Разбитые надежды
Шрифт:
***
Это был жуткий день и кошмарный вечер. На исходе дня, стоя на пороге своих ресторанов, два шефа, как пара бешеных псов, вгрызлись друг в друга.
– Плешивый ублюдок! – брызжа слюной, орал, размахивая руками, владелец «Таинственного сада».
– Это я плешивый-то? А ты… ты, – в поэтической манере не находя слов, отвечал Смит, – тиран! Дармоед, питающийся моими бывшими клиентами!
– Это я-то? – не унимался оппонент.
– Да-да, ты, мерзкий итальяшка! Ты тиран, терроризирующий своих работников, наживающийся на их неустанном труде…
– Нет, ну,
– Да твой Смитти использует «запрещённый приём»! – поддержала его девушка, сияя озорной улыбкой, которая в любом контексте всегда казалась Клаусу нежной, что бы она ни выражала.
– Сейчас-сейчас, тихо, подожди, твой чудила тоже ему что-нибудь взрывное ответит! – Ник по-детски прикрыл рот рукой, будто сейчас из-за кустов покажется отец и накажет его за проделки.
– Да в отличие от тебя, Роберто (он в своей манере почти все имена подстраивал под родное, итальянское произношение), я не срываюсь на своих пташек (он так сам с собою называл свой персонал) по пустякам! – он по-молодецки закинул на плечо грязное полотенце и поставил руки в боки.
– Неправда! – ребячески рявкнул Смит.
Кэролайн с Клаусом долго не унимались, падая головами поочерёдно друг другу на плечо в приступе хохота. Когда шефы, в конце концов, угомонились и разошлись по своим ресторанам, молодые люди притихли, предчувствуя надвигающийся важный разговор. Лёгкий шум вечернего ветра сопровождался суетливой вознёй автомобилей, толкающихся в пробках, молодёжь бурно обсуждала с друзьями и любовниками уходящий день.
– Знаешь, я тогда ужасно поступила, – неловко начала Кэролайн, – когда повязалась с тем типом, ничего тебе не объясняя. – Она резко выдохнула: самокритика любому человеку даётся нелегко. – Нужно было сразу дать тебе всё понять, а не бросать на кануне Выпускного.
– Да, ты поступила тогда, как самая настоящая алчная тварь… Прости за грубость, – поспешил реабилитироваться Клаус.
Кэролайн неприятно сглотнула, потому что ей подсознательно мерещилось, что это оскорбление направлено на неё здесь и сейчас, хотя всё равно понимала, что это не так на самом деле.
– Будет глупо сказать, что у меня были на то свои причины, но они были, и я тогда тебе попыталась всё объяснить. Я сделала правильно, но вся правильность моего поступка перекрывается ужасом его несвоевременности. Да и кандидат для будущих отношений вообще-то был выбран из неправильных побуждений. Не так я должна стремиться к обогащению, если того хочу.
– Я рад, что ты это поняла, – без особого для себя утешения ответил Клаус, но всё-таки чувствовал, что готов простить бывшую девушку.
– Ник, посмотри на меня, пожалуйста, – она взяла его лежащую на колене руку в свою, – прости меня.
– Что было, то было, – стараясь придать голосу сухость, быстро проговорил он, но про себя смягчаясь этому любимому
– Эта твоя девушка… Хлоя, она хорошая? – заботливо осведомилась Кэролайн, наклоняясь ближе к собеседнику и крепче сжимая его руку.
– Да. Она замечательный человек, красивая девушка и хороший друг. В ней множество всего того, за что нельзя не полюбить.
– Это прекрасно, – улыбнулась она.
***
– Ты будешь заходить внутрь? – поинтересовался Никлаус у своей спутницы.
– Нет, я не могу. Через час будет уже почти шесть часов вечера, так что надо бежать домой, переодеваться и собираться на работу, а то я могу опоздать, а за опоздание сам знаешь, что со мной сделает начальник.
– Жаль, что тебя там не будет, – он кивнул в сторону входа в презентационную залу.
– Эти люди собрались здесь ради тебя, ты только осознай сейчас это! – воодушевлённо шепнула она. – Удачи тебе, Ник, я знаю, что у тебя всё получится, и даже сверх того, – мисс Форбс похлопала его по плечу.
– Спасибо тебе, Кэр, – он не выдержал и поцеловал её в щёку.
Кэролайн сначала медленно спиной вперёд стала отходить назад, затем плавно развернулась, потерев озябшие плечи, и бодро зашагала в сторону дома, где снимала квартирку. Клаус мечтательно улыбнулся самому себе.
– И прости, что я тогда отругала твой рассказ! На самом деле, ты был лучшим, – внезапно крикнула она издалека.
В душе Никлауса возникли те далёкие воспоминания прошлого года: воспоминания о начале их романа, об обожаемом мистере Оливере, о суетливом брате и заботливой матери. Всё это было там, далеко позади, но, казалось, вернулось в эту новую действительность с этой последней фразой Кэролайн.
После прошло ещё минут сорок. Молодому человеку уже осточертели доносящиеся тут и там будничные разговоры и чувство томительного ожидания. Отойдя подальше от гостей, он прижался к оградке, увитой сухим прошлогодним вьюном, и тяжело вздохнул. Слева от себя он услышал какое-то цоканье и тихое бормотание. Повернувшись в сторону, откуда доносился звук, он увидел Мистера Л. в расстёгнутом чёрном элегантном пальто, из-под которого демонстративно выглядывал идеально скроенный брендовый костюм. Наставник, сняв кожаную перчатку, дружелюбно протягивал руку грязному котёнку, копошащемуся у ограды. «Как странно выглядит этот властный насмешливый человек в таком положении. Совсем не похож на себя с этой добросердечной, ласковой улыбкой – да, именно улыбкой, а не ухмылкой или усмешкой», – будто сделав невероятное открытие, подумал Майклсон.
«Ну, что ты, божья тварь, иди сюда, я не обижаю слабых», – тихо приговаривал с детской улыбкой Мистер Л., поглаживая за ушком зверька. Перед котёнком упал солнечный луч, и он поспешил наброситься на него. Господин Л. добродушно засмеялся, запрокидывая свою черноволосую голову. Это лицо казалось Нику странным, естественным, пожалуй, чересчур естественным, и на его заострённые скулы мягко отбрасывали полутени близстоящие липы.
– Мистер Л.! Всё готово, сэр! – заполошно трясясь, нервозно шепнул ему полноватый субъект, прижимающий к себе листы бумаги – вероятно, какой-нибудь организатор.