Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать
Шрифт:
— Это у тебя такие трусливые коллеги?
— Есть немного…Я ведь тоже часто Штальзее вспоминаю, — неожиданно признался он после небольшого молчания. — Хочу верить, что у них все нормально и то, что я закладывал в их головы, не пропадет. Они и про родину теперь знают, и про чувство локтя и про ответственность… Пока это только начало, но дальше сами не дураки, разберутся. Они же по вечерам как в трапезной собираются, что только не обсуждают! Конрад сразу понял, о чем я всем толковал, не раз переспрашивал, что я имел в виду, да и Юнг не дурак, хоть и молодой еще.
— Вот уж молодой,
— Все равно молодой, — уперся Михель. — Против меня они все молодые, потому что я старше их лет на пятьсот…ну на четыреста уж точно и о многих понятиях они еще и представления не имеют. Но это дело наживное, главное — дать толчок к размышлениям. Пусть думают, у них времени много. Это хорошо, что ты ту девчонку сосватала, — без перехода продолжил он, — сам бы Конрад никогда не решился на такое. Теперь для него родина будет не пустым звуком. Как там они будут стены ремонтировать, — задумчиво спросил он, глядя куда-то в пространство, — надо было еще и подвоз камней организовать заранее, я об этом не подумал.
— Зато ты подумал, как укрепить лучше берег Эдера, — положив руку на его ладонь, я легонько сжала пальцы, — Крамер теперь совершенно точно знает, как отводить воду от места будущего моста и продолжит эту стройку. Уже есть указание герцога о начале работ в Версенских каменоломнях, а пограничная стража, которую ты сам натаскивал, стоит на охране границ. Ты знаешь какие-то методики наших разведчиков или просто искал подходящих людей?
— Хочется сказать, что да, но не буду кривить душой, — карие глаза смотрели с теплотой и пониманием, — людей таких искал в первую очередь, а про методики…так, слышал кое-что, попытался применить. Вроде получилось успешно. Надо было еще и Юнга научить этому, да все некогда было, а теперь и вовсе не получится. Слушай, о чем мы с тобой говорим?
— О том, что для нас с тобой стало близко и дорого, хотя мы никогда больше не увидим этих людей. О будущем Эрсена…хочу верить, что герцог не впадет в неконтролируемую ярость…но мне он не показался упертым феодалом.
— Еще кем он тебе показался? — нахмурился Михель. — Вообще-то могла бы и не упоминать о нем в разговоре со мной…даже если он остался там.
— Хорошо, не буду, — согласилась я. Действительно, зачем дразнить гусей?
— Смеркается уже, — он поднялся из-за стола, — пошли к машине. Надеюсь, в твоей сумке не было ничего ценного?
— Все ценное я привыкла носить на себе, — я привычно ощупала карманы, проверяя наличие документов и денег.
— В поясе?
Последний вопрос вызвал смех у нас обоих.
Пока мы дошли до машины, почти стемнело, но вечер был на редкость теплый и тихий. Светились фонари на улицах и панорама улиц была почти исторической, если бы не спешившие мимо прохожие и пролетающие машины.
— Вот пока ходили по Калининграду, все было нормально, — я с удовольствием вытянула ноги в машине, — а как в кафе посидели, так они загудели. И как это я там километры меряла, да еще по горам, с арбалетом за плечами?
— Жить хотела, а это лучший стимулятор, — Михель о чем-то задумался, постукивая пальцами по рулю, потом улыбнулся и выехал на широкую улицу.
Я
— Что случилось?
Михель хлопнул дверью и положил сзади пакет, в котором что-то звякнуло.
— Ничего, просто ты уснула, а я за это время в маркет сходил. К сожалению, такого розового, как мы в Штальзее пили, тут не продают, но я взял не хуже. Кстати, наши планы изменились, — он завел машину и мы выехали со стоянки, — к моим поедем завтра.
— А сейчас куда? — в общем-то, я уже догадывалась, что будет дальше, но хотелось услышать это от него самого.
— Сейчас мы поедем ко мне. Ты…против? — Михель смотрел вперед, делая вид, что его совершенно не интересует ответ.
— Нет, не против. Только все это как-то…неожиданно.
— Неожиданно? Чем? Тем, что я люблю тебя? Я ждал этой встречи полтора года, понимаешь, целых полтора года заставлял себя работать на износ и не думать больше ни о чем! За это время я наверстал все, что забыл и не намерен останавливаться на достигнутом…но это потом, а сейчас я хочу быть с тобой. Нет, надо было затащить тебя в постель еще в Штальзее, а не играть в благородство по отношению к несчастной соотечественнице!
Машина пролетела по темным улицам и, рыча, влез на кусок газона, где уже пристроились несколько джипов. Михель подхватил пакет с заднего сиденья, мою сумку и пикнул сигналкой, одновременно доставая мобильник из кармана.
— Занято, — буркнул он, понажимав на кнопки. — Потом перезвоню.
Доставая в кабине лифта ключи, он еще раз посмотрел на мобильник, но звонить не стал.
— Это твоя квартира? — вопрос был резонный, поскольку жилье носило не очень обжитой вид. То ли хозяева недавно сделали ремонт, то ли здесь вообще не жили постоянно.
— Моя, только я здесь даже пожить не успел, — Михель прошел на кухню и сдвинул в сторону грязные чашки. — Ремонт тут еще не закончен, ее отец без меня купил полгода назад. Комнаты уже готовы, ванна и туалет тоже, только кухня осталась и коридор. Проходи в комнату, там уже и мебель стоит, недавно привезли.
Подхватив сумку, я распахнула двери. Нет, все-таки приятно, когда на стенах новые обои, новая мебель и вообще чисто и красиво. Низкий журнальный столик и два кресла, стенка и кожаный диван. Не итальянское барокко, но это и хорошо, лишняя роскошь плохо влияет на неокрепшие умы. Значит, жилплощадь своя, это уже хорошо. А что у нас в соседней комнате?
— Отец, здравствуй. Никак дозвониться не мог, — послышался из кухни негромкий голос Михеля, — да, встретил, все нормально. Слушай, ты матери скажи, вы…ну не ждите нас сегодня, ладно? Да, к себе привез. Завтра будем обязательно…к обеду, не раньше. Почему это потом сразу на самолет? Она никуда не улетает. Нет, я же сказал, она остается здесь навсегда. Отец, мы взрослые люди и решим этот вопрос в ближайшее время. Спасибо, что понял меня. Ф-фух…тридцатник на носу, а все за маленького держат! — проворчал он. — Марта, ты где?