо сейчас. Поезжайте в отпуск, отдохните, всё просчитайте, ну и тогда уже поговорим более предметно. Где-нибудь через неделю.
— Хорошая идея.
— И кстати, я тут подумал, а не породниться ли нам, раз уж так всё складывается? У меня как раз дочь на выданье есть, а у вас всего три жены. Род-то надо продолжать, тем более вы такой необычной силой владеете. Минимум трёх наследников нужно родить.
А вот это было неожиданно. Мне казалось маловероятно, что богатый московский князь, один из крупнейших магнатов, захочет породниться с каким-то провинциалом с рубежа. В столице нас многие так презирали, что даже за аристократов почти не считали. А тут — не тебе. Но Долгоруков видел, какая у меня сила. Наверное, хотел её в своих интересах использовать. Великий мастер тем более третьей ступени никогда лишним не будет во время ссор с другими родами.
По идее, мне такое родство тоже выгодно. Долгоруковы, как я понял, не последнюю роль играли в политической жизни государства. Ярослав даже какой-то придворный чин имел. А сейчас, когда на престоле — малолетка, богатые московские рода наверняка попытаются взять его под свой контроль. Тесть, который имеет влияние на самого императора, мне не помешает. Главное, чтобы не затянул меня в свои дворцовые интриги.
— Для меня большая честь породниться с таким уважаемым родом, — сказал я. —
— Лично я не понимаю этих новых веяний. Ну какие желания у глупой девицы? Ветер в голове один. Родители всё решат, что лучше для неё и для рода. Но, если хотите, пообщайтесь. Ваше право. У меня из всех дочерей, которые подходят для помолвки, только Лариса свободна осталась. Ей как раз в конце года восемнадцать исполнится. Там и свадьбу можно будет сыграть.
Мы ещё некоторое время разговаривали, прохаживаясь по парку. А потом я отправился домой. На ужин меня опять пригласили в дом. После еды общение продолжилось, но теперь в гостиной. Ярослав удалился, сославшись на какие-то важные дела и оставив нас вместе с Ириной и Ларисой. Впрочем, вопросы свадьбы мы не обсуждали, разговаривали на темы отвлечённые.
На следующий день Дмитрий Павлович приказал мне явиться в Ясенево. Я тепло попрощался с Ярославом и его семейством, после чего один из слуг меня отвёз в императорскую резиденцию. Великий князь принял меня в том же кабинете, где он с императрицей-матерью встретил нас, когда мы впервые здесь оказались после крушения самолёта. Я сразу понял, что он не просто так захотел поговорить со мной наедине. Что-то намечалось.
Глава 10
Великий князь Дмитрий Павлович не спрашивал меня ни о чём, да и вообще говорил торопливо, словно спешил куда-то. Поблагодарил за помощь, сказал, что мой вклад приблизил победу, и что высочайшим повелением государя я, как и все, кто участвовал в подавлении восстания, получат награды. Мне же, кроме медали, даровали ещё и участок земли площадью пятнадцать тысяч десятин, то есть даже больше, чем предыдущий. Находился он также рядом с Усть-Катайгинском. Более того, император подписал указ о моём повышении до майора, увольнении из гвардии и назначении хранителем земель.
И лишь одна маленькая деталь меня смутила. Назначили меня хранителем вовсе не в Первосибирск, куда я хотел, а в Усть-Катайгинский особый округ. Дмитрий Павлович сказал, что император Павел хочет продолжать дело отца — освобождать и возрождать Сибирь, а для этого нужны верные люди, наделённые большой силой. Я, по его словам, стану опорой трона в тех диких и опасных землях.
Я не знал, что на это ответить. С одной стороны, получил много — грех жаловаться. И даже хранителем меня назначили. Но при этом жаловаться всё-таки было на что. Например, что мне делать с пятнадцатью тысячами десятин тайги? Да и хранителем я хотел отправиться в Первосибирск на смену Анатолию Третьякову, а не в какой-то Усть-Катайгинск, где никого не знаю.
Намекнул об этом Дмитрию Павловичу, но тот ответил, что таково решение государя (ну да, ну да, так я и поверил), и что в Первосибирске есть несколько сильных владеющих, а в Усть-Катайгинске — ни одного. Дескать, я там нужнее. Так или иначе, указ был подписан.
Хотя кое-кого я там всё-таки знал. С командующим округом (что-то вроде генерал-губернатора, только по-другому называется) мне приходилось пару раз общаться. Я пытался выбить у него войска для зачистки моей земли от тенебрисов, но получил отворот-поворот, дескать, людей нет, занимайтесь сами.