Разбитые надежды
Шрифт:
– Я понял, дружище. Ты теперь в ступоре, как друзьям в глаза смотреть после такого апофеоза?
– Да всё вроде бы ничего, они меня почему-то даже не сторонятся, а будто даже наоборот недоумённо тянутся сильнее, чтобы понять, что на меня тогда нашло. Это я с ними не ищу контактов.
Разумеется, Кол умолчал о самом главном и самом волнительном – о том, что произошло после его побега с вечеринки. Даже старшему брату он не в силах был открыться настолько. Тот момент был для него потрясением, свои действия мальчишка не мог сам себе объяснить, что уж говорить о том, как он
– Чего это ты там строчишь, кстати, столь усердно?
– Ты извечный мастер по части перевода стрелок! – рассмеялся старший Майклсон. – Это серия небольших зарисовок о Нью-Йорке – ерунда по сравнению с моей книгой, – он смущённо мотнул головой, – но я выложу это в интернете, на официальном сайте «New York reader», Мистер Л. завёл там для меня блог.
– Мм, здорово, – мальчик кивнул головой. – Знаешь, я не верю тому, что происходит в твоей жизни, Ник, – произнёс после короткого молчания Кол, и глаза его одухотворённо заблестели. – Ты год назад аплодировал выпускной речи Стефа, сходил с ума от расставания с девушкой. А сейчас я иду по большому городу, и в киосках мелькает тут и там твоя книга. А вот я ещё мелкий для своих серьёзных мечтаний о баскетболе.
– Кол, когда-то я был таким же «мелким», как и ты, – Клаус дружелюбно просиял, – это дело времени, к тому же я трудился и через многое прошёл, я имею в виду, психологически тоже.
Никлаус небрежно погладил брата по плечу и отправился на кухню.
***
Через месяц Мистер Л. сообщил своему подопечному, что «Пожар» уже в процессе перевода на 9 языков, но поступили ещё 8 заказов. Клаус лишь разводил руками, открывал в изумлении рот и не верил, что нечто подобное это то, что происходит сейчас именно с ним.
После этого заявления Никлаус, полный радости и окрылённый вдохновением, выпустил ещё одну книгу, и она также в короткие сроки начала набирать популярность среди читательской аудитории. Его сознание в эти полтора месяца вычеркнуло Кэролайн, погрузив молодого человека в его стремления и реализацию творческого потенциала.
– Майклсон, ты чёртов гад! Звезда наша, теперь значит и на работе не обязательно появляться? – пытаясь смягчиться, орал Роберт Смит, закидывая полотенце на плечо.
– У меня вчера были переговоры с киностудией: по «Пожару» снимут фильм, – довольным голосом отчеканил парень.
Смит уже не мог вертеть Клаусом, как раньше: шеф чувствовал себя теперь ниже в социальной лестнице, а потому инстинктивно был готов поклоняться и услуживать своему работнику. Он мог часами хвастать перед знакомыми, что за человек работает у него, поэтому ужасно боялся, что близится момент, когда Майклсон окончательно покинет его ресторан, распрощавшись с жизнью подрабатывающего неудачника.
– Нет, вы посмотрите только на него! – рявкнул он. – Давай напяливай фартук и вперёд!
– Притормозите, шеф, я пришёл сказать, что ухожу – кухня стала слишком тесной для моих амбиций, – задорно улыбался Ник.
– Ники, ты ж моя ласточка! – Клара радостно взвизгнула, похлопав в ладоши, и бросилась обнимать друга.
Коллеге было тяжело узнать чуть сутулого, резвого и суматошного
– Я сегодня напьюсь, – инфантильно и сокрушённо бросил Смит, закатив глаза, и плюхнулся на стул с видом детского разочарования и чувством утраты.
– Напьёмся лучше все вместе: у меня тут французское есть – пятнадцатилетняя выдержка! – заигрывающее говорил Клаус и достал из стильного кожаного дипломата бутылку вина.
Смитти настолько расчувствовался, что даже пригласил разделить прощание с Клаусом всех официантов и поваров «Таинственного сада», включая своего ненавистного врага – шеф-повара конкурирующего заведения. Вечеринка эта напоминала самый обычный корпоратив: все присутствующие выпили и пребывали во взбудораженном состоянии. В ход пошли танцы и даже пьяные конкурсы в количестве парочки штук. Атмосфера была дружеской и тёплой, потому что Никлауса очень любили не только его коллеги, но даже все, кто работал в «Таинственном саду».
– Майклсон! Неси ещё что-нибудь, найди у меня в погребе самое лучшее, а то всё, что было, уже заканчивается, – процедил Роберт Смит счастливым голосом.
– Пойдём, Ник, принесём ещё вина, поднимайся, – ласково сказала Кэролайн, встав со своего стула, и потянула с силой обеими руками за рукав парня.
Клаус про себя отметил, что мисс Форбс сегодня до неприличия прехорошенькая в своём тёмно-бирюзовом коротком платье из шёлка с цветочно-абстрактным принтом, которое открывало обожаемые им худые ножки Кэролайн.
Молодые люди, смеясь, спустились по крутой лестнице, приятно пахнущей тёплым деревом. В погребе тянулись длинные ряды с пыльными коллекционными и дорогими бутылками разного сорта и выдержки вина. В маленьком открытом окошке, ведущем на улицу, было видно ночную дорогу, а если подойти ближе, то и звёздный весенний небосвод. Из окна дул свежий ветерок, наполняя подвал десятками запахов: свежей листвы, подогретой солнцем почвы, бензина и душного каменного испарения.
«Опять в моей жизни какой-то новый этап, новый переворот. Я жду его с нетерпением… Ах, до чего моя ведьма хороша сегодня! Я хочу целовать её, я хочу долго обнимать её, я бы занялся с ней любовью прямо здесь. До чего стыдно и сладко думать об этом. Но мне не тревожно, как это обычно бывает в присутствии Кэролайн: мне спокойно, я просто счастлив и готов к чему угодно, что может сейчас произойти, лишь бы это было что-то хорошее».
– Возьмём вот это из Бордо и то итальянское! – игриво повернулась к нему Кэролайн со стеклянной бутылкой в руке.
– Как хочешь, мне уже без разницы, что вливать в себя, – отрезал с улыбкой Клаус, остановившись, и засунул обе руки в карманы брюк.
– У тебя одно потрясающее событие сменяется другим – мне думается порой, что это будет бесконечно. Я, будто ребёнок, боюсь отчего-то потерять тебя такого, какой ты сейчас… вдруг ты станешь кем-то другим, забудешь тех, кто был с тобой с самого начала, – грустно сказала девушка.