Разбитые надежды
Шрифт:
– Боже, Кэр, что за вздор тебе пришёл на ум? Я осознаю, насколько сейчас мои дела идут в гору, как меня захватывает нарастающая известность, но поверь, чтобы мне зазнаться, я должен сняться как минимум в сопливом сериале, – он рассмеялся и почесал затылок.
– Извини, я просто пьяная, – отмахнулась блондинка, прижимая к себе вино.
Клаус медленно подошёл к своей собеседнице и осторожно взял в руки её
лицо. Он долго смотрел в её глаза, поглаживая большими пальцами линию от скул до губ. Ему сладостно было наблюдать за тем, как Кэролайн блаженно прикрыла глаза,
– Удивительный момент, не находишь? – заворожено спросил Никлаус, но не для того, чтобы Кэролайн ему ответила, ему просто приятно было без стыда и преград говорить о своих чувствах. – Я уверен, наше с тобой время ещё придёт. Но не сейчас.
Клаус жарко прильнул к губам Кэролайн, и она горячо обвила его руками, взъерошивая волосы на голове парня. Он ненасытно целовал её шею и оголённую грудь, прижимая девушку к себе всё сильнее. Им двоим был нужен этот момент очень давно, чтобы выпустить наружу сдерживаемые каждодневно эмоции, и оба знали, что за этим в дальнейшем ничего не последует, потому что старая пропасть меж ними была до ужаса велика, да и новые жизненные вехи не отпускали их. Оттого всё, что им оставалось, успокоить свою душевную жадную потребность в лице друг друга через эту тайную близость.
Когда молодые люди успокоились, они взяли обещанные бутылки с вином и молча поднялись наверх. Каждый из них понимал, что это было нечто вроде прощания до новой ещё очень нескорой встречи. Они должны были пойти теперь своими дорогами.
Остаток этого вечера Клаус и Кэролайн танцевали только друг с другом, прятались по углам, что доставляло им почти ребяческое удовольствие.
– Мне сейчас думается, что я не попаду в июле на твой двадцатый день рождения, Ник, – шептала мисс Форбс на ухо своему кавалеру, крепко прижавшись к нему в очередном медленном танце.
– Почему же это? – он оторвал подбородок от плеча девушки и посмотрел ей в лицо, нахмурив брови.
– Ну, наверное, ты будешь жутко занят. Возможно, ты будешь в другом городе.
– Обещаю тебе, что в свой день рождения я специально сбегу к тебе, – он засмеялся и уткнулся носом в её локоны. – Я куплю себе винтажный автомобиль, и мы поедем кататься до ночи, болтая обо всём на свете.
– Ловлю тебя на слове, Майклсон, и только попробуй не сдержать своё обещание! – она деловито ткнула в него указательным пальчиком. – Хотя ты дурак, если думаешь, что Хлоя ничего у тебя не спросит и ничего такого не подумает на сей счёт.
– Я не знаю, что будет потом. Давай просто оставим это до 21-го июля?
– Как знаешь.
***
С начала лета у Клауса начались новые заботы: обсуждение сценария фильма, конференции, подготовка к публикации новых произведений. Интересные беседы сменялись бумажными волокитами, а те в свою очередь ночным писательским трудом. Никлаус столкнулся и с новой проблемой: наплывом критики в адрес своих работ. Всё бы ничего – похвала всегда идёт бок о бок с замечаниями, но тут к делу подключились особые персоны – охваченные завистью писатели, чьи книги выпускались параллельно с романами Ника, но не завоёвывали
Но однажды случилось кое-что, что заставило Ника позабыть о дурных рецензиях и завистниках: ему позвонили из Брауна, сказав, что молодого человека там ждут с началом следующего учебного года, если ему будет угодно, и никаких экзаменов или прочих документов ему для этого ненужно – всё уже устроено специально для него. Не было сомнений, что важную роль в этом сыграли его нарастающая известность как писателя и, куда уж без него – Мистер Л.
Судьба усердно баловала Клауса и походила на сказку, всё было столь стремительно, что казалось нереальным. Ему даже порой становилось страшно при мысли, что это, вероятно, предвещает что-то дурное.
Близился конец июня. Клаус ужасно устал от событий последних нескольких месяцев, ему было необходимо вырваться подальше от Нью-Йорка, возможно, слетать куда-нибудь на отдых.
Сегодня он спал до часу дня, потому что вчера до глубокой ночи обсуждал с Мистером Л. готовый сценарий, который предоставили Клаусу продюсеры накануне. Майклсона разбудил настойчивый стук в дверь. «Я его застрелю когда-нибудь! Он один из всех, кого я знаю, ни разу в жизни не предупредил о своём визите… И вообще, этот придурок не любит пользоваться дверным звонком – только барабанит по бедным дверям!»
– Ты ещё валяешься? Что вы там такое вчера до чертиков интересное обсуждали?! – весело затараторил Стефан, едва перешагнув порог.
– Сценарий, – мямлил Клаус, потирая лицо.
– Ну, ты Капитан Очевидность! – друг всплеснул руками, – иди-иди, умойся-ка, просыпаться пора! – он по старой привычке школьника-спортсмена резко развернул спящего на ходу друга за плечи и направил в ванную комнату.
Стефан открыл кран на полную мощность и с силой окунул под струю лицо Клауса, а затем измазал другу лоб зубной пастой, истерично хохоча при этом.
– Ах ты зараза! – испуганно возопил Ник, тот час же проснувшись и погнался за удирающим шутником Стефом.
Клаус практически слёту «выстрелил» прямо в футболку Сальваторе здоровенной порцией пасты, после чего тот остановился.
– Я тебя выгоню сейчас через окно, чертяга! – смеялся Ник, упираясь ладонями в колени.
Им нравился их дружный надрывной смех: впервые за долгое время оба вновь смогли почувствовать себя беспечными детьми, какими были когда-то. На улице светило яркое солнце, и лето нынче было в самом разгаре, а забот у обоих сейчас наконец-то не было и не намечалось.
После парни замолчали, Стефан уселся в кресло, а Клаус отправился к шкафу, чтобы натянуть домашнюю одежду.
– После того, как я ушёл от вас вчера, мне позвонила Елена, – серьёзно начал Стефан, – я стоял под ночным ветром, весь такой в поэтическом настроении, а она возникла вдруг… намёками предложила полететь с ней в Испанию. А ты ведь знаешь, я недавно расстался с Лили, и всё так смешалось.
– Ну, так что, ты согласился? – Клаус вопрошающе приподнял бровь.
– А я должен был согласиться? – он развёл руками.