Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать

Чернова Ирина Владимировна

— Так не успел прихватить, когда утекал в окно. Так и остался там лежать вместе с ножнами, — парень расстроился при воспоминании. — Хороший нож был, в локоть длиной…

— Теперь сам себе будешь новый добывать, — одернул его Курт. — Впредь умнее станешь. Марта, пошли, вон хозяин нам знак подает.

Помывшись, я пришла в самое хорошее расположение духа и тела. Посидела в полутемном сарае, просушивая волосы, поменяла рубашку и штаны, а грязные сунула служанке с мелкой монеткой, чтобы та их постирала. Девушка поблагодарила не глядя и обещала принести все к утру. В зале часть столов уже освободилась и их сдвинули в сторону, а на пустое пространство

укладывались спать те, кого здесь застала ночь. Парней я нашла быстро, а Курт ушел.

— Встретил знакомого, — пояснил Лукас, уже завернувшийся в плащ и лежащий почти под столом. — Рожа только у него такая, что на узкой дорожке лучше бы с ним не встречаться.

— А то сам Курт патером раньше был, — проворчал Гунтер, положив рядом с собой арбалет. — У самого-то рожа не лучше.

Что Курт далеко не праведник, я поняла уже давно, но рядом с ним можно было держаться какое-то время, а дальше… на все воля Божья.

— Эй, чего разлеглись! — разбудил с утра голос незабвенного командира. — Солнце уже встало, а они все дрыхнут! Живо на ноги…подъем!

С трудом вырываясь из сна, я с трудом соображала, где нахожусь. Вроде бы только что снился дом, а уже над ухом орет чужой дядька, командуя, как в армии. Мать вашу так!

— Чего случилось, почему такой крик? — хриплый голос Гунтера был тоже изрядно разраженным.

— Работу я нам нашел, вот чего! Скоро уже все уходят, а эта троица и в ус не дует…подъем!

— Работу…какую работу? — мне представлялось только одно — мыть полы и стирать белье, но меня огорошили так, что я чуть дар речи не потеряла.

— Какую-какую… такую! — передразнил мужчина. — Бери свой арбалет и топай на двор, там уже все собрались…или ты решила, что просидишь здесь, пока твои марки не кончатся? — Курт уже стоял полностью одетый и притопывал ногой от нетерпения. — Прожрешь все, а потом что делать будешь? Служанкой пойдешь опять? Вот и не мотай головой, я уже обо всем сговорился. Шапку-то поглубже натяни…

Идя быстрым шагом по дороге где-то в конце отряда, я то смеялась, то плакала, то недоумевающее трясла головой, не в силах сообразить, как это меня так угораздило вляпаться. Правда, делала это я только мысленно, а в реальности состроила рожу, выпятив нижнюю челюсть, и топала в неизвестность с болтающимся арбалетом за плечами. Кто там недавно выступал на стене Варбурга против мародеров? Покажите мне того человека!

…— Слушаться меня беспрекословно, это я вам повторяю, кто с Бирке пришел! — Похожий на волка мужчина с короткой стрижкой широко расставил ноги и рассматривал всех бледно-голубыми глазами. Вид у него был, надо сказать, весьма убедительный — скажешь слово поперек, считай, что не жилец вовсе. Именно такими я и представляла себе фашистов в концлагерях и киллеров в кино. — Идем в сторону Базеля, через горы. Там становимся в то место, которое укажу. Будете делать все, что приказываю, не только останетесь живы, но и будете при деньгах. Потом можете валить куда хотите, но если останетесь со мной, не пожалеете. По дороге не болтать, идем быстро, времени в обрез. Кто попытается бежать или нарушит приказ — убью самолично. Курт, следишь за своими, отвечаешь за них головой. Все, вперед, не отставать.

Что мы возвращались в Айзенштадтское герцогство, я поняла и без дополнительных объяснений. Зачем? Догадки роились в голове недолго, на коротком привале Курт коротко поведал нам программу боевых действий и я сперва пришла в ужас, а потом сникла — будь что будет, но мне отсюда уже не вырваться.

— Радель

ходит только на проверенные дела, чтобы промаха не было. В ближайшие дни через Базель повезут церковные поборы в Кобург. Вот Радель и намерен ухватить их, поняли? Будем сидеть в засаде, не зря он арбалетчиками заинтересовался — охрана будет в латах, а ваше дело снимать ее, только успевай перезаряжать ваши машинки. Если всех положить, то и концы в воду, никто нас не найдет.

— Курт, нас в отряде двадцать человек, а сколько охраны может ехать с подводами? — было очень тоскливо от подобной безысходности, но хотелось еще и знать подробности предстоящего дела. Слинять не удастся, да и Радель просчитал, что в Айзенштадте после соединения епископатов никто не захочет оставаться. Если только он сам не прибьет кого-то, чтобы самому побольше досталось.

— Его полтора десятка стоят двадцати, а вы будете сначала главной ударной силой. Епископ дурак — запретить пользоваться арбалетами даже своим ротам, это ж надо до такого додуматься! — Курт любовно погладил рукоять своего меча. — Вот вы и пригодились для настоящего дела.

Обратный путь мы не прошагали, а пролетели. Полтора десятка лихих рубак во главе с волкоподобным Раделем смотрелись так опасно, что я поневоле пряталась за спины Лукаса и Гунтера. Но мужчины не обращали на нас особого внимания — командир приказал и точка. Дисциплина у него в отряде была железная и она была главной причиной того, что ему удавалось до сих пор выходить сухим из подобных переделок. Сейчас за нас все решил Курт Бирке, но когда все это окончится, то я поклялась себе уйти оттуда любой ценой. Иметь во врагах церковь было слишком большой глупостью. А вот оба парня даже не удивились подобному стечению обстоятельств и тихонько обсуждали между собой предстоящий налет. Через два дня отряд подошел к тому месту, которое было назначено для будущего нападения.

Дорога здесь была прямая, как стрела, ныряла вниз в распадок, пробегала под скальным карнизом и дальше круто поворачивала налево, огибая скалу. На этой самой скале был устроен каменный затор, который по задумке Раделя смахивался вниз с помощью одной глыбы и перекрывал дорогу вперед, а сзади в это время уже должны были повалиться подрубленные деревья, отрезая путь назад. Арбалетчикам полагались два места на скальном карнизе, откуда простреливалось пространство с обеих сторон и еще одно чуть подальше от него, чтобы не допустить возвращения охраны на обратную дорогу.

Наш отряд подошел не по дороге, а свернул с нее заранее и разделился на две группы. Первая ушла напрямик через горы чтобы выйти к последнему повороту, где предполагалось устроить завал, а вторая с самим Раделем во главе свернула раньше и скатилась в распадок. Прячась за деревьями, мужчины осторожно обследовали предполагаемое место захвата церковного обоза и только когда убедились, что все тихо, подали знак остальным из группы.

Сменяя друг друга работали топорами четверо из отряда, подготавливая огромную ель для перекрытия отступления солдат, а Радель повел нашу троицу на облюбованные им места для засады. Подниматься туда было тяжеловато — крутой каменистый склон не давал возможности делать это быстро, а болтающиеся за спиной арбалеты и мешки с болтами тянули назад. Но забравшись на карниз, я не могла не признать, что место было выбрано удачно — отсюда хорошо просматривалась дорога в оба конца и мертвой зоной оставался только небольшой сектор под карнизом, который простреливался с третьей точки.