Рай: правила выживания
Шрифт:
Ну, и я пойду, раз Юльку где-то носит. Оказалось, что она уже в столовой. Увидев, что Серж демонстративно молчит, она спросила громким шёпотом:
— Что случилось?
— Ничего. Просто Серж ревнует. А я на него обиделась, — надула губы я.
— К кому? — с живым любопытством спросил Климов, сидевший пока в одиночестве — ни друзей, ни Тани.
— Какая разница? — ответила Юлька.
— К Аркаше, — одновременно с ней произнесла я. — Я не должна была ему помогать, представляешь?
— Слушай, Маш… За Аркашку
— Как он? — перебила я. — Лучше? Я с ночи его не видела.
— В порядке. Не помнит ничего, а так…
Умница Серж задрал нос и ушёл к раздаче.
А в столовую стали подтягиваться остальные. При появлении Аркаши я демонстративно повернулась и спросила:
— Аркаша, как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, Маш, хорошо, — буркнул он, явно не расположенный развивать тему своего здоровья.
Да и мне это не нужно. А нужно вывести из себя нашего ксеноботаника, который вместе с Солнцем и Киром где-то задерживался…
И я опять повернулась к Юльке. Пока выйдем на нужную тему, а реплику подать я всегда успею.
— Вот видишь, Юль, как с этими гениями тяжело? Они просто не хотят со мной общаться. Конечно, где я, а где нелинейные процессы моделирования структур ДНК?
Это была специализация Серова, и Аркаша устыдился.
— Маша, — начал он, конфузясь, — ты же знаешь, что я с радостью поговорю с тобой о чём угодно…
— Нет, что ты, — ответила я с показным смирением. — Я понимаю, насколько важна твоя работа. Все вы — надежда Земли…
Музыкальная троица как раз входила в помещение, и я стала развивать свою мысль.
— Юль, я понимаю, как со мной скучно… Вот взять прикладную агропсихологию. Это… — я вздохнула. — Это очень сложно для нормального человека с обычным интеллектом.
— Маша, не наговаривай на себя, — строго сказала лучшая ученица Азраняна. — Твой интеллект вполне…
— И даже более, — вставил тут же Солнце, садясь напротив.
— Тогда объясните мне, что все так носятся с ксеноботаникой? Что такого сложного в описании свойства растения, пусть оно и растёт на чужой планете?
Я обвела глазами Машиных одноклассников. Отвечать никто не торопился. Напротив, все смотрели не на меня, на Комаровски. Он тоже молчал и улыбался. И я продолжила:
— Всё самое сложное делают астронавты и первооткрыватели. Идут вперёд, ищут, находят, привозят — вот вам, пожалуйста, исследуйте. Описывайте. Вот вам астрезия крупноцветковая, вот киякурру пятнистая. Что, так сложно определиться с родом и видом?
— Маша, — опять вмешалась Таня. — Ксеноботаника не менее важна, чем агропсихология, поверь мне. Ведь растения других планет отличаются от наших так же, как… Человек от карола!
— Благодарю, Танечка, — продолжая улыбаться, выговорил Комаровски. — Всегда ценил твоё обострённое чувство справедливости.
— Прости, Влад, — я сделала вид, что опомнилась, —
— Машуня, не надо оправдываться, хотя… твои канцелярские фразочки очень повеселили, — ответил он.
Думал, моей же монетой. Надеюсь, его проняло в достаточной степени — я не зря упомянула два неизученных вида с Кридона.
— А всё же жаль, что Машка не учится с нами, — сказал Милёшин. — Ребят, может, поговорим с её отцом?
За столом сразу стало шумно. Кто-то кричал, что да, обязательно, кто-то советовал не лезть в чужие семейные обстоятельства, а я смотрела на Комаровски. Тот всё улыбался. И взгляд у него был до странности довольным. Правильную характеристику дала Маша — дебил.
— Остыньте, — отвлёк меня от мыслей голос Сетмауэра. — Маша приняла решение, и все мы должны отнестись к нему уважительно.
— Верно, Кир, — поддержал друга Солнце. — Маша, мы с тобой!
— Спасибо, Кир, спасибо, Солнце, — сказала я им. — Приятного всем аппетита.
И, не доев салат, ушла. Ну не люблю я играть на публику, и без того паршиво от всей этой ситуации.
В каюте меня ждали дневники. И сообщение от Двинятина — о том, что Комаровски прилежно занимается изучением свойств инопланетных растений. Как будто я не знала.
Накопившееся раздражение сбросила привычным способом — позанимавшись растяжкой. Рука побаливала, но вполне терпимо. Конечно, повязку на запястье ещё придётся поносить, но… пару дней. Пожалуй, главным преимуществом Машиного тела можно считать довольно быструю регенерацию. И устойчивость к недосыпу. Пропрыгав почти всю ночь, особой усталости я не ощущала.
Ещё дважды до ужина меня вызывали в капитанский отсек. Проскурин выдал три новых названия неизвестных науке растений с Кридона — муквилетис прямостоячий, утрария узколепестковая и мелколепестник кридониум. Их выписывал Комаровски до киякурру и астрезии.
— Пока мы можем быть уверенными только в том, что юноша прицельно занимается флорой Кридона, — вздохнул он.
Я бы сказала, чем прицельно занимался юноша под носом у своих наставников, но… Маше Петровой таких слов знать не положено.
— Как там тёзка? Пришла в себя?
— Я отпустил её по состоянию здоровья. Медики ввели ей седативный препарат, и… Пусть отдохнёт.
Да-да, конечно. Пусть моё тело отдохнёт в цепких лапах секретчиков. Сейчас там главный Бьорг. Может, и душевный доктор Марк подключится. "Машенька, расскажите нам всё. Вам тут же станет легче." Знаем мы, как вести "горячего" свидетеля.
На ужин меня отконвоировал сам Кейст. В свои планы по моей охране он внёс какие-то коррективы, но коммуникатор всё равно велел не выключать, а биолокационное устройство постоянно держать при себе, даже во время сна.