Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать
Шрифт:
Он удовлетворенно посмотрел, как селяне копошатся в пыли, ища монету и с удовольствием замысловато выругался.
— Пошли отсюда, им надолго хватит ее искать. И ведь никому не нажалуешься, что неизвестные ландскнехты отобрали силой скот — полдеревни видело, что я бросил серебряную марку. Запомни, Марта, никогда нельзя им говорить, что ты хочешь что-то купить — еду, воду, лошадей или вещь. Надо только требовать отдать их тебе, а в качестве милости бросить деньги, тогда они будут еще и благодарны.
— Не понимаю, почему нельзя сразу сказать, что мы можем купить у них ту же козу или кур?
— Потому что тогда они попытаются убить тебя, а твои деньги отобрать, — хохотнул Курт. — Они подумают, что ты слаба,
Коза здорово замедлила наше передвижение, но Лукас уговорил не забивать ее до вечера и даже подоил во время короткого привала. Молока было немного и парни поделили его между собой. Я же терпеть не могла козье молоко из-за специфического запаха и согласилась обойтись ломтем хлеба. Вечером Курт уже плотоядно посматривал на мекающее животное, но парни свернули шеи курам, а я пообещала сварить их. Решением большинства козе был дарован еще день жизни, зато куриные косточки мужчины обглодали не хуже собак, выпив и весь наваристый бульон.
— Эх-хе-хе, — похлопывая себя по животу, кряхтел Курт, — будь я один, ни за что бы не стал варить этих кур! Что у меня, зубов нет, что ли?
Зубы у него действительно были и покрепче, чем у меня, разве что пара-тройка отсутствовала.
— Курт, сколько тебе лет? — полюбопытствовала я, допивая остатки бульона.
— Сорок шесть минуло, а что, присматриваешься ко мне? — он заухал, но это было необидно. Так, обычный солдатский юмор. — Зубы еще есть, кому хошь глотку перекушу!
— А чего ты с нами пошел, ведь за тобой никто не гнался, — Гунтер еще раз осмотрел обглоданные куриные косточки, набросанные вокруг костра и с сожалением отвернулся. — Тебе какой резон уходить из Варбурга?
— Можно подумать, что я там жил! Бродил вокруг да пристраивался к той вдовушке, которая лучше других греет да кормит, а вас пожалел, да и Фриц был моим соратником… — столь подробные объяснения были нехарактерны для Курта и я решила, что причина в чем-то другом. — Надоело мне сидеть, решил еще раз прогуляться по дорогам!
— Просто так прогуляться? — прищурил кошачьи глаза Лукас. — Ради развлечения?
— А и ради развлечения! Как засидишься на месте, так сразу жиром обрастаешь, денежки проел и все, никому не нужен, вот и зовет путь-дорога. Добрый меч всем пригодится, и тем, кто защищается, и тем, кто нападает, лишь бы платили хорошо, да при дележе не обижали. Кости подразмять никогда не поздно…
— Курт, мы в княжество Герлау идем? А как узнаем, что мы уже миновали границу княжества?
— Если будем эту скотину с собой таскать вместо того, чтобы съесть, то никогда туда не дойдем, помяните мое слово. Хорошо, что погони за вами не выслали, вот и балуетесь… — он презрительно сплюнул. — Скоро за собой будете целый обоз таскать, как маркитанты! Нет уж, завтра ее съедим, что бы ты не говорил, иначе до границ Герлау не дойдем еще месяц.
К вечеру следующего дня козу освежевали и Курт повесил над костром чуть ли не всю тушу. Я выпросила у него переднюю часть чтобы сварить и над поляной начали виться совершенно необыкновенные запахи, от которых сводило живот. Бульон заправили крупой и получилось очень приличное блюдо, но в тот вечер все до отвала наелись жареной козлятины и на примитивный кулеш не польстились. Котелок с ним было решено оставить на дорогу — по словам Курта, до границы княжества оставалось около дня пути, а там уже вдоль тракта стояли постоялые дворы.
С утра парни слопали чуть ли не половину котелка, мотивируя это тем, что его будет легче нести. Курт очередной раз поворчал, что вареное мясо едят только селяне, а он привык к жареному, но здоровый кусок лопатки забрал самым первым и мы двинулись дальше.
Местность становилась все гористей, постоянные подъемы и спуски утомляли не меньше пройденного километража. Людей
Седловина между высокими горами показалась уже давно, но приближалась крайне медленно. Дорога петляла то вправо, то влево, но раз Курт ткнул пальцем в нее, то надо идти именно туда.
— Глядите, вон за теми горами уже начинается Герлау. Хорошо, если к вечеру дойдем, а то и заночевать придется здесь. Раньше тут село было, да сперва грязевым потоком снесло его, а потом земля сдвинулась и совсем похоронила всех. Кто жив остался — в Герлау ушли, там и обосновались. А на том месте, что голое осталось, так земля и ползет год от года. То постоит на месте, а то опять как ухнет вниз, да еще и дорогу с собой прихватит. В темноте искать нечего, только засветло смотреть надо, чтобы ноги не переломать на камнях да трещинах. Это самый трудный участок, но зато и граница земель Айзенштадта уже близка! Как пройдем, можете считать, что епископу Кобургскому мы нос натянули! — Он хлопнул парней по спинам и пошел вперед, насвистывая себе под нос. Мы потащились следом.
Дело в том, что всю дорогу Курт шел налегке и даже съестные припасы тащили мы втроем. Но возражать против такого положения дел никто не осмеливался — Гунтер один раз попытался переложить часть груза на Курта, но получил от него кулаком в зубы и перестал искать справедливости.
Обходя огромные глыбы и прыгая через трещины, что поменьше, я с завидным равнодушием смотрела вокруг. Горы они всегда красивы, но количество опасностей, подстерегающих там, превышает желание находиться в их пределах, а уж жизнь в горах и вовсе была мне непонятна. Этакий вечный дамоклов меч над головой — обвалы, оползни, лавины, нет уж, по мне лучше от всего этого держаться подальше! Мы пробирались по той части старой дороги, что попала под грязевой поток много лет назад — практически и дороги-то не было видно, но она была значительно короче, чем новая, уходившая серпантином вверх. В сумерках было уже трудно ориентироваться и мы то и дело спотыкались, чертыхаясь и проклиная здешние места.
— Все, дальше не пойдем, — Курт бросил свой мешок рядом с нагромождением камней. — Ложимся спать, костер разводить не будем, дров тут не насобираешь. Я первый дежурю, потом Гунтер, Лукас и Марта. Будете смотреть в оба — если услышите, что камни двигаются, немедленно будите, чтобы не попасть под обвал. Дай Бог, пронесет на эту ночь.
На эту ночь пронесло, а где-то далеко слышался низкий рокот, от которого хотелось убежать как можно быстрее и дальше. Закутавшись в плащ, я наблюдала, как в горах встает солнце и уходит туман, поднявшийся еще до моего дежурства. Несколько раз слышались дробные перестуки по камням, но скорее всего это были горные козлы, которых спугнули хищники. К утру все покрылось росой, от которой отяжелели плащи и одежда и стало знобить от влажности. Курт распинал заспанных парней и мы пошли к седловине.
Княжество Герлау находилось частично на равнине, частично между двумя горными хребтами, не очень высокими и заросшими густым лесом. Это были старые горы, по которым можно было даже ходить и в отсутствии дорог, но запросто заблудиться в многочисленных холмах и распадках. Дорога после приметной седловины сбегала вниз, крутилась между подножиями холмов, взбиралась наверх и снова шла вниз, а вдоль нее с обеих сторон шли отворотки к селам и деревням, скрытым за темно-зелеными вершинами гор. Вдоль дороги уже шла цивилизация — гомонили постоялые дворы, шастали люди и вовсю кипела жизнь.