Ратибор. Забытые боги

Корчевский Юрий Григорьевич

Переболев, Илья внутренне изменился. Человеку только кажется, что впереди много лет и он успеет исполнить задуманное. Но это фантазии и зачастую – бесплодные ожидания.

Он отправился к Кастору и сказал, что хочет венчаться.

– Давно пора. Ты муж серьёзный, а до сих пор не женат, несолидно.

На завтра и назначили. Илья успел всех парней из группы обойти, предупредить. Родственников у него не было, да и знакомых – десяток. В харчевню сбегал, торжественный обед на следующий день заказал. От обычного он отличался большим количеством блюд да изысками, вроде орешков в меду

да ещё фаршированных оливок в винном соусе.

Зато само торжество, обряд венчания, удалось на славу. Венчал молодых сам Кастор, в присутствии прихожан, после утренней службы. Звучали песнопения, а потом парни осыпали молодожёнов лепестками роз и зерном, как символом достатка и сытой жизни.

Потом все направились в харчевню, и тосты поднимали за молодых, и ели, и музыку слушали. Оркестрик был маленький, всего-то четыре музыканта – с кифарой, тимпаном и двое с авлосом, вроде флейты. Зато музыка живая, слух услаждала. Во время эпидемии горожанам не до празднеств было, не до веселья, музыкантам редко перепадала удача поиграть, заработать. Поэтому старались.

Гости и молодожёны довольны остались, домой вернулись вечером. Конечно, никаких обручальных колец тогда не было, но брак-то был освящён. И библейские слова «плодитесь и размножайтесь» Илья в эту ночь исполнял ревностно.

Вот только в неге, любви, семейном уюте он успел прожить несколько дней. Через неделю после венчания, уже в сумерках, в дверь постучал Аякс, парень из его группы.

– Аве, Илия!

– Салют! Что случилось?

– Беда. Папу Корнелия схватили.

– Тебя Кастор послал? Он знает?

– Именно он и послал. Опасается, что его казнят, как и Фабиана.

Фабиан был предыдущим римским папой.

– Надо парней собирать.

– Я к тебе побежал, а Ицхак – к остальным.

– Куда Корнелия заточили?

– Пока не знаем.

Это было хуже всего. Опыт вызволения пленника у Ильи был, но тогда он знал, где его держали. И следовало поторопиться, римляне на расправу скоры. В таком случае счёт идёт на часы. Для христиан римский папа – как символ, как флаг, и его казнь могла негативно сказаться на общине.

Римляне били точно и в самое уязвимое место. Свою лепту в раскол христианского движения и общины вносил ещё и Новациан, объявивший себя антипапой. По его учению, Церковь должна изгонять из своего лона всех, совершивших смертный грех, и даже после покаяния не может прощать грешников. У Новациана нашлась поддержка из трёх епископов и нескольких сотен адептов. Корнелием он был отлучён от Церкви и создал собственную общину. Учение его пережило и существовало до седьмого века.

Почему-то Илья подумал, когда услышал об аресте Корнелия, что здесь не обошлось без Новациана. Может быть, он ошибался, но, если вспомнить об отлучении, повод мстить у Новациана был.

Пока они с Аяксом добрались до дома Кастора, тому стали известны некоторые подробности. Оказывается, схватили его не легионеры, а преторианцы, воины из императорской охраны, и увезли в неизвестном направлении. И вообще неясно, в Риме ли папа?

Илья приуныл. Империя велика, Корнелия могли увезти в любой город. А может – посадить на корабль, вывезти в открытое море и утопить, привязав

к ногам камень.

Обычно римские папы находили последнее пристанище на кладбище Святого Каллиста. Земля под него была куплена христианской общиной, и управлял кладбищем старший диакон Каллиста, по имени которого и было названо кладбище. В крипте был похоронен папа Фабиан, причисленный к лику святых, на его могилу постоянно ходили прихожане, и римлянам это поклонение не нравилось. И они вполне могли казнить и похоронить Корнелия в неизвестном месте.

– Что посоветуешь? – Кастор был явно растерян.

– Задействуй все связи, ты же вроде говорил, что даже сенатор Понтий христианин. Пусть узнают, где содержится папа. Я не могу ничего предпринять, если не знаю, где содержат Корнелия.

– Хорошо, так и поступим. Опасаюсь только, что время упустили, и его казнят. Не хочется думать о плохом, но мы уже имеем печальный опыт.

– Тогда мы расходимся. Как станет известно место, будем действовать.

Парни разошлись по домам.

Илья возвращался в глубокой задумчивости. Почему папу схватили именно преторианцы? Близки к императору или Требоциан Галл не верит легионерам? Либо замыслил какую-то хитроумную гадость? И не ловушку ли готовит, используя папу как наживку? Вопросов много, но все они пока без ответов.

Дома Немезида бросилась Илье на шею:

– Я волновалась за тебя!

– Да что со мной будет? От чумы избавился, а другое меня не возьмёт.

– Ты так быстро ушёл с этим здоровяком…

– Ты забыла? Его Аяксом зовут… На днях я покину тебя по делам. Неопасным, не волнуйся…

– Видела я твои неопасные дела, – хмыкнула девушка.

Глава 7. Преторианцы

Только через два дня утром Кастор сам приехал на повозке к дому Ильи. Видимо, он узнал что-то важное, поскольку по утрам он был на службе и пропускал её только в чрезвычайных ситуациях. Едва зайдя во двор, он сказал:

– Мне сообщили, где держат папу, его вчера увезли в Цемтумцеллу.

Илья не знал, где расположен этот город, и поинтересовался у диакона.

– На побережье. Можно по дороге добраться, можно на судне.

– Я немедленно собираю парней, и мы отправляемся в путь.

– Да поможет вам Господь!

– А сейчас поможешь ты. Едем к Аяксу.

Недалеко от пристани они расстались – Илья сам не хотел, чтобы его видели с Кастором.

Аякс сидел возле большой лодки с мачтой и чинил порванную сеть. Сильно пахло рыбой.

Поздоровавшись, Илья спросил:

– Ты знаешь, где Цемтумцелла?

– Кто из моряков или рыбаков не знает? Бывал я там, и не раз.

– Нужна твоя лодка. Я соберу парней, и мы отправимся на лодке.

– Ты хоть скажи, зачем?

– Побузотерить надо, пёрышки пощипать у преторианцев.

Илья не сказал Аяксу о том, что туда увезли папу, об этом он объявит уже на лодке, всем парням. Лодка – это хорошо: если папу отобьют у гвардейцев, будет на чём его вывезти, по дороге рискованно. Мула с повозкой нет, а и был бы, так ведь на дорогах посты легионеров, и для папы есть риск быть схваченным снова. Рисковать же его жизнью Илья не хотел.