Разбитые иллюзии
Шрифт:
— Вертолёт? Ах ты, хитрый серый волк, — улыбнулась я.
— Тебя бы я вытащил даже из пасти Гарма… Пати, — очень тихо ответил Седрик.
Я промолчала. А что на такое можно ответить после всего, что между нами было?
— Когда вы нас встретите? — вернулась я к делу.
— Думаю, часа через два, может, меньше.
Я прикинула, если гнать туда и обратно, то к четырём утра мы снова будем у кинотеатра.
— Хорошо. До связи.
Глава 4
Мы
Волки прибыли не только на машинах армейского образца, но и на байках. Их кожаные куртки поблескивали слишком светло: заклепки и шипы были серебряными. Не теряя времени, они построились кортежем вокруг микроавтобуса и машины Фрешита. Вертолет, высадив Седрика, отправился обратно с кортежем.
Руман и Огги неотступно следовали за своим лордом. Седрик хотел перекинуться парой слов лицом к лицу, и я вышла из машины, Тони тоже.
Подойдя на расстояние шага, полуволк осторожно принюхался и, не стесняясь, переключился на vis-зрение.
— Что с рукой? Тебя укусили? — обеспокоенно спросил он.
Я удивилась вопросу настолько, что ответила бессвязно:
— Он же уже был во мне, когда ты… Нет, меня не кусали, — взяла себя в руки я.
По лицу Седрика пробежала тень, словно он сдерживал стон боли. Кения выскользнул из ниоткуда и потёрся о мои ноги, полуволк перевёл взгляд на него, успокаиваясь и приходя в себя.
— Это не я тебя такой сделал, не я дал тебе… это, — словно доказывая что-то, произнес он.
— Верно. Ты просто не сдержался. Я знаю.
Он взглянул на меня как-то странно.
— Как ты можешь? — тихо спросил он.
Я таращилась на него, пытаясь расшифровать вопрос. Наконец, до меня дошло. Как я могу его понять и простить…
— А что, есть варианты? — с горькой насмешкой спросила я. Седрик смотрел в сторону, в землю.
— Ты ведь помнишь Серхио?
На мгновение он озадаченно сдвинул брови, а потом на лице появилась боль. Он вспомнил.
— Ещё одна моя ошибка.
— Нет. Вы тогда сделали, что могли.
— Мы опоздали, он умер. Превратился в землю.
— Я не хочу, чтобы ты превратился в землю, — еле слышно произнесла я.
— Хотя я сделал всё, чтобы ты этого захотела, — горько признал он, отвернувшись в другую сторону и по-прежнему не поднимая глаз.
— Знаешь, хотел бы я быть на месте ТиГрея, — вдруг в сердцах бросил он.
Тони стоял в двух шагах за моей спиной, в то время как Седрик оставил охрану шагах в десяти, чтобы не слушали наш разговор.
— Седрик, северный волк, — жалеет о том, что свободен как ветер, как зверь? Не верю. Ты никогда не хотел лежать у моих ног и подставлять пузо под почёсывания или лизать мне руки. Ты всегда
Он с удивлением посмотрел мне в глаза, я шагнула вплотную к нему.
— Хотел съесть сладкую розочку…
Седрик смутился. Ведь хотел, всегда хотел… съесть.
— И съел. Розочки больше нет. Чего ты теперь хочешь, Седрик?
Он смотрел мне в глаза, словно искал ответ.
— Я хочу, чтобы всё вернулось, стало как раньше, — с мукой и мольбой произнес он.
— Прошлое не вернёшь, ты знаешь.
— Я никому не позволю причинить тебе боль, — вдруг убеждённо произнёс он и впервые за эти месяцы коснулся меня, легко обняв за талию.
Не отрывая взгляда, я смотрела на него.
— Это не в твоей власти, Седрик.
Он дёрнулся, как от удара.
— Будет достаточно, если ты не будешь делать мне больно.
— Твоё великодушие ко мне не приводило ни к чему хорошему, а прощение лишь озлобляло ещё больше — горько ответил он. — Возьми меня, — вдруг потребовал он. — Возьми в слуги на десять лет. Во искупление.
Видит Свет, мне не хотелось ещё большей ответственности, не хотелось Седрика в подчинение. Но если отказать, он убьёт кого-нибудь, чтобы избавиться от мук…. Убьет себя, а может, Фрешита или меня. Хватило же ему подлости послать Шона на смерть, к вампам.
Я кивнула и он раскрылся. Щиты сползли, словно меховой плащ с плеч, в какой-то момент мы обнялись и слились в поцелуе…
Злое море, свинцовое небо, ветер, полный холодных брызг. Холод, пронизывающий холод. Седрик — похожий на себя прежнего, до того, как сменил внешность на хищного красавца-жиголо. Здесь ему лет сорок, он крепкий и цепкий, как и положено волку. На груди возле сердца — рана, из неё сочится кровь. Рядом шрам-шов, но и он кровоточит. Я вижу в отдалении двух… псов. Добермана и мастиффа.
— Они не волки, — говорю я, — Они давно собаки. Собачья стая.
Он оглядывается на собак…
— Волк не может быть вожаком собак.
— Значит, ты не волк.
— Я волк.
— Тебе выбирать. Но думаю, ты не волк.
— А кто я?
Задумалась. Потом ответила:
— Думаю, ты охранник этих земель. Ты и стая — её защитники.
Теперь он задумался.
— Значит, я не свободен?
— Смотря в чём. От долга ты не свободен, но никто не может приказывать тебе.
— Теперь ты можешь, — твёрдо произносит он и становится на одно колено, склонив голову.
— Ты моя госпожа. Десять лет я буду служить тебе во всём, так, как ты посчитаешь нужным. Всё моё — твоё. И я твой.
Пока он говорил, на его руках и шее проступали браслеты — оковы клятвы, а на голом теле появился кожаный доспех.
Я знала, что мы оказались как бы во сне, и тут возможно всё, на что хватит внутренних vis-резервов. Но Седрик не умел управлять своим миром, пришлось мне немного похозяйничать.