Рай и ад. Великая сага. Книга 3
Шрифт:
Типи наполнилось роскошными ароматами горячего кофе и жарившегося на маленькой чугунной сковородке бекона. Малыш сидел на корточках перед очагом и правой рукой в рукавичке держал сковородку над огнем, при этом сосредоточенность на его лице казалась такой напряженной, что граничила со слабоумием.
– Мне понадобится лошадь, – сказал Чарльз.
– У меня есть одна из тех, что мы пригнали с Индейской Территории. Это четвероногое тупоголовое отродье дьявола никто не захотел купить. Если сможешь с ней справиться, она твоя.
– Я буду считаться вашим партнером?
Торговец с прищуром
– Типа того.
– У меня еще все болит. Скачка на необъезженной лошади тут вряд ли поможет.
– Ну, можно подождать денек-другой… – пожал плечами Джексон.
Чарльз потер ноющие ребра и, чуть помолчав, добавил:
– Нет. Давайте с лошадью решим сразу.
Они вышли наружу. Вокруг типи висел густой туман. Деревянная Нога поставил свое типи к западу от палаточного городка возле казарм Джефферсона. Он подвел Чарльза к жеребцу, привязанному на некотором расстоянии от других оседланных лошадей и вьючных мулов. Это был небольшой поджарый конь черно-белой масти, с широким пятном на морде.
– Сдается мне, он из тех, кто убивает людей, – сказал Джексон, протягивая руку к ветке, к которой была привязана веревка. – Пристрелить бы его, да и дело с концом.
– Осторожно! – крикнул Чарльз, отталкивая торговца, когда конь встал на дыбы.
Передние копыта прорезали туман там, где только что стоял Джексон.
– Убедился? – спросил он. – Я кое-как обуздал его, но ездить на нем никто не может. Уже дважды собирался пустить в него пулю.
Чарльз почувствовал смутную тревогу. В памяти всплыл тот ужасный день в Виргинии, когда он в последний раз скакал на Бедовом. Уже смертельно раненный, его любимый конь спасал своего хозяина, теряя остатки сил в бешеной скачке, когда уносил седока в безопасное место. Чарльз вспомнил алые пятна его крови на снегу. Бедового тоже в свое время никто не хотел покупать.
– Только не вздумайте убивать его у меня на глазах, – сказал Чарльз. – Я потерял на войне лучшего в мире коня и не выношу, когда кто-нибудь причиняет им боль.
Однако опасения торговца были вполне понятны. В глазах пегого действительно горела смертельная угроза. Впрочем, Чарльз разглядел и достоинства. Конь был очень легким – не больше тысячи фунтов, с прекрасной шеей, маленькими копытами и головой, типичными для южных верховых лошадей.
– Говорите, это индейский пони?
– Ага. Армия их сгубила. Пичкала зерном, так что они и забыли, как жить на свежей траве. Становятся слабыми и вялыми. Ну, с этим такого не случится. Он так долго не проживет.
– Проверим. Где попона и седло?
Вокруг клубился туман. Джексон снова привязал веревку к ветке. Чарльз, прихрамывая, подошел к пегому.
– Все хорошо, – сказал он, набрасывая на коня попону. – Не бойся.
Пегий поднял переднюю ногу. В животе у Чарльза все сжалось. Но в следующую секунду копыто со стуком опустилось на землю, и конь шумно выдохнул. Чарльз осторожно положил седло на спину животного и с удивлением взглянул на Джексона, потому что пегий стоял совершенно спокойно и даже словно не почувствовал веса сбруи. Чарльз ничего не понимал. Может быть, в этой красивой голове время от времени просто случались необъяснимые
Он опустил стремена и медленно сел в седло – не только из осторожности, но и из-за сильной боли во всем теле. Пегий стоял спокойно, хотя и повернул голову, пытаясь рассмотреть седока. В густом тумане словно вырисовывалась фигура мифического кентавра. Где-то вдалеке послышался сигнал горна – в гарнизоне играли утреннюю побудку.
– Отвяжите веревку, – тихо сказал Чарльз.
Джексон быстро шагнул к дереву и развязал узел. Чарльз взял веревку, обмотал вокруг одной руки и легонько потянул.
Когда Чарльз резко дернулся вверх, а левая нога вывернулась из стремени, он подумал: «Ну, теперь Джексон его точно пристрелит». Он ударился о круп пегого, когда тот снова встал на четыре ноги, а потом свалился на землю, потому что конь не переставая брыкался. От удара ему показалось, что все тело словно обожгло огнем. Копыто рассекло ему лоб до того, как он откатился в сторону и выхватил из кобуры кольт. Стоя на коленях и мучаясь от невыносимой боли, он сжал револьвер двумя руками, ожидая, когда животное бросится на него.
Пегий топал копытами, фыркал и стоял на месте. Малыш подошел к дяде и обхватил его сзади за талию, посматривая то на лошадь, то на мужчину с оружием в руках.
– Давай, Мэйн, чего ты ждешь?
– Нет, постойте-ка… Я только что заметил. Видите красный пузырь у него на губах?
Джексон сердито пробурчал, что ничего не видит. Чарльз знал, что у людей в таком возрасте зрение уже часто подводит. Он убрал кольт и медленно подошел к пегому.
– Дай-ка мне посмотреть, – ласково проговорил он. – Ты только стой спокойно и разреши мне взглянуть… – Сердце Чарльза отчаянно колотилось; в глазах пегого снова вспыхнула злоба.
Однако конь все же позволил Чарльзу осторожно раздвинуть ему челюсти. Когда Чарльз увидел окровавленный обломок, он даже рассмеялся от облегчения.
– Идите сюда, посмотрите! Только не спешите. – (Деревянная Нога подошел боком и встал рядом.) – Вот оно в чем дело – у него просто коренной зуб сломался и нарывает. Без уздечки конь спокоен, а как взнуздаешь – бесится.
– А я и не заметил, – сказал Деревянная Нога. – Ну надо же, вообще ничего такого не заметил.
– Немудрено. – Чарльз пожал плечами; ему не хотелось говорить уже довольно пожилому человеку, что неплохо бы обзавестись очками в его возрасте. – Надо найти ветеринара, – он ласково погладил пегого по груди, – пусть выдернет этот зуб и залечит воспаление. Тогда все будет в порядке.
– Ты его берешь?
– Мы ведь об этом уже договорились, разве не так? Малыш, хочешь его погладить? Не бойся.
Племянник Деревянной Ноги порывисто шагнул вперед с выражением неописуемого восторга на бледном лице. Когда он дотронулся до пегого и широко заулыбался, Джексон облегченно вздохнул.
– Тогда выбирай ему имя, Чарли, – сказал он.
Чарльз немного подумал, поглаживая лошадь вместе с Малышом.
– Имя должно быть таким, чтобы вызывало у людей уважение и не позволяло смеяться над ним. Им незачем знать, что он нежный и спокойный. – Он снова погладил коня. – Вы сказали, что он отродье дьявола. Вот и назовем его в честь папочки. Дьявол.