Разбитые надежды
Шрифт:
Он настиг её у соседского дома, вблизи сиреневого куста. Мальчишка с силой схватил Лорэн за руку и резко притянул к себе. Девочка в страхе закрылась от него руками, ожидая очередной издёвки.
– Прости! Прости! – кричал Кол не своим голосом, будто внутри него детёныш зверя рвался из клетки, – прости меня, слышишь? Прости! – отчаянно захлёбываясь слезами, умолял он, зарываясь в её кудри, и повалился на колени.
Лорэн замерла, трясясь от страха, в исступлении и распахнутыми глазами посмотрела вниз, не узнавая своего одноклассника. Кол схватил трясущиеся руки девочки и стал жадно целовать их, гладить ими своё мокрое бесстыдное лицо. Затем он поднял голову и посмотрел прямо в глаза Лорэн: она чуть скривила брови в выражении жалости и понимания, а затем принялась сама гладить по
***
Ещё не доехав до кампуса, можно было расслышать весёлые пьяные крики и грохот музыки. Клаус, предвкушая радость вечера, обняв одной рукой свою девушку, воодушевлённо похлопывал её по плечу в такт какой-то играющей у него в голове новой модной песне. Подвозил пару однокурсник Лили – весёлый белокурый парень с красным лицом и чуть оттопыренными ушами, в дороге он то и дело завязывал какой-нибудь разговор, желая растормошить своих пассажиров.
У входа их встречал Стефан, распахнув в своей любимой щедрой манере широкие объятия. Он был как-то особенно хорош сегодня, как показалось Никлаусу: раньше, когда у друга не было отношений с девушками, Сальваторе более походил на чудика, пытающегося разыграть нелепую клоунаду. Сейчас же он был статным стильным молодым человеком в дорогой рубашке с оригинальным принтом, заправленной в модные брюки, что придавало ему даже лёгкую деловитость. Парень неустанно стучал зубами от того, что стоял так легко одетый на холоде.
– Деньги тебя совсем испортили! – с нескрываемым дружеским восхищением в голосе отшутился Никлаус при виде похорошевшего друга.
– О да, доллары пачками распиханы по всей квартире, и не говори, – смеялся Стефан в ответ.
– Ничего себе! Сальваторе, тебя не узнать! – раздался за спиной Клауса голос только что вышедшей из автомобиля своего парня Елены Гилберт. – Вы посмотрите только на него: и брючки-то у него модные какие! – она улыбнулась одной из своих блистательных заготовленных улыбок, которой пыталась прикрыть выражение вздёрнутых бровей и приоткрытого рта в сочетании с кротким выражением глаз.
– А у тебя шорты всё короче раз от раза, – поддержал Стефан её радостную манеру обращения.
– Пойдёмте уже скорее внутрь! – нетерпеливо защебетала Лили и, покачиваясь, стала трясти за руку своего парня.
Елена первый раз почувствовала, как неприятно смотрится Стефан в сопровождении какой-либо девушки кроме неё. От досады девушка прикусила губу и нервно сглотнула, покоряясь течению обстоятельств. Она уже давно ревновала одногруппницу к своему бывшему воздыхателю, но что было во всём этом страшнее всего для самой Елены, это осознание того, что причина её ревности крылась отнюдь не в сожалении о потере поклонника, хотя изначально так оно и было. Просто Елена, как большинство красивых избалованных мужским вниманием девушек, разглядела главного мужчину своей жизни лишь тогда, когда он перестал заботиться о ней.
Был приглашён на эту вечеринку начинающий, но очень перспективный молодой DJ – друг одного из студентов, который организовывал вечеринку. Толпа расслаблялась, почти растекалась под музыку в ленивой радости и созерцании себя и других в своей юности и энергичности.
Клаус, с нежностью касаясь лба Хлои своим, крепко прижимал к себе девушку, поглаживая и наматывая на пальцы каштановые пряди её волос. Сейчас он был влюблён в неё сильнее обычного и был готов утонуть в своём ощущении безграничного счастья. Елена ревниво поглядывала в сторону окружённого компанией Стефана, который захватил внимание своей маленькой аудитории какой-то пошлой байкой, а сама с лживой лаской сжимала волосы на затылке своего спутника и проклинала себя за глупость и слепую гордыню «самой красивой девочки в классе». Какой-то чудак уже раздевался на столе, а одна отважившаяся третьекурсница на спор сделала какого-то толстяка, выпив больше пива, не свалившись.
Была уже глубокая ночь, и близился четвёртый час, Клаус сидел на диване в окружении едкого
– Стеф, можно тебя на минутку? – лениво растягивая слова, позвала парня Елена.
– Разумеется, – добродушно отозвался Сальваторе, осушая свой стаканчик, – ребята, я сейчас вернусь.
Почти в спортивной манере он легко подбежал к ней, сияя пьяной, томной улыбкой, оголяя похожие на клыки крупные крепкие зубы. Он плавным вальяжным движением взял двумя руками руки Елены, пропустив свои пальцы меж её.
– Чего желаете, донна Элен? – запинающимся голосом обратился он и глупо хихикнул, склонив голову к плечу.
И Елене так нравилась эта его раскрепощённая улыбка и то, как он открыто и смешно держал себя со всеми и в частности с ней, он чудился ей обаятельным как никогда. Девушка резко запрокинула голову, опустошив содержимое своего стаканчика, затем медленно, нерешительно провела ладонями от кончиков его пальцев до плеч и прижалась всем телом к парню. Стефан отчего-то машинально обнял её в ответ по старой привычке, хотя сам в душе недоумевал, что происходит. Он и сам не понял, как уже через минуту целовался с ней. Сальваторе забылся, погружаясь в самые дальние углы комнат своего разума, в самые глубокие воспоминания. Но собрав кое-как, остатки здравого смысла, он тихонько отстранился от Елены и грустно посмотрел в её глаза вопрошающим взглядом.
– Эй, ты чего это? – осторожно шепнул он, постепенно приходя в себя, но всё ещё держа талию девушки.
– Не знаю… просто захотела так, – виновато ответила Гилберт.
– И давно ты «хотела так»?
Елена промолчала и медленно сняла горячие ладони Стефана со своей талии. Она поняла, что этот разговор сейчас будет несвязный и бессмысленный, оттого заспешила вглубь толпы танцующих, дабы стереть осадок от только что произошедшего.
Клаусу отлично было видно с его места случившуюся картину, и он только печально выдохнул: «Мы оба играем эти ничтожные роли счастливых, устроенных в жизни молодых парней. Это всё обман, фальшивка, не имеющая ничего общего с настоящим положением дел в наших сердцах. Дружище, я знаю, какого тебе. Ненавижу это чувство горестного гадливого сопереживания».
***
Явился март с его прозрачным весенним воздухом и ставшим тёплым солнечным светом. Всё в природе приготовилось к эстафете пробуждения и расцвета.
Перед входом в презентационную залу здания «New York reader» собралась внушительная толпа, а чуть поодаль неё с волнительным ожиданием стоял и виновник события – Клаус Майклсон. С ним была Кэролайн, которой сегодня нужно было явиться на работу только к вечеру из-за предшествующих переработок, взятых девушкой на себя. Всё то время, что она проработала официанткой, бывший парень её поддерживал в той или иной степени, решив после того скандального случая с подставной посетительницей, что не станет переносить вражду шефов в свои отношения. За полтора месяца изматывающей работы мисс Форбс многое успела передумать, переосмыслить, взглянуть на некоторые вещи с присущей ей трезвостью и взрослостью. Вспоминая свои последние отношения с богатым и слишком взрослым мужчиной, девушка понимала, как заморочили ей голову собственные предрассудки и назидания матери. Сейчас ей чудилось это дурным сном. Нет, Кэролайн не решила для себя, что деньги в жизни не самое важное, но она с ясностью и осознанием понимала, что нельзя ни на кого в этой жизни полагаться, кроме себя самой, нужно двигаться дальше. Её во многом вдохновлял пример Никлауса, сумевшего не сдаться после провала при поступлении в Браун. Ко всему прочему однажды у них был вечер наедине, когда они смогли более или менее разрешить свои вопросы о наболевшем.