Рассвет
Шрифт:
— А он — не умер. Ещё жив. Скоро придёт Ферниц’Гал. Он обязан помочь.
— Посмотри на меня, — Звеифель обхватила его голову мягкими пальцами, блёклые глаза их пересеклись. — Что происходит? Весь мир рушится, за всю мою жизнь это — сильнейшее землетрясение. И теперь ты, найдя в руинах шахты какого-то солдата, приносишь его к нам. Кладёшь его в нашем доме. Думаешь только о нём, словно всего прочего и нет, не происходит!
— Он с поверхности! Сверху, понимаешь? — повышенный тон тут же перешёл в более тихий. — Мы видели лишь гвардейцев, только они и
— Ты прав. И ты знаешь, что происходит над нами. Неужели ты хочешь попасть туда? Посмотри на него, ты этого желаешь?
Она указала на израненную фигуру. Длинные четыре руки незнакомца лежали недвижимы, плотная форма его покорёжилась и вгрызлась в протянутое тело, на месте ног же виднелись сдавленные ошмётки.
— Откуда ему взяться здесь? Я всё равно не могу понять.
— А мне не понять, что ты говоришь, — Рершер шагнул к раненному. — Вспомни, о чём мы мечтали. Чего ты всегда хотела. Мы вместе смотрели на скалы над головой, хотели прорваться через них. И что теперь?
— Теперь я не хочу, чтобы ты умер. Не хочу умереть сама.
— Нет, Звеифель, мы оба хотим большего. Не просто жить здесь.
Разговор их прервал краткий треск за дверью.
— Я не смогу здесь быть. Пусть доктор Ферниц’Гал Орайним разберётся. Разбирайтесь с ним, Рершер. Я не могу.
Она выскочила на внешнюю платформу, открыв гостю вход. Фигура, вдвое выше людской, ступила внутрь, проскользила под дверью и вытянулась в свете голубоватых ламп. Изогнутая шея доктора покачнулась и двинулась вперёд. Узкие глаза на плосковатом лице столкнулись с взором старого друга.
— Ферниц’Гал, я рад, что ты пришёл.
— Кого же нашёл ты, Рершер?
— Он, как и ты, семиолоид. Смотри: доспех, форма. Это солдат. Точно солдат с поверхности!
Доктор подступился к раненному и провёл двумя парами рук по изрубленной броне. Нависшая тишина протянулась на короткие мгновения, предвещая холодные, столь редкие для визитёра эмоции. Серая кожа его потемнела, и острые зубы блеснули в злостной гримасе.
— Видел ли ты, кого спас? — тонкая рука впилась в плечо Рершеру. — Ты знаешь, кто это?
— Солдат Империи, его броня, его раса, он же… как ты…
Горящий взгляд угас и, опешив, доктор спрятал две руки за спиной, две иные держа перед собой. Из одной в другую перелетало что-то маленькое, металлическое. Четыре пальца прокручивали блестящий предмет, после чего перебрасывали его в иную руку.
— Я извлёк из нагрудной раны это. Геральдика с его доспеха, — от медленного говора Ферниц’Гала Рершер прижался к стене, пытаясь не видеть то, что нашёл доктор. — Пылающая сфера, по бокам от которой раскрылись трёхпёрые крылья, над каждым из них же пылает пара звёзд. И звёзды эти окаймлены. Герб Сашфириш. Ты привёл в свой дом нашего врага.
Все звуки ударили Рершеру в голову и оставили в тишине. Дрожь от ног пробежала по всему телу и отдалась чередой гулких ударов. Бесстрастный взгляд доктора расплылся
— Он — враг? Как же, — Рершер посмотрел на лежащую фигуру и, после, на Ферниц’Гала. — Ведь семиолоиды всегда за нас. Ваша раса — главная в Ниривин. Почему он — за Сашфириш?
— Мир огромен, друг мой. И разные расы стоят по разные стороны в войне. Ты совершил ошибку.
— Тогда, должны ли мы его сдать? Или, отдать Гвардии? Или… — он замялся, проглотил слова. Рершер не хотел упустить свою единственную связь с внешним миром. Пришелец, пусть и враг, мог как-то помочь. Но риск сдавливал все сильнее. — Не знаю, хочу выяснить что там. Это будет преступлением, потому можешь оставить его. Можешь сказать Гвардии. Во всём — моя вина.
Раненный лежал, не видя и не слыша ничего. Песочно-жёлтая кожа его побагровела от ран. Изогнутая шея содрогалась, готовая вот-вот выпустить последний воздух из побитого тела.
— Я не могу оставить это так. И уйти теперь не смогу. Его жизнь — не моя, и ему точно пришлось убить сотни моих сограждан, — семиолоид склонился над умирающим и медицинским лезвием поддел прилипший от крови доспех. — И всё же, его жизнь в моих руках.
По светлой коже заскользили тонкие руки. Аккуратные движения извлекали обломки доспеха, покуда мелкое устройство прижигало раны.
— Он пока жив, форма герметизировалась. Не видел прежде подобной одежды, однако она соединилась в местах разрыва. Не будь он врагом — я бы восхвалил Императора и Троих.
— Ты сейчас помогаешь ему?
— Ему помог доспех, прижавший раны и сдержавший кровотечение. Ходить он не будет, не без протезов, однако… — прибор меж серых пальцев поблескивал раскалённой дугой. — Я извлеку осколки и раны прижгу. Не многим поможет, но смерть отсрочить должно.
Рершер беззвучно наблюдал за операцией. Звон упавшей на пол брони резанул по ушам. Редкие капли крови пробежали по открытому телу, прежде чем раскалённый металл заскользил над раной.
— Даже не дёргается.
— Верно, и дело не в выдержке. Я подобное видел уже. Часто. Сейчас он не чувствует боль, находится между жизнью и смертью. Всё же, слишком много потерял крови, слишком.
— И что теперь?
Ферниц’Гал убрал небольшой инструмент и выпрямился. Склонив острую голову, спасая ту от низких, по меркам его расы, потолков, доктор подошёл к другу. Его взгляд быстро переметнулся с покрытого потом человеческого лица на форму, что лежала возле свесившейся желтоватой руки.
— Полагаю, никаких доспехов тут быть и не может. Как жаль, что я не успел осмотреть и помочь раненному, — спокойный тон отдавал небывалой серьёзностью. — Возможно, он был солдатом, но узнать ли это теперь? Тело пришлось поспешно утилизировать, ведь оно наполнилось ядовитыми парами, что высвободились в шахте во время тряски. Придётся заполнить отчёт, что неизвестный скончался и, друг мой, вам придётся побыть какое-то время здесь. Пещерные испарения опасны, потому я буду приходить ежедневно. Проверять вас.